– Согласен! И главное, что его беспокоит, Ванечка, – подхватил Малышевскй, беря нож и вилку, – это сможем ли мы доказать его знакомство с Трактористом. Господин Кривицкий-то до сегодня считал, что сие недоказуемо… Тогда перейдем к этой волнующей части нашего рассказа. Конечно же, случайные совпадения ничуть не служат доказательством, они всего лишь наводят на размышления. Однако… Одним из таких совпадений является то, что Тракторист после первой чеченской войны контролировал часть… Пан Стробач, не подскажете, какого района?

– Урус-Мортанского, – подсказал Тимош.

– Спасибо, – сказал Малышевский, подцепил веточку зелени с блюда и отправил в рот. – И денежки на восстановление этого района одно время проходили через твой, Геннадий Леонидович, банк. Это, конечно же, чистой воды совпадение. Равно как и то, что на эти денежки в районе ни черта так и не восстановили – вот ведь какое досадное недоразумение, понимаешь ли… Оставим это и перейдем к тому волнующему моменту, когда после второй чеченской компании Тракторист оказался в Латвии. Уж не знаю, твоими ли стараниями он туда попал или, что называется, своим ходом, – это, впрочем, не столь важно. Важно, что задержаться в Латвии помог ему именно ты, Геша. Ну, просто взял и помог.

– Причем Березовский был ни сном ни духом, – вставил Больной, словно бы выгораживая своего патрона. – Борис Абрамович вряд ли одобрил бы такие игры, тем более в его нынешнем положении. Тем более – у себя за спиной.

Малышевский кивнул:

– И это уже не совпадение! Да плевать мне на Березовского. Важно, что в Латвии, Гена, ты совершил первый серьезный прокол…

Он достал мобильник, набрал номер, сказал коротко:

– Ждем-с.

Отключил трубку, сообщил собравшимся:

– Прежде чем мы ознакомимся с фактами и выводами, я скажу, в чем заключался твой стратегический просчет, Геннадий. Ты не сомневался, что в Латвии ты неподнадзорен. Ну как же, ты же политический эмигрант, враг России, а стало быть, желанный гость в любой из трех родных наших прибалтийских сверхдержав. К тому же ты вкладываешь денежку в латвийскую экономику, завтракаешь с тамошними премьер-министрами, ужинаешь с тамошними президентами, – разве можно к такому человеку относиться хоть с малейшим подозрением, следить за ним или, не приведи господь, прослушивать его! Однако при всей их карликовости и кукольности, спецслужбы у прибалтийских государств все же имеются…

Из-за угла дома появилась Адъютант – Оксана – в легком и, надо признать, легкомысленно коротком, полностью соответствующем дресс-коду пикника, но ничуть не соответствующем моменту истины светлом сарафанчике, прошествовала мимо Мазура, даже не глянув, остановилась около столика шефа. В пальчиках Адъютант Малышевского держала простую пластиковую папку синего цвета; причем ее, папки, до боли знакомый вид был способен вмиг навести скуку на человека, знакомого с такими понятиями, как «входящие письма», «документы на подпись» и «освоение выделенных средств».

– И в спецслужбах тех, Геночка, по-прежнему трудятся старые советские кадры, еще кагэбэшной закалки и натаски, – продолжал Малышевский, кивнув Оксане. – Это только на словах прибалты проклинают кровавый оккупационный режим и верного слугу оного режима, чудовищного спрута под аббревиатурой КГБ… Но они же себе не враги, чтобы выставлять на улицу крепких профессионалов, пусть и сработанных при кровавом режиме! Так вот: эти профессионалы привыкли никому не доверять и на всякий случай приглядывать за каждым. Даже если этот «каждый» – самый большой друг новой суверенной Латвии. Сегодня друг, а завтра с тех же органов спросят: что ж это вы, мать вашу так, прошляпили у себя под носом шпионов и вредителей?! Правильно говорю, Оксана Алексеевна? Да вы присаживайтесь, у нас разговор долгий.

– Совершенно верно говорите, – сухо и безапелляционно, как преданный помощник директора на совете учредителей, подтвердила Адъютант. И, сев за круглый стол рядом с Мазуром, добавила: – А в нашем случае латыши поступили по принципу – лучше перебдеть, чем недобдеть.

Грузин тут же налил ей вина в последний пустой бокал. Адъютант кивнула и пригубила. На Мазура она по-прежнему не смотрела, взяла нож и вилку, отрезала кусочек мяса.

Мазур, плюнув на все, тоже принялся скидывать баранинку с шампура себе в тарелку. Да провалитесь вы, господа олигархи, со своими играми в английский детектив. Пригласили – значит, можно питаться. Мясо было роскошным. Равно как и вино.

Глядя на Мазура, Стробач тоже потянулся за шашлыком…

– Надо отдать должное господину адмиралу Мазуру, – сказал Малышевский, глядя в пространство. – Это ему пришла в голову идея насчет латвийских тайных служб, насчет того, что в их пыльных архивах могла заваляться некая неприметная, но крайне интересная папочка. Правда, тут имела место легкая интрига – а удастся ли разузнать о том, существует ли на самом деле папочка, удастся ли раздобыть ее? Удалось и то, и другое. Наших скромных возможностей хватило. Может быть, имей мы дело с секретными архивами ЦРУ, все было бы не в пример сложнее. Хотя и в Америке никто пока не отменял волшебную силу зеленых бумажек… Словом, вот она, та самая папочка, и вправду неприметная, зато с наисекретнейшим грифом. Будьте так добры, Оксана Алексеевна, ознакомьте нас с ее содержимым.

Адъютант вытерла пальцы салфеткой, щелкнула замочком, раскрыла папку. И принялась вещать бесцветным голосом диктора телевидения:

– Здесь систематизированные мною копии документов оперативного дела, которое было доставлено паном Стробачом из Латвии. Дело целиком посвящено деятельности на территории Латвии так называемых Фонда помощи чеченским беженцам и консульства республики Ичкерия. Прелюбопытнейшее чтение, должна признаться. В первую очередь, поражают суммы пожертвований, которые поступали на счет Фонда, а потом с этого счета уходили. Смею надеяться, уходили исключительно на благое дело помощи чеченским женщинам и детям… Впрочем, нас это не касается. Эти странички мы пролистаем. И сразу перейдем к повседневной деятельности этих фондов и консульств. Конечно, латвийские власти смотрели сквозь пальцы на деятельность чеченских борцов с русскими оккупантами, оказывали им политическое прикрытие, когда те оказывались замешаны в чем-то неблаговидном. Однако спецслужбам это не мешало втихаря разрабатывать сии фонды и консульства. Их в меру прослушивали, в меру отслеживали финансовую деятельность, а после инцидента в известном ресторане, когда один из черноволосых борцов с русской оккупацией выхватил пистолет и только чудом не пристрелил никого из посетителей, стали все больше привлекать наружку для наблюдения за беспокойными гостями.

Оксана вытащила из папки исписанный мелким почерком лист бумаги с лиловым штампом в правом верхнем углу, уже знакомый Мазуру.

– Связь между чеченскими фондами и структурами, к которым так или иначе имел отношение господин Кривицкий, выявлять тайными методами и не требовалось, потому как связь эту никто особо и не скрывал. Банк Golden List, одним из членов совета директоров которого служил господин Кривицкий, оказывал посильную благотворительную помощь чеченским фондам все годы их существования… Ничего криминального, любой гражданин имеет право на пожертвования. Правда, даже официальные суммы пожертвований невольно заставляли присвистнуть… Ну, опять же – дело личное, мало ли у кого и сколько лишних денег. Для нас это всего лишь пусть и не первое, но все равно весьма зыбкое предположение, что между чеченскими вооруженными оппозиционерами – назовем их так – и господином Кривицким существует связь. Зато вот здесь, – Оксана достала из папки несколько листов, развернула их перед собой веером, и Мазур на каждом узрел точно такой же лиловый штамп в правом верхнем углу, – уже кое-что посерьезней. Это донесения наружки. Увы, фотографий почему-то не делали, ограничивались простой слежкой, но и этого, как вы сейчас поймете, достаточно. Вот, пожалуйста…

Оксана собрала веер бумаг в стопку, потом быстро перелистала и вытащила из кипы ничем не отличимую от других страницу.