Совершенно обессиленного, Лата отвела меня обратно в келью и ушла к раненым. Я остался лежать в холодной темноте, пытаясь унять боль в голове и безысходную тоску в сердце. Все услышанное за день заставляло казаться смерть в бою вполне своевременным благом. Требовалось немного — подняться, выйти из дворца, найти лошадь у коновязи и поспешить обратно в битву.

Мои горестные размышления прервал шорох занавеси, и в дверном проеме показался Крипа, бережно державший на широкой ладони горящий светильник.

Я должен вернуться на Курукшетру, — нетерпеливо выпалил я, глядя в глаза наставнику. Крипа пожал широкими плечами, на этот раз лишенными блеска доспехов.

Если это все, что ты надумал, занимаясь самосозерцанием, значит, годы ученичества прошли для тебя даром, и мне не следовало вытаскивать тебя из-под копыт конницы тригартов.

Но мой долг… Я должен быть там, — отводя в сторону глаза, попытался объяснить я.

Твой долг здесь ни при чем. Ты и сам понимаешь, что исход битвы предрешен и без твоего вмешательства. Арджуне и его братьям теперь может противостоять только Ашваттхаман, да, может быть, сам Дурьодхана. Кауравы поставили во главе войск царя мадров. Он опытный воин, но вряд ли сможет явить необходимый ратный пыл против детей родной сестры. Знамена Пандавов скоро осенят башни Хастинапура.

И какой плод обретут мои повелители после этого безмерного человеческого жертвоприношения? Ведь братство дваждырожденных перестало существовать.

Я чуть не плакал от разочарования, безнадежности и недостойной кшатрия жалости к самому себе. Да нет, что притворяться? Слезы текли по моим щекам. Я чувствовал себя больным, разбитым, покинутым. И вдруг встретил взгляд Крипы. Он рассматривал мое лицо с каким-то странным, сочувственным удовлетворением.

— Слезы — это хорошо, — спокойно сказал он, — они часто означают пробуждение. Младе нец является в мир с истошными воплями. А ты всего лишь обронил несколько капель. Значит, твое сердце открыто, и страдания не лишили тебя спо собности вмещать судьбу мира. Путь дваждырож-

Ийшга — мяаь ч^гда оторьта%, потерь, –рюст-

чарований и пробуждений.

— Я не верю в путь, не верю в дхарму. Наш мир лишен мудрости и смысла. Иначе, как вы до пустили войну? Если обманулись в одном, значит, и остальное — обман. Вы говорите — миром уп равляет закон. Если он так бесчеловечен, то не вижу смысла в его постижении.

Отчаяние и страх порождены неведением, — сказал Крипа.

Опять Сокровенные сказания. Они не спасли наш мир, значит, их мудрость бессильна. — Все бессильно перед потоком времени. Люди поклоняются ему в ужасном облике всепожирающего бога Кала. Но дело, конечно, не в боге, а в том, что все в этом мире подвержено старению и угасанию. Если ты смиришь в сердце обиду и обратишь свой слух к моим словам, я постараюсь открыть тебе некоторые истины, которые ты не был готов принять ранее.

Я кивнул, так как не хотел оставаться в одиночестве перед угрозой долгой ночи без сна.

— Когда прародина дваждырожденных была поглощена морскими волнами, — начал рассказывать Крипа, — те, кто уцелел, обнаружили себя среди совершенно иных людей — необузданных, жестоких, с безумной щедростью тратящих свои силы на покорение природы и вражду друг с другом. Дваждырожденные озарили их разум огнем знаний, научив прародителей куру, ядавов и пан-чалов возводить города из глины и дерева, ковать бронзу, слагать стихи. Тогда была создана Высокая сабха, слившая силы оставшихся в живых дваждырожденных в один волевой поток. Племена, принявшие дваждырожденных, быстро обрели силу и умножились числом. Повелители же брахмы все больше растворялись в их среде, ибо дети со зрячими сердцами рождались только внутри общины. Правда, бывали и счастливые исключения, — мягко улыбнулся Крипа, — вы с Митрой не единственные, кто появился на свет в семьях, не связанных родством с древней расой. Но чаще браки дваждырожденных с дочерьми молодого народа сокращали численность будущих членов братства. Была и иная причина. Обладание брахмой губит человека, не постигшего нашей мудрости. Чувства должны оживотворять разум, а разум — направлять чувства к благу. Для воспитания юного дваждырожденного требуются усилия многих братьев и долгие годы пробуждения.

Почему же Высокая сабха не приказала дваждырожденным заключать браки только внутри общины?

Потому что приказывать можно рабам и слугам. Раб не может быть дваждырожденным. Рабов и слуг вообще не должно остаться в этом мире. Даже сейчас, в момент нашей гибели, ни один из патриархов не позволил себе приказать дважды-?ршдшпдтй 'Встать над евде знамя.

Так сменилось несколько поколений. Высокая сабха наращивала силы, утверждая наши законы и передавая мудрость братства правителям Хастинапура, Матхуры, Кампильи. Немало риши ушло в другие земли — на юг и восток, создавая обители дваждырожденных, обучая детей, утверждая ритуалы. Члены нашего братства стояли у высоких тронов и пели гимны богам в храмах. Но всей мудрости патриархов недостало, чтобы помочь женщинам рождать детей с прозревшими сердцами.

Неумолим Кала. Никакие жертвы и обряды не смогли остановить неизбежного. Стремление властелинов к богатству порождало соперничество племен. Торжество законов над творческим порывом людей превращало государства в духовные тюрьмы. Благополучие и размеренность жизни погасили доблесть и жажду исканий. Поэтому, когда с запада хлынули на эти земли новые завоеватели, старым племенам пришлось потесниться. Сдававшиеся на милость победителя погибали, а сопротивлявшиеся обращались со временем в подобие завоевателей.

Тогда Высокая сабха обратила свои силы на поддержку не племен, а людей, к какому бы народу они ни принадлежали. По всем дорогам вновь пошли риши, ищущие учеников. Тогда же была введена лестница восхождений, разделившая жизнь дваждырожденного на четыре ашрама. Это четыре твердыни, которые предстоит одолеть каждому, вставшему на Путь. Сначала ты, Муни, был смиренным учеником, потом превратился в творца событий, принял долг перед родными и близкими. В третьем ашраме дваждырожденный уже обязан взять на себя бремя Учителя. Только родив детей и воспитав учеников, вместив все цели общины, дваждырожденный может вступить в четвертый ашрам — время постижения тайны собственного бытия. Этот путь бесконечен, но только ступив на него, ты прозреваешь смысл своих прошлых и будущих воплощений.

— Пока я понял только то, что вся сложная, совершенная иерархия Высокой сабхи была созда на ради поиска и воспитания нескольких детей, по прихоти кармы рожденных со зрячими сердца ми. Поколения апсар и риши трудились ради об щего блага, зная, что это лишь отсрочка неизбеж ной гибели. Выходит, что судьба дваждырожден– ных была предрешена уже тогда, когда создава лась Высокая сабха и сочинялись первые строки Сокровенных сказаний!

Последние слова я почти прокричал, окончательно утеряв способность обуздывать чувства. Да и кто бы сохранил спокойствие, узнав, что битва, которой он посвятил всю жизнь, закончилась полным поражением за много веков до его рождения?

Почему же вы устроили это жертвоприношение на Курукшетре только сейчас? — спросил я Крипу, взиравшего на меня печально-терпеливыми глазами.

Кто может предвидеть сроки угасания брах-мы? Кала не подвластен молитвам и не постижим разумом. Прошло время патриархов. Но мы не можем уйти, не передав вам знаний. Брахма оставила венок братства дваждырожденных. Состарились племена, когда-то давшие нам приют. И вот уже новая раса идет на смену. Ее сыны, как неразумные дети, пробуют каждую вещь в мире на прочность. Пока они насыщают лишь органы чувств, запуская жадные руки в то, что зовут богатством. Придет время, и с такой же жадностью они обратятся к насыщению своего разума сокровищами духа. Тогда они, может быть, вспомнят и позовут нас. Важно, чтобы остался хоть кто-нибудь, способный откликнуться на зов.

А вы?

Мы попали в ловушку. Перед нами встал выбор — или давать себя убивать, или использовать силы брахмы для защиты. Высокая сабха пошла по второму пути. Но сначала мы принесли в мир законы, способные хоть как-то ограничить зло, порождаемое насилием. Мы подчинили себя дхарме кшатриев. Никто из наших братьев не поднимал оружие на женщин и детей. Мы пользовались простым оружием и щадили врагов, склонявшихся в покорности.