Джустиниана была так счастлива, что тотчас, начисто позабыв о своем положении, бросилась в объятия своего спасителя и предложила ему ту единственную награду, какая действительно могла доставить ему удовольствие.

Назавтра, в половине седьмого утра, молодая женщина вышла из дому и отправилась в церковь, но сразу же вышла оттуда через боковую дверь, села в карету и приказала ехать в другую церковь, через которую прошла таким же образом. Затем снова села в карету и направилась к воротам Сент-Антуан. Там ее ждала третья карета, в которой сидел Джакомо. И они немедленно помчались к монастырю бенедиктинок поблизости от Конфлана, где Джустиниану уже ждали.

Это маленькое чудо Джакомо смог совершить благодаря двум своим превосходным подругам – маркизе д'Юрфе и графине де Румен. Госпожа де Румен снеслась с настоятельницей монастыря, принадлежавшей, между прочим, к благородному семейству де Меренвилль, и та согласилась дать у себя приют заблудшей овечке. Одна из послушниц поможет при родах, монастырь возьмет на себя заботу о ребенке, а его мать, получив безупречное свидетельство, сможет гордо взглянуть в лицо Ла Попелиньеру и всей его родне.

Прощаясь с Джакомо, Джустиниана плакала от радости и клялась, что будет вечно ему благодарна. Затем она безмятежно отправилась дожидаться появления на свет ребенка в мирном монастырском уединении.

Но для Казановы еще далеко не все уладилось: когда он с самым невинным видом явился, как делал каждый день, в Бретонский отель, госпожа Винн осыпала его такими жестокими упреками, что он счел недопустимым для своей гордости выслушивать их.

– Насколько мне известно, сударыня, мне не поручали сторожить вашу дочь. Если она и сбежала от вас, то я здесь ни при чем, и я не желаю, чтобы на меня возлагали за это ответственность.

– Вот это мы еще посмотрим! А я вам говорю, что это вы ее похитили и где-то сейчас прячете, с тем чтобы помешать слишком уж удачному браку. Или, по-вашему, я могла не заметить, какими влюбленными глазами вы на нее смотрели?

Слово за слово, и оскорбленный Казанова удалился, а не менее оскорбленная госпожа Винн отправилась жаловаться, во-первых, венецианскому послу, а во-вторых, начальнику полиции Сартину.

В свою очередь, наш герой, которому это стало известно, обвинил Кастес и Кастельбажака в том, что они его оклеветали, а затем пожаловался на то, как его обидели, госпоже де Румен, которая была в наилучших отношениях с Сартином. Она, под строжайшим секретом, открыла тому суть всей истории, полностью обелив Казанову, поступившего «как истинный дворянин, потому что ребенок, который должен был родиться, был не от него…».

Тем самым преследование обратилось против Кастес и Кастельбажака, которые были признаны виновными в шантаже и вымогательстве и отправлены некоторое время поразмышлять: одна – в Гран-Шатле, другой – в Бисетр.

Казанова смог немного перевести дух. Похоже, все и в самом деле уладилось.

В конце мая конфланская настоятельница сообщила госпоже де Румен, что роды прошли благополучно и ребенок, чудесный мальчик, передан на воспитание добрым людям, которые как нельзя лучше о нем позаботятся. 23 мая Джустиниана известила мать о том, где находится.

Госпожа Винн, не на шутку встревожившись, примчалась в сопровождении счастливого и вместе с тем терзающегося раскаянием Ла Попелиньера и нотариуса, который, со слов настоятельницы, составил документ, где был указан день, когда Джустиниана попросила приюта в монастыре, то обстоятельство, что ее никто не навещал, что сама она ни разу оттуда не выходила, и, наконец, утверждалось, что она укрылась в монастыре лишь для того, чтобы избежать мести, которой ей угрожали в том случае, если она решится на безрассудный поступок и станет женой богача. И Джустиниана действительно покинула Конфлан с высоко поднятой головой и более или менее подправленной репутацией.

Но выводы, которые сделала из своего приключения эта прелестная девушка, вновь засиявшая ослепительной красотой, были совсем не теми, каких можно было ожидать. Они разом разочаровали все ее окружение.

Матери Джустиниана объявила, что никогда не выйдет замуж за старого дурака, который нисколько ей не доверяет и совершенно не способен оградить ее от нападок своей семьи.

Ла Попелиньеру она сообщила, что его семья готова на все, даже и на убийство, лишь бы помешать ему быть счастливым, и что она не желает умирать в расцвете лет только ради единственного и сомнительного удовольствия с ним обвенчаться. Тот едва не умер от злости. И немедленно женился на тулонской певице, которую держал про запас с единственной целью – довести до белого каления своих племянников и племянниц.

Наконец Казанове, которому она как-никак посулила вечную благодарность и поклялась в вечной любви, прелестная Джустиниана сказала примерно следующее:

– Вы очень милый человек, но я не люблю вас и не любила никогда. Я всегда любила только Андреа и намерена к нему вернуться. Спасибо за помощь. Я никогда не забуду, что вы для меня сделали, но давайте расстанемся друзьями.

И кто же остался с носом? Наш соблазнитель. Никогда еще ни одной женщине не удавалось сыграть с ним подобную шутку. Он довольно некрасиво отомстил Джустиниане, добившись от Шуазеля, чтобы тот выдал госпоже Винн и ее семье предписание покинуть Францию. И больше об этом не думал, благо ему было чем заняться.

Действительно, госпожа д'Юрфе уговаривала его возобновить поиски божественной девственницы. Молодой граф д'Аранда отчаянно проказил в своем колледже, и добрая маркиза начинала задаваться вопросом, в достаточной ли безопасности будет ее беспредельно чистая душа, оказавшись в теле подобного шалопая.

– Прошу вас, милый мой Гульнуар, приложите все усилия, чтобы мы смогли добиться цели. Вам надо без промедления зачать божественное дитя, которое примет мое дыхание, чтобы я смогла возродиться в теле отрока… Я надеюсь на вас.

И она тоже? Ну что ж, за свои деньги она получит то, что просит. Впрочем, как раз в деньгах Казанова начал сильно нуждаться, их запасы к этому времени иссякли.

Тем не менее госпоже д'Юрфе пришлось еще довольно долго дожидаться своего «возрождения», поскольку Казанова, едва его покинула неблагодарная Джустинана, снова оказался в тюрьме, куда его упрятали, обвинив в таких неприятных вещах, как изготовление и использование подделок, мошенничество, шулерство и так далее.

Да, это сущая правда. Джакомо, в погоне за золотом, в котором постоянно нуждался, занимался всевозможными сомнительными делами. Госпожа д'Юрфе, при всей своей щедрости, все же не могла полностью содержать Казанову, чьи расходы сделались поистине ошеломляющими. Следовательно, ему приходилось изыскивать какие-нибудь дополнительные источники средств.

В то время в моду вошла химия. Вот так и получилось, что наш изобретательный герой не придумал ничего лучше, как разместить в ограде Тампля, этого райского уголка для несостоятельных должников, мошенников и аферистов, фабрику набивных тканей. Рисунков на этой фабрике набивали очень мало, но зато там трудился целый цветник молоденьких и хорошеньких работниц, не отличавшихся строгой добродетелью, и Казанова довольно дорого продавал их прелести и любовные таланты.

Он мог бы в конце концов сколотить при помощи этого не слишком почтенного ремесла вполне приличное состояние, если бы только им по-прежнему не владел безраздельно его давний спутник – демон игры. Все деньги, какие он таким образом «зарабатывал», уходили в игорный дом на улице Кристин, который держала некая Анжелика Ламбертини. Эта дама скорее напоминала атаманшу разбойников, чем законопослушную предпринимательницу. Ее притон, хорошо известный полиции, посещали не столько игроки, сколько темные личности. Занималась она и укрывательством краденого и даже иногда давала мелкие поручения такого рода оказавшимся в затруднительном положении клиентам. Вот так и получилось, что в один прекрасный день к начальнику полиции поступила первая жалоба, в которой речь шла о Казанове.