– Каким противником?

– Теоретически предполагаемым. В свете очередных… Так что будет вам ценная информация. О том, как русские своих взяточников ловят. Очень ценная со стратегической точки зрения, – сарказма Хейти не скрывал. – Точнее, будет та информация, которую эти самые русские изволят мне показать. Кстати, вам тоже скучать не придется. Я по программе обмена опытом еду. Как студент! Так что к вам соответственно лучший следователь ФСБ прибудет. Опыт перенимать. Мать…

Марек сморщился, с сожалением прощаясь с царящим вокруг покоем, и сказал задумчиво:

– Отпуск, что ли, взять?.. Чего еще шеф сказал?

– Сказал, чтобы я вспомнил, из какого отдела я сюда перешел.

– А из какого отдела ты перешел?

– Из какого?.. Из такого! Из контрразведки, – ответил Хейти с досадой в голосе. – Правда, отработал там только год.

– Почему? – Марек, который работал в Полиции Безопасности дольше Хейти, отличался тем, что никогда не влезал в чужие дела без особой надобности.

– Потому что накололся крепко. Помнишь дело о старой агентурной сети КГБ? Архивах?

– Смутно, меня это как-то не интересовало.

– Вот на том деле я и прокололся. Так что меня в принудительном порядке перевели в более… безопасный отдел. А вот теперь… – Хейти подумал. – А вот теперь я отправляюсь как подсадная утка в расположение этого… теоретически предполагаемого противника.

– Подсадная утка?

– Ну да, а ты что, считаешь, что я туда опытом меняться еду? Надо кому-то там провернуть дельце, чтобы было на кого свалить в случае чего.

– Кому? – Марек сидел с таким заинтересованным лицом, словно читал увлекательный детективный роман.

– Тому! – зло ответил Хейти, а про себя подумал: «Полукровка хренов…». – Ты за водкой пойдешь?

Марек, ни слова не говоря, вышел.

Хейти некоторое время посидел за своим столом, зло барабаня пальцами по темному дереву. Злился на себя. Он был по убеждениям, заложенным в детстве, интернационалистом, однако перебороть собственные националистические комплексы никак не мог. Поэтому очень часто в душе раздваивался, считая русских и «прочих русскоязычных» слегка неполноценными и одновременно мучаясь из-за своего шовинизма. Злился на себя, зная, что достоверных данных о том, что Марек – полукровка, нет. Но в душе ощущал некий дискомфорт при общении с ним.

«Противно», – подумал Хейти и начал разгребать наваленные на столе папки с документами. Потом опомнился и подумал, что для бутылки надо приготовить место, вытащить из холодильника закуску и вообще приготовиться.

Марек пришел не один, а притащил с собой ребят из соседнего отдела, которые, узнав, по какому поводу пойдет гулянка, решили примкнуть.

Вскоре двери были заперты, а вторая литра местной водки приближалась к концу.

Водочные пары витали в воздухе тяжелыми голубоватыми облаками. Или это был дым от сигарет? В любом случае дышать было нечем.

Гул голосов сливался в один настойчивый пчелиный рой. Каждый что-то советовал, убеждал.

Хейти машинально кивал, вытягивая из пачки очередную сигарету, тыкал ею куда-то в пространство. К сигарете тут же протягивался огонек зажигалки. Часто не один.

Настолько популярным Хейти себя не чувствовал еще ни разу. Все советы он пропускал мимо ушей, зная, что все равно ничего не запомнит. Голова на алкоголь реагировала совсем непрофессионально. Она начинала кружиться, гудеть и ничего не воспринимала, в общем, вела себя совсем не так, как должна себя вести голова разведчика, отправляемого в стан врага. Тем более врага, базирующегося на территории, на которой некогда придумали водку.

«Это ж сколько придется пить…» – пронеслась печальная мысль, на которую Хейти отреагировал удивленным поднятием бровей.

Всей компанией этот жест был расценен не совсем правильно. Раздались крики:

– Стойте, он что-то сказать хочет… Воцарилась тишина.

«Вот ведь… – подумал Хейти и встал. Слегка качнуло. – Нехорошо».

– Вспоминается случай. Некогда… – тут он запнулся, но затем, поймав убегающую мысль за длинный хвост, продолжил: – В доблестной эстонской армии велись подготовит… Нет. Теоретические курсы. Где обсуждалось вооружение вероятного противника.

– Теоретически предполагаемого… – пьяно невпопад пробормотал Марек. На него зашикали.

– Так вот, капрал сказал: «Наш вероятный противник будет вооружен: пехота – автомат системы Калашникова калибра 5,45, который считается лучшем оружием в своем классе, танки – Т-90, признанные одними из лучших в мире, авиация – МиГи и Су, которые аналогов в мировой военной технике не имеют, вертолет К-26 „Черная акула"“. И тут встает новобранец. Из хуторских. Ну, вы знаете, они русских только на картинках видали… И спрашивает: „Господин капрал, а как же мы с ними будем воевать?“ А капрал ему отвечает (Хейти развел руки в стороны, имитируя жест капрала): „Не знаю!“

После этого Хейти сел. Вокруггалдели.

«Зачем я все это им рассказал?» – пронеслось в голове.

Сам Хейти при этом разговоре не присутствовал, но знал, что такой случай был, из уст своего информатора, парня, который косил, не без помощи Хейти, от армии, оплачивая эти услуги разного рода информацией из мира андеграунда, в котором активно крутился. Некстати вспомнилось, что того капрала быстренько понизили в должности и перевели в другую часть. А чтобы особенно не шумел, пригрозили антигосударственной пропагандой, рядах вооруженных сил.

Хотя, по правде говоря, капрал ни в чем виноват не был. Он просто обрисовал ситуацию такой, какая она есть. Без прикрас.

Мысли перешли на другую дорожку, и Хейти вспомнил, по какому поводу они тут сидят. От этого стало тоскливо на душе, и мысли, вероятно, под воздействием алкогольных паров снова сменили дорожку. Хейти подумал, что из-за собственной неуклюжести рассчитывать на ресурсы своего тела в критической ситуации не приходится. А значит, придется брать с собой оружие. Табельный «глок». Хотя по идее эго запрещено… Начальство упрется и вообще… Граница…

О том, как это сделать, Хейти, подобно знаменитой Скарлетт О'Хара, решил подумать завтра, а пока обратился к теме, которую развивал Томас, что сидел справа.

Как выяснилось, Томас горячо обсуждал рассказанную Хейти историю о вооружении российской армии. По словам Томаса, все обстояло совсем не так, и миф о силе русского оружия еще предстоит развеять.

«Интересно, – подумал Хейти, – кто рискнет? И вообще, откуда у них такая техника? Страна в полной заднице, развал, не кормят, зарплаты не платят… А оружие… Оружие…»

Мысль пропала. Вместо нее в районе виска появилась противная, колкая боль. Эдакая стерва с острым носом. Стало трудно дышать.

Хейти встал.

– Так, – сказал он, перекрывая гул в голове. – Мне пора. Через два дня выезжать, а дома не собрано ничего.

После этого Хейти просто переключился на автопилот.

Добираясь до дома на автобусе, он дышал перегаром на сидящую впереди толстую женщину. Она озиралась, но молчала.

– Ну и дура, – заявил Хейти, выходя из автобуса. «Развезло…» – презрительно произнес внутренний голос.

«Зачем я напился, дурак такой?

Зачем я напился?

Больше водку пить не буду.

Хватит».

Эти стандартные мысли посещают любого человека, проснувшегося с перепоя. Сергей не был исключением, и как только он открыл глаза на истеричный звон будильника, так сразу подумал: «Только пиво. Теперь только пиво».

Пиво, между прочим, было бы очень кстати, но… Сергей со стонами поднялся с кровати и полез в холодильник, где мерзла в одиночестве баночка с рассолом из-под венгерских огурчиков. Он с наслаждением высосал рассол до дна, сплюнул в банку веточку укропа и какие-то семечки и вздохнул.

Вечер прошел ударно. Зотов выдвинул идею пойти в «Бис», новое кафе с бильярдом, в ту сторону как раз ехали гаишники, так что в восемь они уже сидели за столиком и пили водку «Топаз». По причине скудости финансов закусывали какими-то чахлыми капустными салатами, чтобы не экономить на выпивке, посему к десяти набрались. Зотов стал пугать ужинавших южных граждан, угрожая выдворением из города, а Сергей пытался его унять, но перевернул стол и что-то там разбил из посуды.