Лата бесстрастно приняла брошенный вызов. Она не отвела взгляда от затуманенных горечью глаз властелина. Лишь затрепетали кончики ее длинных ресниц.
— Смертные приписывают богам свою собственную слабость и ограниченность. Хранители мира не злые и не добрые. Они просто живут по иным законам, которые человеческий разум не в состоянии вместить. Один из этих законов запрещает им вмешиваться в дела смертных и оставлять им свое оружие. Хотя иногда некоторые из них и нарушают этот закон.
В глазах у Карны мелькнул потаенный свет, и я ясно почувствовал, что слухи о небесном дротике, подаренном Индрой Карне, недалеки от истины. Карна обладал оружием богов и, разумеется, скрывал это от всех.
Лата меж тем продолжала:
Я сама не пытаюсь постичь причины тех или иных поступков богов. Но я чувствую, что те из них, кто принимает человеческий облик, далеко не всесильны. С более высоких ступеней иерархии, недоступной даже нашему воображению, на них наложен запрет вмешиваться в карму людей. Очевидно, кто-то из них нарушил этот запрет, наделив тебя непробиваемым панцирем. Поэтому их владыка пришел к тебе в образе брахмана и прервал действия кармических последствий запретного дара.
Тогда почему тот, кого я по неразумению принял за самого бога Индру, не забрал панцирь раньше? — воскликнул Карна.
Лата плавно развела руками.
Может, это лишний раз подтверждает, что Хранителям мира не открыто видение всех наших тайн. Пока ты жил в семье суты, никто, кроме родных, не знал о твоем панцире. Лишь когда ты выступил на стороне Дурьодханы в великой борьбе за престол Хасти-напура, твой непробиваемый панцирь приобрел вес решающего броска игральных костей. И тогда, только тогда, небожители вмешались, чтобы предотвратить появление более серьезных последствий.
Значит, они не боги!
Мне кажется, нет, хотя их мудрость далеко превосходит человеческие возможности. Вероятно, боги воплощаются в них. Может быть, для них открыт свет Сердца вселенной. Все это — догадки. Ведь никто из нас не видел их настоящего облика. Частицы божественного огня могут снизойти в любую человеческую форму. Высшие силы общаются с нами, но что остается в нашей памяти после этого общения? Непроявленные образы, всплывающие из глубин нашего сознания, наставления, пришедшие к нам из неизвестного источника и лишенные привычной словесной формы. Дальше уже наш собственный разум придает этому знанию привычные формы. Так и получается, что мы видим то брахмана, говорящего, не разжимая рта, то сияющего воина, застывшего над землей, то обезьяну колоссальных размеров. Какой из обликов истинный? Зачем нам знать это? Достаточно того, что они избегают вмешиваться в карму людей. Когда ты, Карна, был ребенком, то панцирь, защищающий твою жизнь, не мог повлиять на будущее этой земли. Но как только ты стал царем и направил свои могучие силы на пользу Дурьодхане, от твоей неуязвимости стала зависеть карма твоих подданных и даже исход борьбы за трон Хастинапура. Панцирь небожителей, раньше создававший только твою собственную карму, теперь превратился в плотину на пути кармического потока, увлекающего все царства нашего мира. Поэтому тот, кого ты принял за Индру, и пришел к тебе разорвать кольцо причин и следствий, порожденных незаконным даром. Но даже он не посмел угрожать тебе. Это тоже было бы вмешательством в дела смертных, могло породить кармические последствия. Поэтому небожители не отобрали у тебя свой дар силой, а предпочли уговорить.
Карна криво усмехнулся:
— Может, ты правильно объясняешь поступ ки богов, о безупречная, а может быть, и сама на ходишься в заблуждении. Небожители сами по своей прихоти создают и нарушают законы.
Я почувствовал, как напряглась Лата, подавшаяся всем телом вперед и устремляя на Карну взгляд воспламененных волей глаз.
— Так думаешь ты, о могучерукий, не пони мая, почему Индра подарил тебе дротик-молнию? — выдохнула Лата.
Карна прекрасно владел собой. Но даже я почувствовал волну удивления и гнева, поднявшуюся в его душе оттого, что Лате удалось проникнуть за невидимый щит брахмы, в костер его потаенных мыслей. Лата, не отрывая взгляда от лица Карны, заговорила громким повелительным тоном.
— Обуздай свой гнев, повелитель, вспомни о дхарме дваждырожденного. Неужели ты думал, что можешь скрыть дар небожителей!? Храните ли мира открыли мне, что ты согласился расстать ся с панцирем только в обмен на змееголовое ко пье. Знаем мы, что его наконечник ты хранишь в сандаловой пыли в алмазной шкатулке. Знаем мы и то, что это копье неотразимо для смертного, как молния. Но воспользоваться им можно только один раз. Все это боги открыли нам. Арджуна пре дупрежден. Ведь всем ясно, что лишь против него ты готовишься обратить неотразимое копье. Сми ри свою гордыню и постигни величайшую муд рость богов. Даже в этом даре видно нечеловечес ки тонкое знание кармических путей. Не думай, что, подарив копье, боги предпочли тебя Арджу не. Арджуна, зная о твоем копье, не примет боя, а ты, верный дхарме кшатрия, не посмеешь пресле довать того, кто отвратился от поединка. Этот дро тик на самом деле встанет как стена между тобой и Арджуной. Он спасет вас друг от друга. Теперь на каждом из вас непробиваемый панцирь. Толь ко так я могу объяснить дар неотразимого дроти ка. Непостижимы для нас пути Хранителей мира. Даже даря оружие, они спасают жизнь. Как по сравнению с этим ничтожны наши познания дхар мы! Как бессилен наш разум вместить великое раз нообразие причин и следствий этого мира!
Карна кивнул и жадно отпил свежей воды из кубка:
— Наверное, ты права. Подарив мне смертонос ное оружие и открыв тайну этого дара единствен ному человеку, против которого оно должно быть применено, боги связали мне руки. Открыв тайну копья Арджуне, боги спасли еще две жизни, по крайней мере, мне теперь не придется сожалеть о своей откровенности с вами. Пандавам и так все известно. Так что нет смысла отягощать свою кар му, добиваясь вашего молчания насилием. Но ска жи мне, любимица небожителей, неужели мы все обречены? Я сам не верю, что эту войну можно вы играть. Став царем, я понял, что наш мир держит ся не на мече властелина и даже не на плуге паха ря, а на том, что и у властелина, и у пахаря есть дхарма — долг и обязанности, которых они при держиваются. Теперь же брахманы взялись за мечи. Земледельцы все чаще превращаются в воинов, а кшатрии, не зная, кого защищать, каким царям хра нить верность, становятся уже не защитниками, а просто убийцами. И теперь они будут убивать про сто по привычке, все глубже погружаясь в трясину взаимной ненависти, кровной мести. Оставшиеся в живых уже будут чувствовать себя частью еди ного организма. Распадутся связи и обязательства людей, потеряют смысл слова о чести и долге. По шатнется вера, и рухнут стены нашего общего че ловеческого дома. Останутся лишь обломки да пыль. Люди вернутся во тьму и невежество. Некогда могучий совместный хор превратится в случайные вопли раскаяния. Потом и они развеются в вели ком молчании Калиюги. Так видится мне будущее нашего мира. Поэтому я потерял веру в богов, — сказал Карна, — у меня остались лишь мои руки, мой лук да стезя долга, по которой я буду следо вать до смерти.
— Лишь в заблуждении люди твердят о смер ти, — тихо сказала Лата, — сколько бы нам ни при шлось рождаться на этой земле, зерно прозревше го духа не гибнет. Как пчела, собрав с цветка не ктар, улетает, оставляя цветок земле, так и наша душа собираете каждого воплощения драгоценный нектар постижения сущности мира. Тело рассып лется прахом, но духовный опыт пребудет в зерне твоего духа до тех пор, пока не прорастут зерна, достигшие зрелости, навстречу сияющему ярче ты сячи солнц Негасимому Сердцу Вселенной.
Карна презрительно передернул плечами и указал рукой на дверь, ведущую в тронный зал.
Вы видели моих придворных? Мне ведомы их мысли, замутненные злобой и завистью. Они подобны пожухлой степной траве, колеблемой ветром. Им все равно, перед кем преклонить голову, под чьи стопы лечь. Какой нектар может собрать пчела с обугленных головешек? Как мне оживить незрячие сердца подданных, привыкших ко тьме вражды и недоверия?
