Я увидела, как повернулась дверная ручка, и вся напряглась струной. Дверь распахнулась, и жуткая старуха вошла в комнату. В тот же миг я подняла над головой сцепленные в замок руки. Она подошла к кровати и оцепенела. Я сделала отчаянный бросок вперед, обхватила ее шею и вошла в клинч.

Злодейка рухнула на колени, довольно сильным рывком попыталась приподняться, но ее колени подогнулись, и она упала снова, на этот раз уже на кровать, – словно тряпичная кукла. Я пожала сама себе руку, осторожно приоткрыла дверь, выглянула и неторопливо повернулась к кровати.

От того ли, что она была ненормальная, или потому что ее облекала невидимая глазу стальная оболочка, только я рановато поздравила себя с успехом. Я находилась всего на полпути к кровати, когда старуха пришла в себя, уселась и уставилась на меня, яростно сверкая глазами. Ее костлявая рука нырнула куда-то в недра невообразимого платья, и вдруг я увидела узкое лезвие ножа.

– Иди, иди ко мне, дорогая, – прошипела она, безобразно скалясь и крепко сжимая рукоять ножа, который, как я успела заметить, был привязан под платьем к ее правому бедру. – Ближе, еще ближе! Ты не можешь бороться с силами тьмы, они все время подстерегают тебя!

– Придется им все же подождать, теперь настала моя очередь! – оборвала ее я. – Со мной они еще не имели дела! Ты безобразна, как смертный грех, грязная обезьяна, место тебе на навозной куче! Когда я разделаюсь с тобой, твою физиономию вообще будет не узнать, хотя тебе любые перемены к лицу!

Я приближалась к ней, не переставая болтать, надеясь, что оскорбления отвлекут ее внимание. Но она внимательно наблюдала за мной из-под полуопущенных век, издавая какие-то булькающие горловые звуки, и вдруг прыгнула вперед. Я едва успела увернуться, и лезвие мелькнуло в дюйме от моего горла.

Она еще не успела отвести руку для очередного удара, как я метнулась вперед, выбросив ноги в отчаянном прыжке. Удар пришелся ей прямо в живот. Эбигейл утробно икнула и рухнула на кровать, нож отлетел в сторону. Я приземлилась на четвереньки рядом с ней и замолотила изо всех сил кулаками.

Когда я сползла с этой твари, она была чуть тепленькой, а ее рожа превратилась в сплошную кровавую маску.

Выйдя из комнаты, я плотно притворила дверь. Все мое тело под пижамой болело невозможно и казалось, что каждая ее оборочка весит не меньше килограмма.

В гостиной вовсю гремела музыка, и я от души надеялась, что джаз не уменьшит эффекта от моего появления. Глубоко вздохнув и напоследок скривившись от боли, я вошла в гостиную.

Майк Инглиш стоял, облокотившись на бар, со стаканом в руке. Его глаза были полузакрыты. В центре комнаты сгрудились Сэм, Эдди и охранявший их Бенни с пистолетом в руке. На бледном лице Долорес застыло напряжение: Когда она увидела меня, ее голова непроизвольно дернулась.

– Эй, вы! – крикнула я, перекрывая рев приемника. – Кто-нибудь еще желает заняться пытками?

Майк отскочил от бара. Краем глаза я заметила, как отвисла челюсть у Бенни. Они оба растерялись на какую-то секунду, но Долорес хватило этого времени, и уже в следующий миг я услышала ошеломленный рев парня и ее крик:

– Эдди, держи пистолет!

Майк сунул было руку в карман, но Эдди рыкнул:

– Только попробуй достать свою пушку! Я жду не дождусь повода пристрелить тебя!

Майк медленно опустил руки, вытянув их ладонями вверх.

– Выключите это проклятое радио! – заорал Эдвард.

Сэм поспешно бросился к приемнику, и в комнате воцарилась тишина.

– Ну, – сказала я. – Теперь, пожалуй, пойду и переоденусь, если вы не возражаете.

– Мэйвис! – взволнованно воскликнул Эдди. – С вами все в порядке?

– Полюбуйтесь лучше на старую даму, – посоветовала я. – А Долорес расскажет вам кое-что, пока меня не будет. Расспросите, как она стала ясновидящей.

Меня уже начало колотить, но это ведь и не удивительно, если учесть, что четыре пары горящих мужских глаз уставились на мое тело. Вообще, когда на тебя смотрят с восхищением, это очень приятно. Но тут речь шла не просто о восхищении – каждый из четырех явно видел как наяву милый уикэнд наедине со мной в отдельном номере шикарного отеля. Причем, все смотрели с таким вожделением, что, пожалуй, за оба выходных дня они ни разу бы не заказали еду в бюро обслуживания.

Мне понадобилось не так много времени, чтобы надеть белый свитер, плиссированную юбку и собрать волосы в конский хвост.

Когда я вернулась в гостиную, там все было тихо. Долорес стояла у бара, Майк и Бенни сидели рядышком на кушетке, а Эдди не спускал с них глаз, держа пистолет в руке. Сэм Барни стоял, прислонясь к стене и сунув руки в карманы.

– Мэйвис, милая, – тепло встретила меня Долорес, – я уже приготовила вам выпить.

– Спасибо, – улыбнулась я. – Хотя я уже выпила норму, но сейчас, действительно, просто необходимо подкрепиться.

Я взяла бокал и сделала мощный глоток. Глаза у меня тотчас полезли на лоб.

– Что… что это? – я чуть не задохнулась.

– Бренди! – гордо выпалила Долорес. – Как раз то, что вам нужно было, чтобы оправиться от шока.

Тут Эдди улыбнулся мне, и у меня снова возникло ощущение, будто все мои внутренности вынули и забыли вложить обратно.

– Вы изумительны, Мэйвис! – ласково сказал он. – Даже не знаю, как вас благодарить! Долорес нам все рассказала.

– Я тоже все время чувствовал, что здесь что-то не так, – вставил Сэм. – Слишком уж Инглиш старался навязать это преступление вам с Говардом!

– А что там со звездой телеэкрана? – усмехнулся Эдди.

– Вы имеете в виду Эбигейл? – Я равнодушно махнула рукой. – Она решила отдохнуть немного.

– Ого? – Бенни вытаращил на меня глаза. – Вы уделали старую даму?

– Если мне это не удалось, то моей вины в этом нет, – скромно ответила я.

– Полагаю, нам осталось только позвонить лейтенанту Джерасону, – заявил Сэм. – Сейчас я этим займусь.

– Минуточку! – взмолился неожиданно Майк. – Прошу вас, выслушайте меня!

– Мы уже слишком много слушали тебя сегодня вечером! – резко оборвал Эдди.

– Ладно, ладно, – с отчаянием простонал Инглиш. – Я признаю, что подстроил все это, но поверьте, я не убивал Рея и Бабло!

– Можно подумать, – вставила я, – что в последний момент он одумался и пошел на попятный, потому что терпеть не может похорон!

– Его зовут Майком Великодушным, – усмехнулся Говард. – Кареглазый сентиментальный парень, нежный и ласковый, запросто отдающий девушку в лапы сумасшедшей старухи, чтобы та вырвала у нее ложное признание! А потом добрый малый Майк включает погромче радио, поскольку он, видите ли, не в силах слышать воплей боли.

– Ладно! – крикнул Инглиш так, что у него на висках вздулись жилы. – Вы правы, мне нужно было это признание! И я готов был получить его любой ценой, да! Но знаете почему? Потому что именно она убила Ромейна и Бабло!

– Это мы уже слышали, Инглиш, – устало произнес Сэм, – смените пластинку.

– Но это так! – снова заорал толстяк. – Да, я собирался убить Ромейна, и все подстроил сам… Мне давно хотелось заполучить его бизнес… Да и этот подонок обходился мне слишком дорого! Мои мальчики рисковали свободой, а что получали? Какие-то жалкие десять процентов от общей стоимости товара! Да, я собирался его убить, но меня кто-то опередил!

– И поэтому ты решил изо всех сил постараться, чтобы впутать в это дело меня и Мэйвис, – холодно заметил Эдди. – Зачем?

– Да потому что это ваша работа, больше некому! – безнадежным тоном заявил Майк. – Я ведь понимал, как все будет выглядеть, если выяснится, что я намеревался убить Рея! Кто поверит, что меня опередили?

– Ты думаешь, тебе поверят теперь? – презрительно поинтересовался Эдди.

– Но зачем вам понадобилось использовать мою передачу? – спросил Сэм.

Майк откинулся на спинку кушетки, закурил сигарету и глубоко вздохнул.

– Никто из вас не знает так хорошо Ромейна, как я, может быть, еще Эдди, – заговорил он. – О! Это был ловкий тип! Посмотреть не на что, но как варил у него котелок! – Майк постучал себя по лбу. – Ведь даже на то, чтобы запихнуть Эбигейл в передачу – нужны хорошие мозги…