Юдхиштхира вновь повернулся к карте:

— Смотрите, на вершинах этого великого тре угольника раскинулись самые крупные города — столицы народов куру, панчалов и ядавов. Там чтят дхарму, предания праотцов, хранят традиции. Именно эти народы мы считаем древнейшими. Но они постепенно теряют силу. Набухает мощью Ма-гадха, заставившая ядавов бросить свою прежнюю столицу Матхуру. От былой мощи панчалов остались только песни. Откуда-то появились на западе наших земель тригарты и саувиры, которые лишь недавно переняли у нас науку возводить крепости и ковать доспехи. Зато сколько яростной, необузданной силы выплескивается из чаши Пя-тиречья на наши границы.

Я видел тригартов, — мрачно сказал Ард-жуна, — это отчаянные бойцы, необузданные, не ведающие правил благородных поединков.

Но разве конница матсьев утратила былую доблесть? — с гордой улыбкой спросил Вирата.

Кто может усомниться? — воскликнул Аб-химанью, сидевший, несмотря на свою молодость, в первом ряду советников Вираты. Я вспомнил, что сын Арджуны и Субхадры был женат на дочери Вираты Уттааре. Это произошло два года назад во время добровольного изгнания Пандавов. Тогда я еще не знал Абхиманью и лишь мельком видел принцессу матсьев при дворе Вираты. Похоже, что их медовый месяц продолжался не многим дольше моего. Говорили, что Уттаара последовала за Абхиманью в Кампилью и готова ехать в его колеснице хоть до самых ворот Хастинапу-ра. Что думал по этому поводу Абхиманью, я так никогда и не узнал. Похоже, он вообще мало из-

шшс& за те шатера. м©сящ& что я. те ъадед сто.

Тот же грустно-удивленный, но и упорный взгляд из-под сведенных бровей, открытый высокий лоб в обрамлении густых черных волос. Царевич-воин чувствовал себя неуютно под взглядами, обращенными в его сторону, и чуть сутулился, поднявшись в полный рост.

Этот месяц я провел в войске матсьев и готов поклясться, что своим умением сражаться они не уступят тригартам.

Мы верим, что матсьи не уступают в доблести, но, увы, уступают в численности, — сказал Юдхиштхира.

Царь ядавов Баладева вновь напомнил о запрете Сокровенных сказаний наносить вред всем живым существам:

— Боги отвернутся от нас, если мы прольем кровь своих родственников. Надо вновь попытать ся убедить Дурьодхану встать на путь справедли вости.

Эта речь погрузила всех собравшихся на военный совет в растерянное молчание. Авторитет Сокровенных сказаний был неоспорим, но тогда вообще теряло смысл все происходящее. Слава богам, царь ядавов положил конец замешательству, заговорив мелодичным увещевающим голосом о том, что война все-таки неизбежна.

— Никто на этой земле не сделал для сохране ния мира больше, чем я. Но когда мирный исход невозможен, колебания смертельны. Люди сами вы думали доброго бога, — молвил Кришна, укориз ненно глядя на брата, — молитвы и пост бесполез ны, если бросаешься вниз с высокой скалы. Доб рые поступки не спасут тебя от мечей, если забу дешь одеть панцирь. Все подчиняется закону при чин и следствий, так не смешно ли просить снис хождения у сил, находящихся за пределами наше го понимания, после того, как сами мы оказались бессильны договориться о мире даже со своими родственниками? Мы не способны понять смысл поступков людей, которые нас окружают, но дерза ем объяснять друг другу веления богов. Будем чес тными — дваждырожденные вольно или невольно подвели мир к пропасти. Если погибнем мы — это еще не означает гибели мира. Единственная битва на одном поле должна разрубить узел противоре чий властелинов. Битва вместо бесконечной вой ны, способной уничтожить города, разрушить хра мы, погубить поля и оросительные каналы.

Но в такой битве погибнет цвет вашего братства, цари и герои, — возразил Друпада.

Зато будут целы невинные вайшьи, кормящие нас и берегущие нашу землю. Если сохранятся корни, то вновь вырастет древо и даст плоды. Одна грандиозная битва должна решить судьбу Хастинапура, — властным голосом заключил Кришна.

Но почему ты, познавший законы мира, с

гибели кшатриев? — спросил Вирата. — Почему столь благостна твоя улыбка, когда мы слышим об измене твоего подданного Критавармана или о том, что мадры до сих пор не выступили на помощь Юдхиштхире?

— В мире нет ни побед, ни поражений, — рас сеянно пожал плечами Кришна. — Наши поступ ки могут совпадать с потоком перемен, тогда мы обретем удачу. Если мы не сможем предугадать направление изменений, то колесница Дхармы просто раздавит нас. Поэтому, увы, польза сооб щений, которые приносят нам наши посланцы и соглядатаи, только в том, что они помогают нам ггаяятв, куда нас самих несет. Скорб"еть о проис ходящем так же нелепо, как о смене сезонов.

— Если бы я знал, что путь к трону Хастина пура окажется таким ужасным! — воскликнул Юдхиштхира. — Зачем тринадцать лет потеряно в скитаниях? Сколько восходов я встретил с неза мутненным сердцем! Чем же отличаюсь я теперь от Дурьодханы, коль молим мы богов о гибели друг друга? Он-то хоть пытается сохранить то, что имеет, а я схож с грабителем, рвущим чужое из рук законного владельца.

— Воистину померкли небеса брахмы, если даже такой человек, как ты, вдруг заговорил язы ком простолюдина, — бесстрастно возразил Кришна. — О какой законности наследия престола ты говоришь? Мудрец и герой может появиться в любой семье. Сколько веков назад алчные властелины установили законы, обеспечивающие благополучие своим наследникам! И веками наше братство уважало эти законы, хоть и были они ненужной уздой, навязанной нам теми, кого мы надеялись изменить. За сотни веков мы не отступили от дхармы, принятой на себя братством, сообразуясь с законами и взглядами окружающих нас людей. И вот теперь мы на краю гибели. Сколько вытерпел и перенес Бхишма, добиваясь появления дваждырожденного в царском роду Куру? Добился! Дваждырожденные обрели Хастинапур. И мощь этого города теперь стала главным препятствием на пути потока перемен.

Как это случилось? — осмелился спросить кто-то из придворных. — Не значит ли это, что боги на стороне Дурьодханы?

Это значит, что даже успех правителя может оказаться ловушкой для подданных, — возразил Кришна, — совершенство управления, искусство политики, строительство крепостей — все это лишь формы проявления силы действия Установителя. Майя успехов захватила Дурьодхану и остальных. Он бросил силы дваждырожденных на достижение близких и понятных целей, которые почитает за благо. И повелители брахмы теперь говорят и думают так, как простые раджи, радеющие о своих наделах. Община дваждырожденных воплотилась в империю Хастинапура, не изменяя ее сущности, но укрепив форму.

Поэтому преуспевают под ее державным зонтом лишь купцы. Все реже звучат споры мудрых, зато усложняются ритуалы в храмах, где новые брахманы за плату объясняют простецам смысл божественных устроений. А потом из-за лесов и гор нахлынут дикие орды, и падет Хастинапур вместе со всеми подвластными ему царствами, ибо не будет в народе живой созидательной силы. Все это может случиться и через сто лет, но разве мы, мудрые, выбирая пути, должны мыслить сроками одной человеческой жизни? Чтобы было будущее у этой земли и братства дваждырожденных, должны мы сломить Дурьодхану. ( И обратясь к Юдхиштхире.) Даже ты, кого зовут сыном Бога Дхармы, только что сетовал о прелестях спокойной жизни. Неужели просто себялюбие и жажда власти толкают тебя на бой? Если ты готов здесь отказаться от дальнейших усилий и уйти с покаянием в лес, значит, не видишь ты высшей стези долга, значит, стремишься ты не к чистому действию, а к плодам его! Тогда уйди, ибо не будет смысла для будущего Высокой сабхи сажать тебя на трон вместо Дурьодханы. Ты не сможешь изменить ничего!

— Тяжелое бремя возлагаешь ты на мои плечи, о любезный царь ядавов! — горько воскликнул Юдхиштхира. — Но если все вы мыслите, что столкновение неизбежно…

— Мыслить — ваше дело, — с рыкающим сме хом вмешался Бхимасена, — просто направляйте нас с Арджуной, как свои неотразимые стрелы, и мы добудем победу.

Новой ясной силой воссиял лик сына Дхармы, и встал он посреди зала собраний Друпады прямой, как копье Шивы. И так сказал: