Эта мысль помогла Дафне вновь обрести хорошее настроение, и она – вместе со своими воспитанницами – дожила до того момента, когда большие часы в холле пробили час. Девочки сорвались с мест и выбежали из класса в столовую, где их ждал ленч, и Дафна не стала корить их за нарушение приличий. Она тоже предпочла бы умчаться вместе с ними.
Не успели девочки вылететь из класса, как в дверном проеме показалась кузина Софрония со страдальческим лицом; она постояла, растерянно озираясь, пока мимо нее проносились девочки, а потом встряхнула головой, словно отгоняя минутное замешательство.
– Дафна, дорогая, ты мне нужна на пару слов. Зайдем в кабинет?
– Но девочки…
– Беатриса уже знает, милая Беатриса, такая энергичная. Она последит за порядком во время ленча. Она решила предоставить все эти неприятные дела тебе и Элспет, это тебе надо знать, хотя почему… впрочем, это к делу не относится. Просто она говорит, что позаботится о девочках, хотя что же она думает, чем занимаюсь я…
– Беатриса прекрасно справится, – сказала Дафна. У Софронии был такой удрученный вид, что Дафна встревожилась, оставила все рисовальные принадлежности на столах и последовала за своей престарелой родственницей.
Кузина Элспет ожидала их в кабинете; она тоже казалась ошеломленной.
– Милая моя сестра, – начала она, но Софрония перебила ее.
– Так ужасно! Так несправедливо! Пришло с утренней почтой… Вы должны знать…
Дафна и Элспет обменялись тревожными взглядами.
– Что мы должны знать? – мягко спросила Дафна.
– А вот что! – тоном трагической актрисы провозгласила Софрония и протянула им сложенный в несколько раз листок писчей бумаги.
Элспет взяла листок, поднесла к нему свою лупу и прочла написанное. Лицо у нее стало совсем мрачным.
– В чем дело? – Дафна переводила взгляд с одной на другую. – Дурные вести? Еще что-нибудь стряслось?
Элспет выдохнула и положила бумагу на стол.
– Мисс Лидгейт к нам не вернется. Ее родители считают, что наш пансион перестал быть подходящим для нее местом.
– Призраки!.. – вскричала Дафна в ярости. – Я… я могла бы им шеи свернуть!
– Если только они уже и так не мертвецы.
– Не надо так шутить, – Дафна с упреком взглянула на любимую кузину. – Ни одной секунды я не верила, что это настоящие привидения. Это какой-то подлый шутник выбрал Селвудский пансион как место для своих гнусных проделок и развлекается, а заодно уж и доводит нас до разорения.
Софрония заломила руки.
– Родители мисс Лидгейт хотят, чтобы мы вернули им деньги за остаток учебного года.
– Что-что?.. Никаких денег им не возвращайте! – возмутилась Дафна. – Это ведь не наша вина, что маленькая дурочка наслушалась бессмысленных историй, которые придумывают другие девочки.
Казалось, что Софрония вот-вот расплачется.
– Они отдали ее в пансион мисс Давенпорт.
– В пансион… – Ярость душила Дафну. Однако она быстро взяла себя в руки и процедила: – Ах, в самом деле? Надо же, как удачно… для мисс Давенпорт.
– О, Элспет, – причитала Софрония, – это самый сокрушительный удар из всех. Подумать только, что к этой женщине попадет наша милая мисс Лидгейт!
– И наши деньги, – пробормотала Элспет.
– И еще три девочки не вернулись после каникул, – продолжала Софрония; ее замогильному голосу позавидовала бы, наверно, сама Кассандра.
Элспет, встревоженная, подняла на нее глаза.
– Ты опасаешься, что они уже не приедут? Но мы не сможем набрать столько денег, чтобы всем им вернуть плату за обучение. Мы просто разоримся вконец. И даже если мы не отдадим эти деньги, – добавила она, как бы предупреждая возражения Дафны, – что мы будем делать со следующим семестром? Мы не сможем содержать школу, в которой нет школьниц.
Дафна отвернулась; на душе у нее было тяжело.
Может быть, их призрак просто не сознает, какой вред приносят его шалости. Может быть, в следующий раз ей стоило бы не бросаться за ним в погоню, а окликнуть его и объяснить, к каким губительным последствиям приводят эти милые розыгрыши. Может быть, он поймет и утихомирится. Но это вряд ли.
Слишком возбужденная, чтобы оставаться в таком тесном пространстве, она вышла в коридор и стала там расхаживать из конца в конец. Ей не хотелось есть; ей хотелось выбежать из дома и кричать в голос, пока призрак не пообещает ей впредь вести себя прилично. Она повернулась и поспешила в библиотеку, понимая, что успокоить ее могла бы разве что долгая прогулка в лесу.
Нельзя допустить, чтобы их вынудили закрыть пансион! Что будут делать Софрония, Беатриса, Элспет? И, кстати, что будет делать она сама! Школа давала ей средства к существованию. Если она потеряет это место, она никогда, никогда не обратится к мисс Давенпорт! Но какой выбор у нее остается? Она могла не сомневаться, что за обучение Джейн в другой школе плату внесет кузина Хлоя, ныне леди Ричард. Хлоя сделала бы это с радостью, но для Дафны невыносима была даже мысль о том, что она может стать предметом благотворительности. Она не хотела зависеть ни от кого. А если бы она взялась помогать кузинам – именно тогда, когда они больше всего будут нуждаться в помощи – как она могла бы заработать на жизнь для Джейн и для себя самой?
Дядя Персивел часто напоминал ей, что на случай экстренной необходимости у человека всегда должна быть припрятана в рукаве хорошая козырная карта. Где же ее козырь теперь, в такую трудную пору? Уж не позабыла ли она все принципы выживания – основы всему, чему он ее учил?
Может быть, ей действительно на роду написано только это – зажить в Лондоне праздной, бесцельной жизнью, которая составляет предмет мечтаний большинства юных леди?
Сердитые слезы застилали ей глаза. Она отперла задвижку на застекленной двери библиотеки и собралась уже выйти на террасу, но тут ее окликнул мистер Карстейрс, стоявший в дверях со стороны коридора.
Он подошел к ней и всмотрелся в ее отчаянное лицо.
– Что случилось?
– Какая это несправедливость, что какому-то злобному шутнику… шутникам! – поправилась она, – удается разбить всю жизнь трех чудесных старушек… и у меня нет никаких средств, чтобы покончить с этими кознями!
Слезы снова набежали на ее глаза, как она ни пыталась с ними бороться.
Он вопросительно поднял брови:
– Я что-то не припомню, когда это мы признали свое поражение? – Адриан увидел, что она изо всех сил старается не разрыдаться. – Что, нас стерли в порошок? Или вы со-бираетесь дать стрекача, начав сгоряча?
Она выпрямилась и взглянула на него с подозрением:
– Ради Бога, что это значит?
– Это значит – сделать вид, что дерешься, а чуть что – и лапки кверху. Могу добавить, что это считается совершенно неспортивным поведением.
– Совершенно неуместный способ выражаться. Боксерский жаргон, правильно? – Она покачала головой, но от улыбки уже не могла удержаться. – Достойно самого сурового порицания. И это вы, особа духовного звания!
В его глазах засветилась знакомая медленная улыбка.
– Зато вы уже не выглядите такой убитой. Ну, а теперь скажите все-таки, что там за новые напасти?
Она села на длинную кушетку и поведала ему плачевные новости сегодняшнего утра. Он сидел на ручке кресла напротив: на нее был устремлен его взгляд, и взгляд этот был таким, что щеки у нее горели. Ей не следовало бы посвящать его в свои дела, ей не следовало бы с ним обсуждать финансовые трудности школы. Но удержать все это в себе было ей столь же не под силу, как и взлететь на Луну.
Когда она кончила рассказ, он перевел взгляд на слабый огонек, который еще теплился в камине.
– Значит, в выигрыше оказывается мисс Давенпорт. По крайней мере, на этот раз. И она уже приняла еще одну девочку, которая раньше училась здесь?
Дафна кивнула.
– Она всю жизнь ненавидела кузину Беатрису. Я понимаю, что стыдно подозревать ее, но не могу выбросить это из головы. Как, по-вашему, это возможно?
Он уставился на носки своих сапог.
– Трудно предугадать, до каких пределов может дойти тот или иной человек, если им движет какое-либо сильное побуждение. Если мисс Давенпорт внушила себе, что ей причинен серьезный ущерб по милости вашей кузины, и если она больше тридцати лет растравляла в душе эту рану – тогда да, она могла бы действительно измыслить план, как погубить пансион. Но вполне может быть и так, что ей очень хочется заполучить какую-то особенную ученицу, и она просто ищет способа дискредитировать ваших кузин, чтобы избавиться от конкурентов.
