_____

Погода не радовала. Море успокоилось, но к вечеру пошел сильный дождь. По палубе невозможно было пройти без риска поскользнуться. Поэтому пассажиры предпочитали сидеть в своих уютных каютах, барах, ресторане или в сауне с бассейном. А вот Саша чувствовала непреодолимое желание выйти на свежий воздух. Пусть брызги бьют в лицо, а ветер свистит в ушах. Это лучше, чем находиться в четырех стенах… Такое с ней случалось. В последнее время она стала замечать, что с трудом переносит долгое пребывание в замкнутом помещении. Теплоход, какими бы просторными ни были его каюты, определенно вызывал у нее приступы клаустрофобии. А ночью она и вовсе не могла заснуть. Слишком много вопросов накопилось за день, а ответов на них не было.

Александра взглянула в иллюминатор и, вопреки ожиданию, увидела не черноту, а множество стремительно падающих разноцветных точек и тире. Палубы теплохода были освещены прожекторами, и освещение давало такой эффект. Саша накинула ветровку на плечи и вышла из каюты. Ей захотелось добраться до капитанской рубки и попроситься внутрь. Она поднялась на верхнюю палубу. К этому времени дождевые струи стали понемногу редеть, но лужи и навигационные сооружения, которых на этой палубе было множество, вынуждали ее двигаться медленно. Проходя мимо мачты с укрепленными на ней локаторами, она вдруг задумалась, можно ли вообще попасть в рубку капитана этим путем. И оглянулась…

Метрах в десяти от нее стояла неподвижная фигура в сером балахоне до пят. Балахон был насквозь мокрый, и это сразу отмело Сашино подозрение в бестелесности фигуры. Хотя облик вполне напоминал привидение. «Интересно, кто еще любит такие прогулки по верхней палубе глубокой ночью?» — подумала она, а через секунду ноги ее одеревенели. Потому что фигура в балахоне ожила и направила на Александру… арбалет! Такие арбалеты она видела в каюте реквизиторов. Оружие было настоящим и предназначалось для одного из конкурсов. «За что? — пришла в голову бесполезная мысль. — Я же просто прогуливаюсь…» Потом мысли вошли в правильное русло. Саша вспомнила рекомендации своих друзей-оперативников, относящиеся к таким случаям. «Если в тебя целятся из ствола в упор, самое неправильное — двигать руками, чтобы дотянуться до своего пистолета, который находится у тебя за поясом брюк, — сказал ей как-то начальник районного ОУРа[3] Андрей Мелешко. — А если у тебя там ничего нету, вдвойне неправильно двигать руками. Потому что тем самым ты провоцируешь своего визави на опережающий выстрел. Ни один суперковбой не успеет вытащить пушку, если противник уже находится в боевой позиции и намерен стрелять, что бы там ни утверждали голливудские фильмы. Единственное спасение в таких случаях, как это ни противно — расслабить коленные мышцы, рухнуть вниз и быстренько перекатиться. Желательно за укрытие. А потом уже вспоминать, куда же ты задевал свой табельный или, напротив, купленный на рынке пистолет. Трудность заключается как раз в том, чтобы в этот момент твои коленки задрожали. Множество литературных талантов ошибаются, утверждая, что от страха у человека все трясется. Наверное, они просто никогда не попадали в по-настоящему страшную ситуацию. От страха человек превращается в соляной столб. Заставить себя выйти из этого состояния весьма нелегко».

«Да, — подумала Саша. — Какие там перекаты! Я и голову пригнуть не сумею. А если он целится ниже?»

Словно в ответ на ее мысли, фигура повела арбалетом вверх и вниз. Тогда Саша вспомнила иные слова своего друга-оуровца. «Если человек, который целится в тебя, медлит и совершает какие-то движения, значит, он не собирается тебя убивать сразу. Это увеличивает твои шансы. Возможно, он — психопат, и рука его может дрогнуть. Возможно, он — идиот и целится в тебя, чтобы всего лишь попугать. Остальные обычно стреляют сразу, им плевать на твои реакции. Впрочем, как правило, только идиоты и психопаты стреляют в упор, за исключением безвыходных ситуаций. Таких, например, как война или дуэль».

«Арбалет! — мелькнуло в голове у Саши. — Психопат или идиот. Можно было спокойно подкрасться сзади и сбросить меня за борт, если уж так приспичило меня убивать. Но я ведь обернулась неожиданно для себя. Черт! Падать или не падать — вот в чем вопрос!» Корабль вдруг сильно качнуло. Вопрос отпал сам собой. Подошвы Сашиных кроссовок скользнули, и она почувствовала, что опрокидывается на спину. В последнюю секунду перед падением она увидела, как фигура взмахнула руками, чтобы удержать равновесие, а затем послышался тихий мелодичный звон…

Очнулась Александра в каюте судового доктора. Три лица с размытыми очертаниями нависли над ней.

— Наконец-то, — проговорило одно лицо глубоким баритоном.

— Слава тебе Господи, — проговорило другое — мягким контральто.

— Ну-ну… — проговорило третье тенором.

Саша попыталась сфокусировать зрение. Не сразу, но удалось. Перед ней стояли Алена, Арье и врач. Она приподнялась на локтях.

— Что? — поинтересовалась она. — И где?

— И когда? — хмыкнул доктор. — На верхней палубе в два часа ночи. Именно в это время вас нашел поммех. Что за страсть к прогулкам в такую погоду?

— Не знаю, — честно сказала Саша. — Я мало что помню.

— А что все-таки помнишь? — потребовала ответа Алена.

— Средневекового монаха с арбалетом, — слабо улыбнулась Саша. — Такой… колоритный монах… в длинном плаще.

— Прилягте, — предложил доктор.

— С арбалетом? — заинтересовался Арье. — На мокрой палубе в два ночи?

— Когда я выходила, была половина второго…

— Молодец, — похвалила Алена. — Голова варит, значит, все в порядке. Теперь вспоминай, зачем.

— Было красиво, — вздохнула Саша. — Я хотела попросить капитана, чтобы он дал мне порулить.

— Капитан спал, — сочувственно произнес Арье. — Теплоход оборудован автопилотом, за исправностью которого следит матрос.

— Тем более… — снова вздохнула Саша. — У автопилота и матроса можно было бы не спрашивать.

— Ты над нами издеваешься? — Алена не поверила ни единому слову подруги.

— Нет, — серьезно ответила Саша. — Арбалет был точно. И порулить я очень хотела. А разве стрелу не нашли?

— Стрелы от арбалетов находятся в сейфе главного реквизитора, — сказал Арье. — Их можно посчитать. Я же понимаю, что это оружие.

— Для этого оружия годится любой стальной прут, — проговорила Саша и села. — Я и сама в толк не возьму, что он делал на палубе с такой штуковиной.

— Тренировался, — хмыкнула Калязина. — Ведь как раз послезавтра соревнования по стрельбе. Он пытался стрелять в тебя?

— Неплохо бы у него спросить, — улыбнулась Саша. — Но полагаю, что первоначально у него были совсем другие планы. Ведь трудно себе представить кого-то, прогуливающегося по мокрой палубе в половине второго ночи. Полагаю, что некто украл из реквизиторской арбалет и тащил его к себе в норку.

— Это невозможно! — воскликнул Арье. — Реквизиторская под замком. Ключи у начальника реквизиторской группы.

— И никакой норки на верхней палубе нет, — сказал доктор. — Там исключительно служебные помещения.

— Не понимаю, почему служебное помещение не может служить кому-то норкой! — недовольно пробурчала Алена.

— Возможно, у вас на работе и может, — усмехнулся доктор. — На судне — нет.

— Господа, мне это не нравится! — почти торжественно произнесла Калязина, проигнорировав профессиональный шовинизм корабельного эскулапа. — Мы имеем дело уже с двумя покушениями. Кстати, как поживает господин Яшин?

— Я почистил ему кровь и желудок, — скромно похвастался эскулап. — Несколько матросов согласились стать бедняге кровными братьями. Донорских консервов не хватило.

— Двух покушений не было, — сказала Саша. — Я просто упала. Поскользнулась и…

— Очнулась — гипс! — оборвала ее Алена. — Знаем, слышали. А монаха вообще не было. Он тебе привиделся при падении. Саша, мне не верится, что у тебя так просто может поехать крыша.

— Спасибо за доверие, — серьезно проговорила Александра. — Монах мне не привиделся. Вернее, не монах, а человек, одетый, как монах. Но то, что это не было покушением, легко доказать. Упала я в половине второго, нашли меня в два…