— Факт! — Гаврин глупо засмеялся.

Саша распахнул дверь в спальню.

Лежа в кроватях, мальчишки хохотали, дрыгая от восторга ногами.

— Дураки! Ломайте себе головы! Все равно не скажем! — Петя изо всех сил хлопнул дверью.

Был «мертвый час» после обеда. В комнате крепко спали. Несвижский во сне бормотал: «Ладно, ладно. Чего лезешь…»

Двенадцать кроватей стояли двумя рядами.

В соседней комнате девочки. Там тоже тишина.

Где-то внизу, на кухне, бренчат посудой.

Саша высунул голову из-под одеяла и чуть-чуть потянул за ногу Петю.

— Давай скорей, — прошептал он. — Наши проснутся…

Мальчики поспешно оделись.

— Бери простыню, Петя.

Петя снял с кровати простыню, свернул и спрятал под куртку на живот.

— Не заметно?

— Ничего. Сойдет.

— Ружье не забыть бы. — Саша надел через плечо самодельное ружье.

На цыпочках мальчики вышли из комнаты, спустились вниз.

В столовой у окна сидела Анна Федоровна и читала газету. Рам дремал подле печки.

— Куда вы? Почему не спите?

— Честное слово, выспались. Можно погулять с Рамом? Полчасика…

— Ты, Петя, не то вырос за эти дни, не то потолстел? — Анна Федоровна оглядела Петю с ног до головы.

— Поправился. Ем много. — Петя похлопал себя по животу.

— Ну, идите. Скоро чай пить будем. Не опоздайте.

— Рам! Рам!

Пригревшаяся у печки собака нехотя пошла за мальчиками.

В саду Петя и Саша устроили военный совет: где лучше играть — в лесу или на море.

— Ясно — на море. Подумаешь невидаль — лес! — авторитетно решил Петя.

Море, совсем не похожее зимой на море, начиналось за садом. Оно лежало под снегом — белое и ровное, как степь.

Иди, иди — конца ему не будет.

На всякий случай оглянувшись, не следит ли за ними кто, мальчики обогнули дачу и вышли из сада. Отойдя вдоль берега шагов двести, они двинулись прямо по морю.

— Ты будешь перебежчиком, — сказал Петя, — а я пограничником.

— Только не все время, — согласился Саша.

Подробности игры в «перебежчика и пограничника» были выработаны мальчиками заранее. Анна Федоровна сообщила им, что ждет сына со дня на день. Последнее письмо пришло уже из Москвы, где лейтенант остановился по делам. Поэтому Саша и Петя в ускоренном порядке заканчивали обучение Рама.

После ссоры с товарищами из-за Огнам рамат мальчики стали держаться особняком. Заметив это, Несвижский и Гаврин распустили среди девочек слух, что Саша влюблен в Тамару Бесперчую, а она в него. Когда Тамара разозлилась на сплетню, девочки окончательно уверились, что дыму без огня не бывает.

В конце концов Тамара, обиженная насмешками, боялась сказать Саше хоть слово. Опять-таки и этот факт был истолкован в пользу глупой сплетни: отводит другим глаза.

То и дело товарищи кричали мальчикам:

— Огнам и Рамат! Огнам и Рамат! Халат-халат!

Саша и Петя остались в одиночестве. Конечно, после долгого триумфа в классе осенью, когда лейтенант лежал в больнице, одиночество оскорбляло их. Но так как их головы были до отказа набиты разными тайнами и так как их тайны всех интересовали, то они мужественно и даже гордо переносили оскорбления по своему адресу.

Когда мальчики оказались далеко от берега, Саша надел поверх шапки и пальто простыню. Веревочкой Петя стянул простыню вокруг воротника.

— Ну, иди! Я отвернусь. Когда сосчитаю до полтысячи, буду искать.

Взяв Рама за поводок и поставив его мордой к берегу, Петя начал считать:

— Раз, два, три, четыре, пять…

Саша побежал. Простыня, как белый рыцарский плащ, развевалась за его спиной.

Метрах в сорока виднелась гладкая полоска льда. За льдом сугробы. Там он спрячется.

— …Четыреста девяносто восемь. Четыреста девяносто девять. Пятьсот! — честно досчитал Петя и обернулся. Бр! Стоять на месте холодно.

Саши не было видно.

— Да вот же след! — На снегу были ясно видны следы Сашиных бурок.

Петя и Рам побежали по следу. Но вскоре след пропал. На ледяной глади ничего не видно.

— Ищи! Ищи!

Собака суетливо забегала. Потом, принюхавшись, помчалась к сугробам.

За большим сугробом на корточках сидел Саша, закутавшись в простыню. Он был едва заметен.

Завидя «пограничника» с собакой, он бросился бежать, ловко перескакивая через сугробы.

«Пограничник» отставал. «Ему что! Пальто короткое… А мне мама на рост сшила», — злился Петя.

— Стой! Стрелять буду! — Петя нацелился из ружья.

«Нарушитель» продолжал удирать.

«Пограничник» спустил собаку с поводка.

— Возьми его! Возьми!

Обрадованный Рам резво припустил за «перебежчиком». Догнал его, ухватил зубами за простыню.

— Ура! Наша взяла! — заорал Петя в восторге.

Прошло, должно быть, около часу с тех пор, как началась игра. Горизонт скрылся за серой, скучной мглой. Темные, распухшие тучи, казалось, прижались к самой земле. Снежинки сперва робко, потом все смелее и смелее закрутились над морем.

Друзья поменялись ролями. Петя стал «перебежчиком». Он подвернул злосчастное пальто, запихав полы за кушак, и сразу сделался похожим на извозчика в широкой поддевке.

Наконец, Петя был схвачен.

— Ой, как темно! Попадет нам от Анны Федоровны, — забеспокоился он. — Ну, пошли.

С решительным видом Петя двинулся вперед.

— Петя, нам в другую сторону. Берег там! — Саша показал в противоположную сторону. — Я хорошо помню.

Огней на берегу за густой пеленой снега не было видно.

— Нет, в ту!

— Нет, в эту!

Поспорив, Саша все же согласился итти туда, куда показывал Петя.

Мальчики пошли по ледяной площадке, запорошенной снегом.

— Тут должны быть наши следы, — заявил Петя.

Мальчики присмотрелись. Следов на сугробах не было. Значит, дальше. Они шли еще минуты три. Опять ничего нет. Снег здесь лежал ровно. Сугробы кончились. Мальчики напряженно вглядывались в даль. Ничего не видно.

— Петя! И так к чаю здорово опоздали. Давай поворачивать. Говорил я тебе, что в ту сторону.

Беспокойство овладело ими. Что они скажут Анне Федоровне? Пошли на полчасика, а сами застряли. Да еще наврали ей, что идут с Рамом прогуляться. Им было жарко и неудобно в тяжелых ватных пальто. Ноги глубоко проваливались в снег.

Вскоре мальчики опять остановились. Ошиблись. Если бы берег был в этой стороне, они уже вышли бы к нему.

— Эх! Вот был бы у нас компас! — вздохнул Петя. — Тогда не заблудились бы…

Щеки пощипывал мороз. Тело остывало все больше и больше. Поднявшийся ветер швырял колючий снег прямо в лицо.

Тревога мальчиков росла.

— Ты не боишься?

— Я-то? — бодро ответил Саша. — Ничуточки.

Рам покорно бежал рядом.

Мальчики шли и шли. Сколько они прошли, они не знали. Может быть, три километра, может быть, пять…

Ветер свистит в ушах, вздымая облака снежной пыли. Мороз забирается под пальто, стынет спина. Ноют от холода руки, уши, нос…

Петя молчал. Его одолевали невеселые мысли. Вдруг они замерзнут? Он никогда-никогда не увидит ни своей квартиры, ни школы, ни больничного сада. Ничего… Даже Несвижского.

Он ясно вспомнил, как мама в белом берете стоит на платформе и машет ему, Саше и Анне Федоровне. Потом мама исчезла. Осталась только ее рука в яркой деревенской варежке.

Саша тоже молчал. Петя понял, что и Саша думает о доме.

— Нас ищут! — убежденно сказал он. — Мы же не вернулись к чаю.

— Они уже ужинают, — мрачно ответил Саша. — Несвижский и Гаврин ругают нас. Морозов поддакивает. Девчонки охают.

— Не ужинают, а нас ищут!

— Давай сожжем простыню! — предложил он. — Может, нас заметят.

— Ну да! Анна Федоровна за нее отвечать будет.

— Ну, рубашки!

— Рубашки фук! — И готово.