— Дедушка болен, Господин Главный. Вы бы это… посмотрели чойта там не так. Главный механик мощнейшего нон-гольфьера империи, Галиус Тубус, был не в духе. Скорчился на кресле в окружении советников, рукой голову подпирает, взгляд злой насквозь смотрит. На столе карты разложены, а на картах — флажки да последние донесения от вестников валяются. Галиус не обратил ни малейшего внимания на гнома, только положил на него взгляд тяжкий, точно пушечный прицел, и отвернулся к картам снова, задумчиво изучая их содержимое. Кугум растерянно снял истопную шапку, забормотал снова:

— Смотрящий так и говорит: беги Кугум к Главному сразу. Ноги то у тебя быстрее всех. Ага… Поломалось что-то — уголь не горит. Механик забарабанил пальцами. Была у него такая привычка — не обращать и взгляда на мелкого прислужника… Какой уж там ответить.

Лишь стучать костяшками выражая недовольствие. Но ведь и Кугум не чушь городить пришел. Тревожно, ох тревожно хрипит Северный Воин.

— Смотрящий то это… на ветер слов не бросает… за просто так, за ерундою не послал бы к вам, Господин. Сами знаете… Может это..

Совсем Главному сказать, а? Миледи Ректору?

— Ректор изволили опочивать, — раздраженно ответил за механика советник. Пшикнули и остальные, мол удались отсюда.

— Ну дак… Плохо дедушке. Разбудить может?.. Чуете дыхание?

Шестерни неровно звенят. Плохо ему, ой плохо, — сминая шапку в руках, вымолвил гном.

— Гном! Выйди прочь! Господин Механик курсы считает! — крикливо сказал тотже советник, да и вытолкал его за дверь. Здесь, в коридоре, снова болезненно сжалось сердце Кугума. По телу дедушки одна за другой проходили предсмертные судороги.

Нос северного воина клонился к земле. Затрещали палубные перегородки. Титаническая масса сдерживающая их, ушла куда-то, и они рвались как нитки, превращая несущий балон в дырявый мешочек.

Надрывно взвыли винты. Бушприт треснул пополам, увлекая вверх многочисленные канаты. Печные заслоны погнулись, выпуская наружу жар и пламя. Огонь прыгнул по дереву. Стремительно, точно хищный зверь, перегрыз паруса и остатки строп. Зазвенели метрономы, оповещая экипаж о тысячах поломок одновременно. Да и сами они, секунды спустя, пришли в негодность, показывая невозможные значения: измеритель давления котлов зашкалил за красную отметку, компас взбесился, завращался волчком, поочередно указывая север-юг, запад-восток, флюгер и тот соскочил с насеста и рухнул вниз, будто не сдерживали его никакие болты.

— Дедушка не может упасть! — запричитал смотритель гном в далекой котельной. — Кидайте уголь! И гномы бросились кидать силу гор в печи Северного Воина. Пока даже лопаты, сработанные сталью, не начали разваливаться на глазах.

От малейшей нагрузки гнулись ручки, в мгновенье протирался до дыр листовой металл. Да и сам уголь еле тлел в огненной пасти дирижабля.

Когда же лопат не осталось, гномы начали закидывать уголь голыми руками. Обжигаясь и чертыхаясь, раздували пламя, работая своими легкими, точно кузнечными мехами. Где-то там, на верхних палубах начали рушиться борты и артиллерийские люки. Вниз опрокинулись боевые пушки. По пути к земле и они распадались на запчасти, достигая поверхности тысячей осколков. Вслед за ними проносились винты, шестерни и передачи.

Лопнули трубы. Из всех щелей повалил белесый пар, оставляя за умирающим цеппелином струю белого тумана. Понуро обвисла каждая из веревок, мачт и ступиц Северного Воина.

Зазвенели лебедки. Завращались механические ступени. Винты медленно поварачивались в горизонтальную плоскость. А огонь вся яростнее и яростнее грыз дерево гольфьера. Жаропрочное, огнеупорное, пропитанное сотней составов и предназначенное для сражений с драконами, оно полыхало, будто сухая ветошь. Вспыхнули каюты, листы стали надувались пузырями и брызгали жидкой лавой кругом.

— Алый ключ на восток! Маневры! Крён к небу! — выкрикнул появившийся на палубе магистр. Судя по колпаку, являющийся не менее чем вторым механиком цеппелина.

— Маневры тебе? — прошипел черный от копоти гном. — Печи мертвы!

Тут бы дедушку приземлить!

— Эй! — закричал он мечущимся по палубе аэронавтам, — бросайте все. Весь груз! И тутже не дожидаясь остальных, принялся отколупывать листы бортовой брони. Над головой сильнее полыхнул огонь. Северный Воин стремительно планировал вниз. Вот уже стали различимыми лица бредущих гулей. Много-много их там. Поднимают к небу свои посиневшие зенки, молчаливо наблюдают за падающей громадой. Подернулся вечерний, снежный туман и показалась рейнгардская стена. Так и врезаться можно. Не хватало еще протаранить собственную оборону. На главной палубе показалась стройная фигурка Ректора в одном только опочивальном одеянии. «Маневры!» — закричала и она, но расслышали лишь человеческие прислужники. Гномы делали свое дело, ползая по палубе точно муравьи, отколупывая от цеппелина кусок за куском, облегчая его массу до последней возможности.

— Эй, Кугум! Черный ключ на запад! — прозвучал чей-то мощный глас, и тутже наверху по пылающим мачтам промелькнула юркая фигура бородатого карлика. Кугум спешил к черному ключу…

— Он что падает!? — вскрикнул кто-то на причальной мачте.

— Не может быть! — возразил Гласиус Треветик, вглядываясь в давшего крен Северного Воина. И пусть парил он далеко, где-то на горизонте, но не заметить просадку дирижабля было невозможно.

— Там Ректор! — визгливо сообщил Гласиус. Магистры подняли шум. Рокхорн Каменьщик кинулся к механическому стеклу. Длинная, стальная труба на подставке увеличивает способности зрения, хотя чтобы увидеть непоправимое, она теперь особенно и не нужна. «Пожар! Огонь на палубах!» — подают свой особый сигнал наблюдатели в бойницах. Внизу, под причальной мачтой, выкатили свое оборудование шустрые механики, готовясь принимать поврежденное судно. В башне Рейнгарда, числившейся у магистрата за номером пять, подымали красный флаг.

Если не понимаешь устройство нон-гольфьера, знай — его никогда не сажают на землю. Он так велик, что его даже собирают в воздухе. Красный флаг означает катастрофу. «Сажаем на землю» — пронесся решительный клич служителей цеппелина. Верно они успели заметить больше, чем собравшаяся знать. Ведь если один раз посадишь дирижабль подобного размера — больше в воздух он не подымется, сломаются нижние палубы от нагрузки, вырвутся с корнем железные стрингеры.

— Все прочь с площади! — командуют слуги. Еле слышны их приказы с этой высоты.

— А-а! — вцепился в бороду чертежник Мейер. Подбежали механики, что-то шепча ему в ухо.

— Спокойно! — звучит властный глас Треветика, — падение Северного Воина невозможно! Ни в теории, ни на практике! Чертежник Мейер бороду не отпускал. Глаза его забегали, будто он высчитывал массы, силы, угол крена и, соответственно, серьезность положения. Опустился на пол, в руке неведомым образом очутился мел. Первый легат, Тигль Римус, подал сигнал стоявшему ниже центурию Богусу — «Будь готов!». Гладий Гром в указаниях не нуждался, подмигнул он старому другу. Легионеры по давно отданному приказу с мечом и доспехом не расставались. Со вчерашней ночи спят прямо в железе. Силуэт Северного Воина стал больше. От него отвалился темный кусок. За ним еще. Потом рухнула мачта. Огонь утихал, возможно удалось его сбить. Дирижабль ощутимо клюнул носом вниз, нагрузка от веса перетекла вперед — первым отвалившимся куском очевидно являлся паровой котел. Рокхорн подкрутил колесо механического стекла. По мачтам прыгало множество фигур, укрепляя на ходу вываливающиеся винты. По бортам лазили, как мухи, черные от копоти гномы, сбрасывали листы железа один за другим. Под прицелом стекла совсем близко мелькнуло отчаявшееся лицо Ректора Реле. Поднялся с пола Мейер, наконец-то закончив рассчеты. В бороду он вцепился еще крепче.

— Не долетит, — обреченно шепчет магистр Мейер на ухо Рокхорну, — прямо в гулей плюхнется. Время выбирать нового Ректора…

— Вот ты где! — радостно крикнул Кугум, заметив черный ключ. Рычаг красовался в лучах солнца, блестя ярким окрасом. Высоко забрался за ним истопник, до самого верха несущего мешка нон-гольфьера. Будто оседлал ловкий карлик огромного дракона и уселся прямо на черепе, оттого он задорно смеется: «Ай, прокатимся еще с тобой, Дедушка. Не кряхти! Щас легче станет!» Кугум дернул ключ на восток, вцепившись что было сил в бесчисленные канаты. Дедушка вздохнул. По всему корпусу, от кузни до самой высокой мачты, началась тряска. Палубы пошли в пляс, грозя стряхнуть назойливых людей в пасти расположившихся на земле гулей. Расходился по швам несущий кормовой мешок. Горячий газ бешеным ураганом бросился в небо.