И вот теперь Эдди услышал шаги ее босых ног в холле рядом с дверью его комнаты.
Долго ли он спал? Секунду? Минуту?
Эдди перевернулся.
Дверь выгнулась внутрь, словно дыша. Или нет? Пленка всколыхнулась, наполнившись воздухом, который хлынул через окно, приподнялась и медленно осела.
Дверь была закрыта, и из холла не доносилось ни звука. Родители еще не вернулись, иначе он услышал бы шум подъезжающей машины.
Тогда почему повернулась ручка?
А она действительно повернулась — маленькая планета, вращающаяся в темноте. Снова поднялся ветер, заполняя всю комнату, удерживая дверь, шевеля волосы. Но кто-то, стоявший в холле, опять попытался войти. Кто-то, не желавший отступать. Дверь напряглась, удерживаясь на заскрипевших петлях.
— Что вам от меня надо? — спросил Эдди.
Ветер стих. Дверь распахнулась, ударив по стене, и в дверном проеме возникла чья-то фигура.
— Это ты? — Голос принадлежал отцу.
— Да. — Когда это родители успели вернуться? Мальчик откатился от края кровати и уткнулся лицом в подушку. — Оставь меня в покое!
Тень подплыла ближе и опустилась на стул. Пленка натянулась так сильно, что, казалось, вот-вот порвется. Глаза фигурок, стоявших на полках за письменным столом, ожили, отражая зарево за окном. Только черные дыры на маске Майка Майерса, маньяка из «Хэллоуина», так и остались пустыми.
— Где ты был?
— Вместе с Томми.
— Где? — В голосе отца слышалось напряжение и не высказанное вслух обвинение.
— У него дома. Я же сказал.
— Дома у Томми никого нет.
— Откуда ты знаешь?
— Твоя мать звонила туда.
Да уж, конечно. Проверяла. Она без этого не может. Как будто ей есть до него какое-то дело.
— Мы уходили.
— Но ты сказал, что был в доме.
— Мы выходили прогуляться. Что еще? — «Оставьте меня в покое, — подумал он. — Не трогайте меня. Пожалуйста».
— Ты видел пожар?
Вопрос с подвохом. «Ему известно, где я был», — подумал Эдди.
— Да. И что из этого?
— Что там такое произошло?
"Ну вот, теперь он обвиняет меня. Я еще и поджигатель. И что я должен ему сказать? Мы играли со спичками. Мы всего лишь пара неразумных ребятишек. Так чего вы от меня хотите?"
— Не знаю, пап. Я уже лег и хочу спать. Спокойной ночи.
— Поговори со мной.
За окном уже было светло, словно наступило утро. Эдди чувствовал себя так, словно не спал несколько дней. Потому что отец не давал ему спать.
— Я не хочу ни с кем разговаривать!
— Зато я хочу, черт возьми!
— Зачем? Какое тебе до меня дело?
— Что ты сказал?
— Сказал, ну и что? Я сам могу о себе позаботиться.
Отец поднялся и ударил по пленке кулаком. Лицо у него было злым. Свет за окном приобрел красноватый оттенок, а ветер, обдувавший их обоих, приносил жар и запах дыма.
Воздух в комнате затуманился. У Эдди защипало в глазах.
— Мы очень беспокоились. Из-за тебя. — Отец глубоко вздохнул, сдерживая кашель.
— Но со мной же все в порядке. Все нормально. Почему бы тебе не выпить или...
Тяжелая ладонь хлестнула Эдди по щеке. Мальчик в изумлении отпрянул, забился в угол, готовый выскочить в окно.
— Извини, — сказал отец без тени раскаяния. — Мне не следовало этого делать. Ты не виноват... Ты ничего не знаешь. И не понимаешь... Послушай... Мать сходит с ума... Она так волнуется...
«Но не ты», — подумал Эдди.
Отец сел на кровать.
— Не знаю даже, с чего начать. Я уже сам не понимаю, что реально, а что нет...
Тишину ночи прорезал вой сирен. Отсветы зарева охватили уже полнеба, и ветер заносил в комнату не только запах дыма, но и частички пепла.
— О пожаре я ничего не знаю! Все! Увидел, что загорелось что-то, и пришел домой. Вот так. Этого тебе достаточно?
Отец смотрел на него так, словно подозревал в чем-то.
— Я не говорю, что ты что-то поджег. Я знаю, что это не так. Меня интересует другое — тебе известно, кто это сделал?
— Говорят, какая-то девушка.
— Какая девушка?
Он мне не верит, подумал мальчик. Неужели ударит еще раз? Или все-таки не посмеет?
— Не знаю. Я видел ее там...
— Где?
— На свалке. Я только...
— Как она выглядела?
— Никак.
— Гладкая кожа... как масло, и глаза... глаза, которые...
Дым продолжал поступать в окно, сгущаясь, обретая форму, и казалось, что в воздухе, между ним и отцом, между кроватью и дверью, повисло что-то реальное, осязаемое. И еще глаза. В дыму Эдди отчетливо видел глаза.
— Тебе ведь всегда нравились мои глаза, — сказала она, — разве нет, Дэнни?
Глава 13
— Что вам от меня надо?
— Это ты? — Он узнал голос. Конечно, это был голос Эдди.
— Да.
Маркхэм видел голову сына как некий неясный, бледный силуэт. Благослови его Бог, подумал он. Ему хотелось преодолеть разделяющее их расстояние, сорвать проклятую пленку и обнять сына, но это поставило бы в неловкое положение их обоих. Что ж, по крайней мере Эдди в безопасности.
— Где ты был? — мягко спросил он. С девушкой? При мысли об этом Маркхэм едва удержался от улыбки.
«Явился поздно и влез через окно, чтобы его никто не заметил. Зачем? В этом не было никакой необходимости. Ты всегда можешь рассказать мне обо всем. Я пойму. А если не поймет твоя мать, я объясню».
— С Томми все в порядке?
«Насторожен. Что ж, на его месте я вел бы себя точно так же, если бы хотел скрыть что-то от родителей».
— Где? — спросил Маркхэм, чтобы не дать разговору угаснуть. Эдди должен понять, что теперь все в порядке.
— Я же сказал. У него дома.
«Перестань, малыш. Выкладывай. Мне можно сказать. Я сумею совладать с правдой».
— Дома у Томми никого не было. — Маркхэм усмехнулся про себя: «Ну, видишь? Папочку не обманешь».
— Откуда ты знаешь?
— Твоя мать звонила туда. — «Ничего удивительного, учитывая поздний час. Мог бы и сам сообразить. Пойми, я хочу помочь. Выстроить историю так, чтобы, когда она придет, у тебя уже были готовые ответы. Я подскажу тебе то, что ей хочется услышать».
Но Эдди не желал проникаться его логикой и упрямо стоял на своем.
— Мы уходили.
«Будь внимателен, — подумал Маркхэм. — Это подготовка. Тебе зададут много самых разных вопросов. И на них придется отвечать».
— Но ты сказал, что был в доме.
— Мы выходили прогуляться. Что еще?
Мальчик продолжал упорствовать. Не уступал, не сдавался.
Пора сменить тему.
— Ты видел пожар?
— Да. И что из того?
Только никаких обвинений. Боже, она, должно быть, нечто особенное.
— Что там произошло?
— Не знаю, пап. Я уже лег и хочу спать. Спокойной ночи.
— Поговори со мной.
— Я не хочу разговаривать!
— Зато я хочу! — «Ведет себя точь-в-точь как я. Как я в не лучшие минуты. Ну почему всегда получается именно так?» — Черт... — прошептал он.
— Зачем? Какое тебе до меня дело?
Мальчишка всего лишь пытается утвердить свою независимость. Это нормально. Но Маркхэму хотелось заглянуть ему в глаза, дать ему увидеть собственную озабоченность. Эдди умный парень. Он сумеет понять...
— Мы очень беспокоились...
И тут Эдди сказал что-то о том, что может позаботиться о себе сам, что прежней проблемы больше не существует, и Маркхэм потерял контроль над собой. Сорвался. Отбросив стоявший между ними барьер, он шагнул к сыну и влепил ему пощечину.
И тут же пожалел о своем поступке. Ладонь скользнула со щеки сына к затылку, но притянуть мальчика к себе ему не удалось. Эдди отстранился, вжался в стену.
"Сейчас он не испытывает ко мне теплых чувств, — подумал Маркхэм. — И его вины в этом нет. Как же все объяснить? С чего начать? После всего случившегося сегодня грань между реальным и нереальным почти исчезла.
Начни с малого. И продвигайся к поставленной цели постепенно. Шаг за шагом".
Сирены. Они реальны.
