— Лучше уж тогда давай на «Божественную комедию», — встрял Роман, как-то коварно поглядывая на Марко. — Для верующего человека — самая вещь! Расставляет, так сказать, акценты…
— Постановка Данте? — удивился Марко не самому факту, что великого гения играют и в России, но предложению посмотреть именно этот спектакль, да еще и кукольный: это был куда более смелый акт, чем пригласить итальянцев в пиццерию.
— Не совсем, — так же хитро отвечал Роман, и Марко смутно вспомнил их пьяную беседу «о духовном» в парке, кажется, ничем не окончившуюся. — Сами увидите. На религиозные темы пьеска, очень смешно…
— Лучше уж концерт, — отрезала Тома, глядя на крестик у Гильермо меж ключицами. — Верующего человека это может и… оскорбить с непривычки. А мы наших гостей оскорблять не хотим, верно, ребята?
Зина неожиданно тихонько всхлипнула, всех этим удивив. Она тоже смотрела Гильермо в распахнутый ворот рубашки, на острые ключицы и эмалевый крестик, и глаза у нее были похожи на Чебурашкины.
— Ой, я такая дура. Не обращайте внимания… Просто я как подумаю, синьоры — ребята — что вы совсем скоро уедете… Всего через неделю! Ну чуточку больше. Как же мы тут будем… без вас…
Зину мгновенно окружили утешениями — никому не хотелось, чтобы она озвучивала их собственные мысли. Только что познакомились! И уже расставаться! Парк Горького, «Необыкновенный концерт» — а потом что? Яркие птицы с наступлением осени улетают на юг.
— Мы будем переписываться, вы нам оставите адреса, — сама себя утешала Зина, незаметно стряхивая руку обиженного Андрея. — Оставите ведь? Я английский специально выучу! Или сразу уж итальянский. Всю жизнь мечтала об иностранных друзьях по переписке! А потом, может, как-нибудь получится еще приехать? Или чтобы мы — к вам…
— Ага, на международную конференцию по выращиванию новых морозоустойчивых сортов кукурузы. Делегат от Тимирязевки, Мальцева Зинаида Юрьевна, аплодисменты докладчику.
— Ты нарочно это, Андрюха, а я по правде, — Зина на кукурузу несколько обиделась. — Будто никогда нельзя будет просто так приехать! Как туристам. Вы же к нам смогли… Может, и у нас получится? Пускай не сейчас, а лет через… много…
Марко представил, как хороши они с Гильермо будут, когда в минуту расставания выдадут русским друзьям свой общий адрес — Флоренция, Пьяцца Санта Мария Новелла, одноименный монастырь… Впрочем, есть простой выход — написать ребятам адрес родителей или, например, адвоката Пьетро. Сама эта мысль казалась ужасно неприятной — и Марко быстро понял, почему: ему тоже дико не хотелось думать о возвращении. И обо всем, что с ним связано.
Итак, встречу назначили на послезавтра. Сперва вместе на финал фехтования — у Ромы и Андрея оказались билеты, — а после соревнований (после победы Франции, почти серьезно поправил Гильермо) подхватить девушек и Толю и снова отправиться гулять.
— Если живы будем, — пошутил Марко, пожимая руки друзьям — теперь уже, наверное, как ни странно, друзьям. Андрюху ужасно хотелось познакомить с Симоне. Рома отлично сошелся бы с Сандро…
— Да куда ж вы денетесь! — бурно замахал руками Рома, отметая нелепую отмазку вроде внезапной смерти от упавшего кирпича. — Что значит — если живы будете? Мафия бессмертна!
— Что?! Как? — Марко вытаращился на товарища, искренне не понимая, откуда тот взял бабушкино словечко. Ведь это бабушка так называла их с братьями детскую шайку — и неужели по нему до сих пор видно, что их так называли?
— Это из кино, — смутился Рома, решил, наверное, что нечаянно оскорбил. — Не обижайтесь, Марко, Гильермо, это просто из кино фразочка… Про итальянцев в России…
— Этот мафиози, он такой смешной там, самый лучший, — на всякий случай вступилась и Зина, по-детски испугавшись самой возможности ссоры.
Распрощавшись уже окончательно, «добрые синьоры» несли к гостинице тяжелые после долгого дня тела. Ноги Марко гудели, налитые радостной усталостью. Каждый шаг его сопровождало слабое бульканье: в рюкзачке на спине лежала бутылка вина, купленная по случаю в том же магазине, откуда родом было пиво и торт «Южная ночь». Вино для сестер, на завтра: Гильермо вспомнил о своем намерении купить вина собственноручно, узнав по этикетке сорт, на котором служили в прошлый раз, и вежливо, но твердо отказался от советов русских друзей: воспоминания об их способностях в выборе напитков были еще свежи. Марко пришла на ум одна из последних прочитанных книг — английский «Властелин колец», подарок от Симоне на прошлый день рожденья. Книжка была очень толстая и очень интересная, ее хватило на несколько месяцев чтения, потому что читать получалось только в постели после комплетория. Был там среди прочих героев эльфийский принц по имени Леголас, которого под конец истории стал преследовать зов Моря. Шум волн, знаменующий, что пора в дорогу на Заокраинный Запад, в бессмертные земли, одновременно похожие и на вечную жизнь, и на смерть для мира…
«Плюх, плюх», — за спиною, в стеклянной бутылке, короткие волны бились о берег. Сейчас я схожу в душ, а потом лягу, блаженно подумал Марко; глянул на часы — не верилось, что всего девять. Усталость тоже радовала, позволяя ощутить себя по-настоящему живым.
Квадрат света от дверей гостиницы четко очертил их тени — бледные фонарные и четкие дверные, и еще совсем расплывчатые лунные, три Гильермо с младенцами на руках (это зверь Чебурашка), три Марко-горбуна… Кстати о горбунах: небольшая фигура, сидевшая в тени на лавке в позе почти безнадежного ожидания, распрямилась им навстречу — и Марко даже успел слегка испугаться, пока не узнал. А узнал он не сразу — и Гильермо тоже, судя по тому, как сощурились его темные глаза, как не сразу они вновь распахнулись, отзеркаливая вежливую улыбку.
— Николай?
— Здравствуйте. Не ожидали, — сказал Гильермо по-английски, очевидно, после сегодняшнего дня подзабыв, что это не единственно верный язык для общения с русскими.
Николая, племянника сестры Анны, действительно было трудно узнать. И виною тому не плохое освещение, не прозрачные тени листвы, пробегавшие по его лицу. Его обычное неуверенное выражение на этот раз сменилось на нечто среднее между скорбью и паникой, а круги под глазами были так темны и велики, что почти меняли форму самих глаз.
— Николай?… Что-то случилось?…
Это Марко вспомнил наконец, что он имеет право хоть с кем-то говорить по-русски. Гильермова рука, протянутая для приветственного пожатия, замерла в воздухе.
Племянник Ивановской улыбнулся так, будто его пытали.
— Простите… Здравствуйте. Я так долго тут… Ждал и ждал, простите меня. — И сразу, без предисловий, как камнем бросил: — Срочно нужно к умирающему.
Гильермо немедленно подобрался, превращаясь в священника.
— У нас есть время подняться в номер, взять все необходимое?
— Нет… Не надо. Там все есть. Идемте скорее.
Взгляд Марко метнулся от фотоаппарата, веригами висевшего на шее, к Чебурашке под мышкой его товарища — вот уж неуместней не придумаешь — но ничего же не поделаешь, смерть не знает оправданий. Ноги мгновенно перестали гудеть — вернее, гудят они или нет, стало совершенно неважно.
— Ваша тетя?…
Почему-то он был уверен, что речь об Ивановской: наверное, по крайнему изможденному отчаянию в лице Николая, которое могло быть вызвано только бедой с близким человеком. И спросил-то для проформы, так что не сразу понял ответ, и едва не споткнулся от изумления уже на пути обратно к метро.
— Нет, не тетя Виктория. С ней все в порядке, да… в порядке. Другая… сестра… старушка. Из общины, — добавил он торопливо, словно находя оправдание тому, что не послали за приходским священником. — Очень надо спешить.
Последние слова были совсем неуместны — он выкрикнул их, считай, в спину Гильермо, который по своему обыкновению вырвался вперед и обернулся из-под фонаря в ожидании спутников, нетерпеливый, как гончая, взявшая след. Застывший в идеальной стойке породистого пса.
Через пять минут — все трое сбежали вниз по эскалатору, причем Гильермо, хотя и был самым старшим из троих, бежал быстрее прочих, перепрыгивая через ступеньки — они с грохотом летели в полупустом вагоне под Москвой. Гильермо стоял с четко очерченными скулами, будто стиснув зубы, и смотрел в темноту проносящегося мимо туннеля, что-то неслышно повторяя. Молился? Просто вошел в собственный долг, как входят в церковь с улицы, и от веселого туриста, такого достоверного всего полчаса назад, не осталось и следа?
