Марии-Антуанетте захотелось отпраздновать возвращение Ферсена в Париж, и в его честь она устроила в Трианоне пышный прием. Предлогом послужил визит Густава III, и королева разослала приглашения на двадцать первое июня. Это был великолепный вечер, но шведскому королю в Трианоне почти не уделяли внимания. Достаточно сказать, что на празднике отсутствовали братья короля, а также принцы крови.
Гости, по желанию королевы одетые во все белое, шли по освещенному парку к Храму любви, когда внезапно за храмом вспыхнул огонь. Искры поднялись к вершинам деревьев, пламя обагрило облака… По замыслу королевы, огонь выражал силу ее любви, и значение этого символа понимал только один человек, присутствующий на празднике.
Взволнованный Ферсен прислонился к дереву.
– Вы довольны, друг мой? – прошептал нежный голос.
– Я восхищен… – ответил Аксель и обернулся: это была она.
Лишь мгновение они смотрели друг на друга. Затем королева сжала графу руку и исчезла во мраке…
В парковых павильонах подали ужин.
На рассвете Густав III поблагодарил Марию-Антуанетту за великолепный прием, не подозревая, в честь кого королева устроила праздник.
Никто также не догадывался, что это было последнее большое празднество в Трианоне. Вскоре разразился грандиозный скандал, в результате которого репутации королевы был нанесен сильнейший удар.
Повинными в скандале оказались кардинал Людовик де Роан и некая графиня де Ла Мотт-Валуа – якобы ведшая свой род от одного из внебрачных сыновей короля Генриха II. Впоследствии Мария-Антуанетта отрицала знакомство с этой женщиной, однако многие утверждали, что видели графиню на празднике в Трианоне…
О ненависти королевы к кардиналу де Роану при дворе знали давно; известны были и причины многолетней вражды. Прелат заслужил немилость королевы, когда, будучи в Вене, рассказывал о ней оскорбительные истории. В частности, он утверждал, что Мария-Антуанетта своим кокетством поощряет любовников… Кого он имел в виду, де Роан не уточнял, однако с тех пор прошло десять лет, а королева ни о чем не забыла и не простила ему злословия.
Итак, скандал назревал…
Граф Ферсен, состоявший на службе у своего государя, вынужден был покинуть Париж. Во Францию он вернулся только в апреле 1785 года и сначала направился в Ландреси, где стоял его Шведский королевский полк. В Париж он прибыл десятого мая и приступил к службе как командир вышеназванного полка – ибо был стараниями королевы произведен в полковники.
В мае он отправил сестре письмо довольно странного содержания:
«Сейчас восемь вечера, и я вынужден поскорее закончить это послание. Со вчерашнего дня я нахожусь в Версале, но прошу Вас не говорить никому, что я пишу Вам оттуда. Всю остальную свою корреспонденцию я отправляю как бы из Парижа…»
Почему эта поездка в Версаль окружена такой тайной, никто не знает. Тем более неизвестно, от кого прятался граф Ферсен. Почему он делал вид, будто отсылает письма из Парижа, когда находился в Версале?
Все эти вопросы остались без ответов, хотя кое-кто полагает, что некоторые странные события подтверждали, будто между Акселем Ферсеном и королевой завязались интимные отношения.
Однако когда пятнадцатого августа 1785 года разразился скандал из-за «дела об ожерелье» и король повелел задержать кардинала де Роана прямо в Зеркальном зале Версаля, Ферсен уже целых десять дней находился в Ландреси, где ждал своего брата Фабиана и занимался полковыми делами. В Ландреси он пробыл недолго – всего до второго сентября, – но по пути в Париж задержался на водах в Сен-Аман-Монтрон.
О причастности Ферсена к «делу об ожерелье» ничего не известно. Он приехал в Париж тридцатого сентября 1785 года, поселился на третьем этаже в доме мадам де Ла Фарр и проживал там до конца июня 1786 года. В это время он не писал писем «Жозефине» и крайне редко давал о себе знать своей сестре Софи. О его отношении к скандалу можно судить лишь по письму королю Густаву III:
«Все, что болтают о де Роане, особенно в провинции, не заслуживает доверия. Якобы бриллиантовое колье и поддельная расписка королевы не могут быть истинным поводом ареста кардинала. Все придумывают некую политическую причину, что, разумеется, полная чушь. В Париже говорили даже, что все это – только игра королевы и кардинала, что он оказывал Ее Величеству кое-какие услуги (например, с его помощью она доводила до сведения австрийского императора государственные тайны) и что она поручила ему приобрести драгоценное колье… Когда же король узнал обо всем, она разыграла праведный гнев…»
Действительно, о чем только не болтали в те дни в Париже!
Говорили, что его преосвященству вздумалось играть политическую роль в стране и он решил стать любовником Марии-Антуанетты, считая это лучшим способом для достижения своей цели. Поскольку королева по-прежнему ненавидела его, кардинал решил покорить ее своим обаянием. Он искренне считал, что роль Мазарини ему вполне по плечу…
Именно в это время он встретился с графиней де Ла Мотт и, недолго думая, поведал молодой женщине о своих политических амбициях.
– Чтобы стать министром, мне нужно помириться с королевой, – сказал он. – Я знаю, что она тратит большие суммы на благотворительность, и готов из своих доходов оплачивать ее добрые дела.
– Я могу вам помочь, – уверенным тоном заявила мадам де Ла Мотт. – Королева благоволит ко мне…
Графиня лгала. Она никогда не встречалась с Марией-Антуанеттой, но решила воспользоваться доверием кардинала:
– Я расскажу королеве о ваших добрых чувствах к ней и в подтверждение передам от вас некоторую сумму денег на ее благотворительные дела. Мне известно, что она испытывает финансовые затруднения, и ваша помощь будет очень кстати.
Вскоре графиня заявила кардиналу, что Мария-Антуанетта просит его письменно подтвердить добрые намерения, что де Роан и сделал. В ответ он получил письмо от королевы.
«Я простила Вас, – прочитал кардинал, – но пока не могу принять. Мы увидимся, как только обстоятельства позволят мне это…»
Воображение кардинала уже рисовало ему прелестную картину: в будуаре в Трианоне он держит королеву в объятиях…
Обмен письмами продолжался, и однажды графиня известила кардинала, что королева согласилась встретиться с ним наедине.
Пока де Роан мечтал о свидании с королевой, графиня занималась поисками женщины, которая за определенное вознаграждение сыграла бы роль Марии-Антуанетты. И она нашла ее в садах Пале-Рояля, который давно стал настоящим притоном…
Встреча кардинала с «королевой» состоялась в темной аллее Версальского парка, а поскольку женщина позволила ему некоторые вольные ласки, де Роан поверил в любовь Марии-Антуанетты.
На следующий день графиня сообщила кардиналу, что королеве нужно сто пятьдесят тысяч ливров для бедняков. Де Роан молча вручил графине увесистый кошель…
Что побудило графиню де Ла Мотт сыграть с кардиналом столь злую шутку? (Письма королевы, разумеется, были поддельными!) Неужели только возможность прибрать к рукам деньги, которые де Роан будет передавать «королеве» на благотворительные цели?
О нет, ставка в этой игре была баснословной. Однажды мошенница узнала, что королевские ювелиры предложили Марии-Антуанетте приобрести у них многоярусное бриллиантовое колье, которое они называли самым роскошным ожерельем в мире. Они уже предлагали его мадам дю Барри, испанскому королю и нескольким богачам, но цена – миллион шестьсот тысяч ливров – оказалась всем им не по карману.
Они показали колье Людовику XVI после его восшествия на престол, считая, что по этому случаю король, возможно, приобретет драгоценность для Марии-Антуанетты, питавшей слабость к украшениям. Однако юную государыню тоже остановила цена, и она величественно произнесла:
– Нам больше нужны корабли, чем украшения.
Расстроенным же ювелирам она сказала:
– Я не могу принять от короля столь дорогого подарка. Никогда больше не предлагайте мне это ожерелье. Постарайтесь разделить его на части и продать. Возможно, тогда вы найдете покупателя на свое колье.
