Я открыл глаза и вынырнул на поверхность. Рядом, по прежнему тяжело дыша, лежала Марго. Я немного полежал, осмысливая увиденное, а потом перевел мысли на неё. Мне вдруг стало очень жалко эту девочку. Она не виновата, что мир стал таким и что из множества мужчин, с которыми она общается, никто не хочет относиться к ней серьезно. На мгновение я почувствовал и её боль:

«Меня никто не хочет любить, как женщину, — говорила её душа. — Все хотят любить только мое тело, всем нужен только секс, а я хочу любить и быть любимой. Мне не нужны толпы поклонников. Мне хочется, чтобы со мной был один-единственный человек, который не побоится сказать: Маргарита, я тебя люблю. Для него я готова буду сделать всё…»

Как это было странно — чувствовать чужую боль, слышать чужие мысли. Я прильнул к этой хрупкой девочке и обнял её. Мне хотелось, чтобы хотя бы в эту минуту посреди холодной пустоты и вечности мы не чувствовали себя одинокими.

С утра я отвез Маргариту домой и стал думать, что делать дальше. Прием ЛСД очень много изменил во мне. Весь негатив, накопившийся в одной квартире с Ольгой, растворился без остатка. Я понял, что у людей в этом мире нет абсолютно никаких поводов для разногласий. Все разногласия — это горе от ума. Хотелось уже новым человеком, с этими откровениями, приехать к Ольге и попробовать ещё раз найти ключик от её сердца. Главным образом хотелось быть с сыном. «Может быть ЛСД поможет ей забыть всё плохое и увидеть мир новыми глазами, — подумал я. — Если Ольга увидит, как ничтожны её амбиции по сравнению с вечностью, она поймет, что нам не стоит ругаться — мир и без этого слишком жесток».

Так у меня появилась новая надежда на спасение семьи. Я взял у «доброго доктора» ещё немного ЛСД и поехал к Ольге и малышу…

Ольга встретила меня без скандалов. Я рассказал ей про ЛСД и о тех откровениях, которые посетили меня под его действием. Она согласилась попробовать.

Был вечер, малыш спал. Ольга с детским восторгом любовалась, как весь мир заиграл красивыми переливами цветов, а икона не стене ожила и засветилась золотом. От иконы исходил ослепительный сияющий свет. Потом мы легли на диванчик. Все барьеры между нами как рукой сняло. Мир был прекрасен, мы были его частью, а от кроватки малыша исходили волны тепла и любви. Казалось, что от неё поднимается и растекается по всей комнате нежное сияние.

В очередной раз я убедился, что под ЛСД чувствую другого человека как самого себя. Я не просто читал мысли Ольги — я видел мир её глазами и думал так, как думает она. Мне впервые открылось, каким она меня видит, и это было очень необычное открытие — в её представлении я был злым, жестоким и очень грубым человеком. С таким человеком действительно было невозможно ни жить, ни нормально разговаривать. Но самое парадоксальное, что это был не я — это был образ, который она сама для себя выдумала. Тот, кого она видела, не имел ничего общего со мной. Мне захотелось каким-то образом донести до неё эту истину.

— Теперь я понимаю, почему мы ругаемся, — многозначительно сказал я. — Ты видишь меня совсем не тем, кто я есть на самом деле.

— Почему? — спросила Ольга.

— Это ты себя спроси, почему, — ответил я. — Только что я увидел себя твоими глазами. Ты меня считаешь чуть ли не дьяволом!

Ольга лукаво улыбнулась.

— А какой ты?

— Не такой, каким ты меня видишь, — уверенно ответил я. — Во мне нет тех качеств, которые ты мне приписываешь.

После этих слов Ольга долго присматривалась ко мне.

— Ты и есть дьявол… — промолвила она с ноткой сомнения, глядя в мои глаза и пытаясь разглядеть в них дьявола.

Но в них было только недоумение по поводу услышанного. Так «ласково» она меня ещё не называла. Я был расстроен, что ничего другого она не разглядела, но промолчал. Мое молчаливое недоумение заставило её засомневаться в сказанном.

— Или… не ты? — задумчиво спросила она, пристально вглядываясь в меня.

Мне стало забавно наблюдать, как она пытается разобраться сама в себе. Я улыбнулся, и она сочла мою улыбку за проявление «лукавости».

— Да ты! — воскликнула Ольга.

Я опять сделал серьезное лицо, и она вновь засомневалась.

— Обрати внимание, — сказал я, — буквально за одну минуту ты несколько раз переменила решение, хотя я не произнес ни слова. На самом деле ты просто хочешь видеть меня таким.

Ольга задумалась и надолго погрузилась в себя. В её глазах промелькнуло осознание того, что может быть её взгляды и убеждения действительно ошибочны, но она тут же отогнала от себя эту мысль. Гордость мешала признать ей свою неправоту в отношении меня.

— А какой меня видишь ты? — спросила она.

Я внимательно посмотрел ей в глаза и мне стало её очень жалко, потому что я увидел то, чего раньше никогда не замечал.

— Я вижу, что глубоко внутри тебя, под семью замками, заперта маленькая беззащитная девочка — твоя душа, — ответил я. — Она очень чистая и красивая, но в тебе есть кое-кто, что убивает её — это твоя маска. Ты находишься в полном подчинении у неё…

В глазах Ольги появилась печаль. Мои слова били в цель.

— Ты с малых лет так хотела казаться сильной и независимой, — продолжил я, — что одела на себя эту маску «красной королевы», которая управляет тобой и рушит всё в нашей семье.

Ольга опустила глаза. Сегодня она услышала ту правду, в которой боялась признаться даже самой себе. В обычном состоянии мои слова были бы восприняты как ересь или нравоучения и вызвали бы поток оскорблений. Но сегодня был вечер откровений без масок — красная королева была усыплена действием ЛСД.

— Эту беззащитную девочку слишком долго били и унижали, — с грустью ответила Ольга. — Поэтому она умерла, а вместо неё появилась, как ты называешь, «красная королева».

— Девочка проснется, когда ты победишь свою темную «сущность», — ответил я. — Всё это время я пытаюсь освободить тебя от неё, но ты почему-то мне противишься и считаешь меня врагом, хотя это не так. Враг — не я, враг — твоя красная королева…

Это был единственный спокойный вечер без всплесков эмоций за все последние месяцы наших отношений. В какой-то момент над детской кроваткой появилась головка малыша и его сияющие радостью глазки встретились с нашими притихшими взглядами.

— Боже мой, — прошептала Ольга. — Он всё понимает.

— Конечно, я тебе это всегда говорил, — ответил я. — Он умнее нас с тобой вместе взятых пока мы ему не замусорили мозг.

Видя нашу гармонию, Данечка улыбался нам из своей кроватки и просился к нам, выражая всем комочком своего существа радость и любовь к маме с папой. Мы смотрели на него и из наших глаз текли слезы счастья. В тот момент мне хотелось, чтобы такая идиллия была в нашей семье всегда и в любом состоянии, а не только под ЛСД.

К сожалению, уже на следующее утро душа Ольги — её маленькая беззащитная девочка, была снова съедена красной королевой. Ольга проснулась в плохом настроении и утро началось с ругани. Больше всего меня удивляло, как она может возвращаться в свое привычное «амплуа» после той идиллии, которую испытывала буквально несколько часов назад. Мне было непонятно, почему её темная сторона настолько сильно довлеет над ней, что она даже не пробует побороть её, чтобы сохранить эту идиллию в обычном состоянии. Но разговаривать было уже бесполезно — по её недовольным взглядам было понятно, что «посюсюкались и хватит», — от приема ЛСД в ней ничего не изменилось, а значит, лучше молчать.