– Сам знаю, – угрюмо сказал Данил.

– Я тебе не могу помочь людьми. Большая группа непременно обратит на себя внимание, ты же профессионал, прекрасно понимаешь…

– Да понимаю, чего там…

– Единственное, что мы сможем сделать – обставим так, чтобы Кучин не смог перебросить туда дополнительные части. Которые, скажем, срочно потребуются где-то еще… У него там не больше батальона…

– Я знаю.

– Тем лучше. Причем тамошние власти, учти, в игру не посвящены. Конечно, у местного управления ФКГЗ есть и люди, и техника, но немного…

– Больше всего меня беспокоит вертолет, – сказал Данил. – На каждой стежке посты не поставишь, группы у них распылены, постараюсь обойти. Но вертолет – это уже опаснее. Ты с такой техникой дела не имел, а мне случалось. Засекает, сволочь, даже одиноких пешеходов.

– Милок, ну нет у меня ни «стингера», ни «стрелы», – развел руками Ростислав. – И вообще, если бы признали более целесообразным направить туда парочку взводов, я бы к тебе в гости не прилетал… Играть придется по тексту пьесы, без отсебятины.

– Сколько у меня времени?

– Мы не знаем, когда они закончат копать… А тебе еще нужно оттуда выбираться… Журналистскую банду я, конечно, привезу заранее, дня через три. Замотивировано все убедительно. Большинство из писак не ангажированные, так гораздо лучше – неподдельные эмоции и детская непосредственность гарантированы. Интеллигента лучше всего не покупать, а оставить у него сладостное убеждение, будто он п р и к о с н у л с я к тайнам и причастен к ходу Истории…

– Интересно, чем ты их заманил?

– Неким платиновым прииском, обнаружившимся в тайге под самым носом у властей, – самым невинным тоном сказал Ростислав. – Материал богатейший. Тайный рудник в сибирских дебрях, таинственный налет под покровом ночи, автоматы с глушителями, мафия, о которой все слышали, но которой никто не видел, завлекательные пейзажи сибирской Швейцарии – это для парней с видеокамерами, милицейский генерал с усталым взглядом и благородными сединами… а самое главное – ни единого гаврика, взятого с поличным, то-то простору для версий и домыслов… Если они тут не просидят неделю, готов слопать тысячу баксов однодолларовыми купюрами. Хочешь посмотреть список? Одни звезды, патрон решил не мелочиться. И если в разгар этой суходрочки вдруг появишься ты с пятьюдесятью… или сорока пятью ящиками, импрессион будет еще почище, чем если бы мумия Ульяныча вдруг продрала глазыньки и попросила водочки…

Данил мрачно усмехнулся:

– А можно, я буду королевским жестом расшвыривать в толпу золото?

– Пару пригоршней, не больше, – серьезно сказал Ростислав. – Да и то не раньше, чем заметишь, что камеры включены. И золото заранее отбери, зубной пастой почисть, чтоб блистало… Не надо такой похоронной физиономии, майор. Никто тебя палкой не загонял за карточный стол…

– А я и не скулю, – сказал Данил, глядя в стену.

– Вот и отлично. А чтобы ты себя смертником не ощущал, дам я тебе один контакт, и если тебе его не хватит, не знаю уж чем и угодить…

…Это был частный питомничек, разводивший кавказских овчарок – товар в последние годы очень ходкий, незалежные украинцы даже заложили кучу «ферм», работавших исключительно на экспорт, в Турцию. Турки отчего-то питали стойкое пристрастие к лохматым волкодавам.

Слева тянулись зарешеченные клетки, откуда грозно рыкали разномастные псины с теленка размером. Один такой, черно-серый, разгуливал на свободе, величаво обходя копошившихся на бетонированной площадке щенков. Данила с сопровождающим он окинул издали нехорошим взглядом янтарно-желтых глаз и пошел следом в отдалении, бесшумно переставляя лапы. Данил особо не беспокоился (кавказец в противоположность сложенным о нем байкам зря не брешет и не бросается, умеет прокачивать ситуацию и как раз в тот миг, когда это необходимо, делает прыжок), но все равно спине было чуточку неприятно. Он, правда, ни разу не оглянулся, для чего потребовалось некоторое насилие над собой.

– Порядок, – успокоил сопровождающий. – Дело знает, зря не будет…

Данил присмотрелся к вольерам – примерно к половине дверей подходили совершенно непонятного назначения провода. Ага, вот и коробочки…

– Именно, – сказал парень, перехватив его взгляд. – Как в штатовских тюрьмах. Жмешь кнопочку, отпираются замки – и вылетает орава, в которой любая штурмовая группа завязнет…

Последний раз, когда Данил его видел (в несущемся по бездорожью под пулеметным огнем «мерседесе») он был одет как лондонский денди. Сейчас на нем красовалась вытертая до белизны вохровская форма с кубарями в петлицах и скрещенными винтовочками, но ряженым тем не менее он ухитрялся не выглядеть.

От кирпичного домика несло чуть подгоревшим супом. Данил вошел вслед за парнем. Справа, за дверным проемом без двери, на покрывавшем четыре газовых плиты стальном листе булькало варево в огромных кастрюлях, и толстенная бабища в грязном халате лениво бродила вокруг с огромной поварешкой. Под столом рыжий щенок неуклюже ворочал сырую кость с него самого размером, неумело обрывая лоскутья мяса.

Слева, за дверью, оказалась типичная для такого заведения комната – продавленный диван, выцветший календарь на стене, обшарпанный стол, покрытый стеклом, там и сям валяются ошейники. Парень вышел, и вскоре появился Фрол – в вохровской же форме, только поновее, офицерских сапогах и нахлобученной набекрень форменной фуражке.

– Видел бы Батенька, ревнитель устоев… – хмыкнул он, пожимая Данилу руку. – Воплей было б дотемна… Форма?!

– Как он, кстати?

– Помер к вечеру, согласно расчетам… А я сижу тут, весь в песьей шерсти… Не сказал бы, что особо скверно, однако, когда вокруг творятся непонятные вещи, лучше отсидеться пару дней в тихой хатке, пока ребятки носятся по городу, агентуру тревожат… Ты тоже, как я понимаю, на нелегалке? Видел в окно твою тачку, «Антилопу-Гну».

– Значит, вы ничего еще не знаете?

– Кое-что, – тихо сказал Фрол. – Кто-то из унтеров захотел одним махом скакнуть в господа офицеры, это азбука.

– Это Принц, – сказал Данил.

И встретил спокойно у б о й н ы й взгляд сузившихся серых глаз.

– Уверен? За такие заявки шкурой отвечают…

Данил усмехнулся, полез в карман и вытащил крошечный диктофончик:

– Одну кассетку я презентовал Ведмедю, только у меня в кармане еще и эта машинка лежала…

Фрол долго слушал, заткнув левое ухо безымянным пальцем, полузакрыв глаза. Когда запись кончилась, положил «Сони» на стол и улыбнулся. На месте Принца Данил после такой улыбки чувствовал бы себя спокойно лишь в Антарктиде, не ближе.

– Беда с этими звучными кликухами, – сказал Фрол совершенно безмятежно. – Злой рок какой-то, что ли? Как назовут парнишечку Князем или Графом, рано или поздно жди от него хлопот и выкрутасов с половецкими плясками. Был такой Лорд, так беспокойства от него пришлось столько, что до сих пор байки рассказывают… Ну, Принц, тихоня… В короли захотел? Беда с этими принцами, вечно у них задница свербит, о престол потереться жаждет… Благодарю, майор. Умеешь ты работать, что ни говори. Интересно, сколько тебе Ванька платит?

– Мне хватает.

– Да ладно, я ж не переманиваю… Комиссия, говоришь, уже летит?

– Боюсь, уже прилетела, – сказал Данил.

– Эх, майор, плохо мы осваиваем опыт предшествующего исторического периода. В семьдесят девятом летела одна такая комиссия на севера, к приискам, так «Тушка» взяла и упала. Хоронили их здесь, в Шантарске, я помню. Восемь человек, все при погонах, а одному замазали на фото и погоны, и петлицы, но и без того ясно по физиономии, что – генерал…

– Ну, такие штучки сходили с рук только п р е д ш е с т в е н н и к а м, – пожал плечами Данил. – У них были система и порядок, десять кланов меж собой не грызлись, а пресса в наморднике сидела, и депутаты слюной не брызгались.

– Вот то-то и оно. Поневоле позавидуешь. Одно неудобство: при той системе мы с тобой были шестерками.