— Заговор! Я готов поклясться, что это заговор, — заорал он. — Зачем сюда пришли эти женщины? И эта мнимая племянница, потерявшая голос! Счастье еще, что она почти не говорит, а то, конечно, закричала бы при всем честном народе «да здравствует королева!». Надо все как следует проверить…

— Гражданин, — вмешался Клери, — здесь нечего проверять. Моя племянница не ожидала увидеть узников. Она испугалась, и это развеселило маленькую девочку!

— Ты-то, толстяк, не осмеливаешься назвать ее принцессой, верно? И правильно делаешь, потому что она теперь обыкновенная соплячка, как и все остальные в ее возрасте. Но с твоей женой и этой ее племянницей я еще разберусь!

Допрос продолжался три часа, три часа оскорблений, глупых и ядовитых вопросов. Затем Марино послал за гражданкой Тизон, чтобы обыскать «арестованных». Он как будто сорвался с цепи, и его ярость произвела впечатление даже на его сослуживцев, давно знавших о его отвратительном характере. Не найдя ничего, что могло бы послужить поводом даже для пустячного обвинения, Марино был уже готов отвести обеих женщин в Коммуну, чтобы их бросили в тюрьму. Но тут неожиданно появился член Коммуны гражданин Лепитр. Настолько же флегматичный и спокойный, насколько другой был буйным и неуравновешенным, Лепитр выслушал сначала злобные нападки Марино, затем спокойный рассказ Клери и вернулся к Марино:

— Ты что-нибудь нашел, гражданин?

— Нет, ничего, — со злостью признался тот. — Но я видел, что Австриячка, ее золовка и ее дочь делали знаки этим женщинам.

— Не стоит повсюду искать заговор, гражданин Марино! Эти женщины не аристократки, это же сразу видно. И потом, мы хорошо знаем гражданку Клери.

— Возможно, не так хорошо, как ты думаешь, гражданин комиссар! Я уверен, что их логово в Жювизи служит пристанищем для врагов народа!

— Может быть, ты и прав, — согласился Лепитр с мягкой улыбкой. — Без сомнения, этот дом находится достаточно далеко, чтобы там заниматься… чем угодно. Будет лучше, если гражданка Клери поселится поближе к мужу…

Марино расхохотался:

— Ты хочешь и ее засунуть в башню? Я-то не против, но тогда им больше не видать чистых рубашек!

— Не стоит преувеличивать! В ограде Тампля есть пустые квартиры, так как все эти аристократишки сбежали…

— Ты часом не болен? Это же настоящие дворцы!

— Вспомни, с кем ты говоришь, гражданин Марино! — взорвался Лепитр. — В Тампле есть не только дворцы. Возьми, к примеру, ротонду, где когда-то был рынок. Она находится как раз по другую сторону стены. Там целый этаж пустует.

Марино подошел к двери, чтобы кинуть взгляд на это место, а Лепитр негромко добавил:

— Тебе не составит никакого труда за ними наблюдать.

Между тем Клери, его жена и Лаура с тревогой прислушивались к этому разговору. Муж первым взял себя в руки и возразил:

— Но, гражданин, это же совсем маленькая квартира. А у нас дети, с нами живет моя свояченица и ее дочь. И потом, в деревне детям всегда лучше, чем в городе.

— Да не волнуйся ты так — твои дети и свояченица останутся в Жювизи. Ты должен быть доволен моим решением. Тебе же будет лучше — сможешь каждый день видеть свою жену хотя бы через стену.

Госпожа Клери собралась было тоже возразить, но тут почувствовала, как крепкие пальцы сжимают ей руку, призывая к молчанию. Тогда она пожала плечами с таким видом, словно смирилась со своей участью, и обратилась к мужу:

— Не такая уж это плохая идея, Жан-Батист. Я так беспокоюсь о твоем здоровье. У тебя слабые легкие, а зима не за горами. Во всяком случае, я хотя бы смогу вовремя передавать тебе твои лекарства… Спасибо, гражданин Лепитр! Ты хороший человек. А теперь нам надо уходить. В это время дилижансы уже не ходят, а до Жювизи путь неблизкий. А мы еще и с грузом… — добавила она, указывая на вновь наполненные мешки.

Но у предупредительного Лепитра явно был ответ на любой вопрос.

— Незачем тебе их тащить в Жювизи, если ты через несколько дней вернешься. Ты выстираешь все здесь. Только корыто не забудь прихватить, — захохотал он, довольный собственной шуткой. — Больше тебе ничего не понадобится. Квартира обставлена, и все вещи пока на месте.

— Откуда это ты все знаешь? — поинтересовался Марино, чья подозрительность не успокаивалась ни на мгновение.

— Это совсем просто. Я сам составлял список пустых помещений монастыря. Коммуна хочет поселить здесь своих людей.

— Ах вот как! Что ж, до скорой встречи, гражданка! — Марино повернулся к Лауре. — Мы будем соседями. Мне будет очень приятно.

Молодая женщина поморщилась, хотя убийственно-кокетливое подмигивание этого ужасного человека чуть не заставило ее расхохотаться. Мгновение спустя они с Луизой Клери вышли из Тампля, Но, только пройдя до конца улицы, бывшая арфистка осмелилась рассказать Лауре о том, как Лепитр предостерегающе пожал ей руку.

— Я не знаю, что и думать, — призналась Луиза. — Это должно означать, что этот человек один из нас, но, с другой стороны, это может оказаться ловушкой…

— В любом случае мне необходимо вернуться в Шаронну, — решила Лаура. — Барон должен обо всем узнать. Он скажет, следует ли нам доверять Лепитру или все же надо остерегаться его.

Убедившись, что за ними не следят, женщины расстались. Лаура села в дилижанс и спустя час уже была в Шаронне.

Узнав о том, что произошло в Тампле, де Бац просиял от радости.

— Ротонда! Вы хотя бы представляете, какие возможности это дает! Мы сможем следить за башней и днем, и ночью. Либо этот Лепитр безумец, либо само небо послало нам его… Или он один из нас.

— А если этот комиссар приготовил нам ловушку? — негромко спросила Лаура, и де Бац ответил ей яростным взглядом.

— Не сомневайтесь, я это быстро выясню! Завтра Дево отвезет вас в Жювизи, и там вы останетесь до дня переезда. Мари поможет вам собрать необходимые вещи. Я полагаю, вы довольны? Вы будете жить рядом с маленькой принцессой, которую любите.

— Я была бы счастлива еще больше, если бы могла жить в главной башне. А так мне останется лишь наблюдать за ее страданиями, но я ничем не смогу ей помочь.

Лаура ни словом не обмолвилась о том, насколько ей не хочется покидать дом де Баца. Даже все золото мира не заставило бы ее в этом признаться. Барон, преисполненный радости, ни о чем не догадался. Мягким, сердечным жестом, которые ему иногда диктовал его темперамент, он обнял молодую женщину и с улыбкой смотрел на нее.

— Это уже мое дело, и вы мне поможете.

— Выполняя роль пассивного наблюдателя?

— Вы будете куда более активны, чем можете себе представить. У вас начнется интереснейшая жизнь, моя дорогая, и мы будем видеться намного чаще, чем вы думаете. Я буду появляться в разных обличьях. И потом, Питу за вами присмотрит. Он будет в восторге от этого.

— Присматривать за мной? Но зачем? Я лишь пешка на вашей шахматной доске.

— Вы умеете играть в шахматы?

— Конечно.

— Тогда вам должно быть известно, что иногда пешка может погубить короля. А я очень вами дорожу.

Де Бац вдруг притянул Лауру к себе и поцеловал в щеку — легко, нежно, дружески, как целуют цветок, но молодая женщина вздрогнула. Ей так захотелось обнять его за шею, прижаться к нему. Но барон уже отпустил ее, и Лаура бессильно сжала пальцы в кулаки, чтобы не показать, как они дрожат. В конечном счете это только к лучшему, что они больше не будут жить под одной крышей.

Пять дней спустя повозка привезла в ротонду Тампля госпожу Клери, ее так называемую племянницу, кое-какие необходимые вещи и арфу, с которой Луиза Клери никогда не расставалась. Весь день женщины устраивались в трех маленьких комнатах, одна из которых служила одновременно и кухней, и ванной. Так как в квартире много месяцев никто не жил, кругом было много пыли и требовалась тщательная уборка. Женщины оставили два окна, выходящие в «сад» у большой башни, открытыми, хотя было еще прохладно. Позже, когда они застелили свежим бельем узкие кровати, когда их скромный ужин был уже съеден, Луиза Клери взяла арфу, и ее тонкие пальцы заскользили по чувствительным струнам.