– Так сколько?

– Мне было интересно посмотреть, кому понадобилась рукопись, – признался Мерриот. – Именно эта. Что ж, мое любопытство удовлетворено. Признаться, я ожидал увидеть нечто подобное. Вы, юноша, оправдали мои надежды.

– И что теперь? – спросил тан. – Вы собираетесь продавать бумаги или нет?

– Нет, – резко бросил библиотекарь.

Сигмон нахмурился и шагнул к старику, положив ладонь на рукоять меча. Мерриот поднял правую руку, сплел пальцы, и над ними вспыхнул яркий, как маленькое солнце, огонек.

– Не спеши, мальчик, – велел он. – Не шевелись и тогда останешься цел.

Сигмон скрипнул зубами и послушно замер на месте. Он знал, что может сотворить волшебная сила в руках мага. К сожалению, он знал это слишком хорошо. Алхимик дышал ему в спину, не решаясь пошевелиться. Он тоже не собирался спорить с магией.

– Послушай, Мерриот, – сказал Рон. – Это нехорошо. Так дела не делаются. Ты обещал мне бумаги.

– Обещал, – признался библиотекарь. – Но я не говорил, что продам их. Тише, парень, не дергайся. Повторяю: бумаги не продаются. Но я готов их обменять.

– На что? – быстро спросил Сигмон.

Мерриот усмехнулся в седую бороду, и огонек на его пальцах дрогнул.

– О, на сущий пустяк, – сказал он. – Выслушай меня внимательно и не перебивай. Я не буду дважды повторять свое предложение.

– Я слушаю, – сухо отозвался тан.

– Есть одна старая легенда. Уже сотни лет она передается из уст в уста, – медленно произнес библиотекарь. – Она рассказывает о странном камне, хранящемся в одном из южных храмов Фирона. Но сейчас я не буду ее пересказывать, это займет слишком много времени. Скажу просто: этот рубин называют Огненным Сердцем, и он мне нужен. Зачем и почему – не вашего ума дело. Но только за него я готов отдать бумаги Леггера.

– Как его найти? – спросил тан.

– Вижу, вы начинаете понимать, как нужно вести дела, – сказал старик и улыбнулся. – Камень находится в Фироне, в маленьком городке Веситон, в храме, посвященном одному из южных богов. Храм охраняют жрецы-воины, свирепые и бесконечно преданные своему богу. День и ночь они без устали следят за камнем – алым, как свежая кровь, рубином размером с кулак. Его много раз пытались украсть. И лучшие воры, и сильнейшие воины, и опытные маги. Но все попытки провалились. Ведь все они были всего лишь людьми. Но я думаю, что тебе такое задание вполне по силам. Верно?

Сигмон медленно наклонил голову, соглашаясь со словами библиотекаря.

– Я так и думал, – удовлетворенно сказал тот. – Тебе не зря понадобились именно эти записи Леггера, верно? Я чувствую: у тебя все получится.

– Конечно, получится, – спокойно сказал Сигмон, не обращая внимания на Рона, снова пихнувшего его в бок. – Все устроится как нельзя лучше.

– Превосходно! – обрадовался библиотекарь. – Я рад, что нам удалось понять друг друга. Я дам тебе самую подробную карту...

Сигмон вздохнул и быстро шагнул вперед. Левой рукой он схватил Мерриота за горящие пальцы и сломал их, как сухие ветки. Пламя, попавшее в кулак Сигмона, потухло. Библиотекарь завопил, но тан другой рукой ухватил его за горло, приподнял и повалил спиной на стол, так и не отпустив сломанных пальцев.

– Знаешь, – спокойно сказал Сигмон, нависая над хрипящим стариком. – У меня сейчас нет свободного времени. Я съезжу в Фирон как-нибудь в другой раз, ладно?

Старик захрипел еще сильней, задергался и попытался сложить пальцы левой руки в замысловатый знак. Сигмон крепче сжал его горло. Глаза библиотекаря подернулись серой поволокой, закатились, и его рука бессильно упала на столешницу.

– Наверно, – спокойно продолжил тан, – сто ривастанских золотых тебя устроят. Верно? Я так и думал. Рон, забирай бумаги.

– Уже, – отозвался алхимик. – Уже забрал. Но что теперь? Ты же не собираешься...

Сигмон чуть приподнял библиотекаря и стукнул его головой об стол. Потом еще раз. И только потом отпустил бесчувственное тело.

– Сигмон!

– Не волнуйся, – бросил тан, доставая кошель. – Он очнется. Эти старички гораздо крепче, чем кажутся на первый взгляд.

Он взвесил кошель на руке и аккуратно положил его на грудь библиотекаря, распростертого на столе. Потом обернулся к другу.

– Уходим, – бросил он. – Тут больше нечего делать.

В полном молчании они спустились по лестнице, прошли коридор и вышли из дома. Никто не попытался их задержать, никто не попытался поднять тревогу. В доме было пусто: Мерриот предпочитал жить один и даже не держал слуг.

– Знаешь, – сказал алхимик, закрывая за собой калитку. – А я ведь думал провернуть с ним еще пару дел. Теперь он вряд ли согласится.

Сигмон пожал плечами.

– Не люблю магов, – бросил он.

– Я заметил, – отозвался алхимик. – Их вообще мало кто любит. И знаешь, что еще?

– Что?

– Мне нравится, как ты ведешь дела.

Сигмон снова пожал плечами, развернулся и зашагал в сторону Университета. Рон поправил сумку с записями Леггера и поспешил вслед за другом.

Казалось, что рассвет никогда не придет в Гаррен. Серое утро украло весь город, сунуло его в сизый карман сырой пелены и затаилось. Сигмону чудилось, что еще миг – и из туч повалит снег. Но бледные лучи осеннего солнца собрались с силами и разогнали туман, вернув город на прежнее место.

Вскоре на улицах появились первые прохожие, а когда друзья добрались до «Жабы на вертеле», город окончательно проснулся. На площади перед таверной потихоньку собирались уличные торговцы. Они обменивались приветствиями, раскладывали маленькие столики и перебирали товар. Прибавилось и прохожих: в сторону Университета тянулся ручеек из заспанных горожан, и с каждой минутой он становился все полноводнее. В большинстве это были торговцы и наемные слуги, спешившие на работу, сами студиозы жили рядом с местом учебы.

– Вот видишь, – сказал Рон, когда они ступили на серую брусчатку площади, – все обошлось. Стражники нам так и не встретились, бумаги у тебя, и мы готовы покинуть город.

– Все равно, что-то здесь не так, – отозвался тан. – Мне немного не по себе. Где записки Леггера?

Алхимик похлопал по сумке, что висела у него на плече. Сигмон протянул руку, и Рон без возражений скинул ее с плеча, хотя в ней оставались и его вещи.

– Вот что, – сказал тан, накидывая ремень на плечо. – Иди на конюшню и выводи лошадей. Жди меня у самого входа в таверну.

– А ты?

– Пойду рассчитаюсь с хозяином заведения. За комнату я уплатил на два дня вперед, но задолжал за еду.

– Сигмон! Плюнь на это дело! Пойдем сразу на конюшню, заберемся в седла и сбежим из города. Прямо сейчас.

– Нет. – Тан покачал головой. – Нужно расплатиться. Это долг.

– Перестань, ну что ты, в самом деле! Только что ограбил несчастного старика и беспокоишься о паре монет!

– Не такой уж он и несчастный, – отозвался тан. – К тому же я оставил ему сотню монет.

Он взглянул на друга, в его светлые эльфийские глаза, и увидел в них лишь обиду и непонимание.

– Там, – сказал он тихо, – в номере, лежит кошель с полусотней золотых. Я не взял их с собой. Только сотню и ту мелочь, что была под рукой.

– Проклятье! Я, пожалуй, погорячился, когда сказал, что ты набрался ума.

– Иди! – Сигмон подтолкнул алхимика в спину. – Давай, выводи скакунов. Я быстро.

Рон вздохнул и поплелся за угол – вход на конюшню располагался с другой стороны здания. Хозяин заведения поступил разумно, не разрешив испортить фасад таверны видом конюшни. В таком дорогом месте постояльцы, подходящие к крыльцу, не должны рисковать выпачкать сапоги лошадиным дерьмом.

Сигмон посмотрел вслед другу и направился к входу в таверну. Он и в самом деле оставил кошелек в номере – на всякий случай. Могло случиться, что во время ночного происшествия он лишился бы всех денег. Такое часто бывает, если ходишь по ночному городу. Утром Сигмону это казалось весьма предусмотрительным, но теперь он корил себя за необдуманный поступок. Если бы не это, сейчас они могли бы уже мчаться прочь из Гаррена. Но оставлять деньги не хотелось. Он слишком хорошо помнил свое путешествие без гроша в кармане и до сих пор с содроганием мечтал забыть, как ограбил крестьянина. Тогда тан дал себе слово, что больше не будет заниматься разбоем. И был намерен его сдержать.