В 1991 году наш дом 1912 года постройки собрались передать коммерческой структуре. Такой случай стихийного капитализма - передача недвижимости от советской власти в руки людей с деньгами. Собственно, с этого все и началось: всем, кому не хотелось уезжать за тридевять земель из центра, пришлось объединиться.
Тогда многие так делали, но не у всех получалось - и я думаю, что нас спасло то, что мы сразу предложили им… некий конструктив, что ли. Не встали в позу борцов за справедливость, а сразу заявили, что сделаем все сами, только отвяжитесь. Дом был в ужасном состоянии, работы непочатый край - и поэтому нам (не сказать, что легко) удалось-таки убедить чиновников в том, что от нас не только можно, но и нужно поскорее отстать. Оглядываясь назад, я не очень понимаю, как нам это удалось тогда - ведь о приватизации квартир речь еще даже не заходила.
И вот, представьте, нас оставили наедине с теми проблемами, которые во всех остальных случаях - в несбыточном идеале, конечно - должен решать город, а нам пришлось решать самим. Например, с социальными - сразу обнаружился конфликт интересов: жители коммуналок мечтали уехать хоть куда, лишь бы в свою квартиру, для владельцев же отдельных квартир, понятное дело, перспектива уехать на «равноценную площадь в Бутово» была смерти подобна. В коммуналках, иногда не без целенаправленной помощи жильцов, обветшание жилого фонда шло быстрее - там часто происходили (или устраивались) протечки, коммуникации быстро приходили (или приводились) в негодность. Стало ясно, что кто-то теперь должен реализовывать ту самостоятельность, которой мы добивались. И это стало моей второй работой. На работе основной меня потерпели год, а на второй сказали - знаешь что… И если бы целью нашей организации было просто требовать что-то от города, может быть, сложилось бы как-нибудь по-другому.
А так мы стали отвечать за ВСЕ - и все нам пришлось делать самим: ремонтировать и поддерживать коммуникации, составлять документацию, расселять коммуналки. На это все надо было где-то брать деньги - и мы стали зарабатывать. Приглашали риэлторов на самые проблемные квартиры, самые сложные съезды-разъезды. Потом вникли в механику дела, получили лицензию и стали заниматься этим сами. Составляли проектную документацию для тех, кто покупал расселенные квартиры - всем же не терпится сделать ремонт и первым делом снести несущую стену - а потом стали делать проектную документацию, себе и на заказ. А на заработанные средства решали проблемы дома. Занимались и правозащитой: в центре Москвы, например, в свое время действовала такая фирма «Интерконт» - ее больше нет, так что можно ее назвать спокойно - к нам неоднократно обращались за помощью, и мы помогали. Появилась своя бригада ремонтная, свой штат сотрудников… Мне было ясно, что вся эта хозяйственная деятельность вполне может перерасти в большой бизнес. Но для меня единственное развитие в этой моей новой профессии - на стыке правозащиты и хозяйства. Бизнес в этом деле… занятие для кого-то другого. Впрочем, самого дома мне стало мало. Некоторое время назад мы с несколькими другими ТСЖ и компаниями создали некоммерческое партнерство «Управдом», а потом - Ассоциацию товариществ собственников жилья, которую я возглавляю. Издаем пособия, проводим тренинги…
Так получилось, что мы все время забегали вперед реальности - закон только сейчас установил ту организационно-правовую форму, в которой мы де-факто просуществовали уже двадцать с лишним лет. И нынешняя реформа, как и всякие перемены, легко не проходит. Но, так или иначе, надо выбирать новую форму управления своим жилищем - старые схемы, когда обо всем якобы заботились эксплуатационные службы города, уже не работают. Возникновение новых форм управления быстро выстроит рынок услуг, создаст необходимые рабочие места и отрегулирует цены; вначале всегда тяжело. Но ведь низкие коммунальные платежи оборачиваются практически нулевым качеством ухода за нашей же собственностью. По разным данным, восемьдесят процентов выделяемых на содержание жилого фонда средств разворовываются. Получается такой квазисовок: мы делаем вид, что платим, они делают вид, что работают. И из этой ситуации нет никакого другого выхода, кроме как платить больше и… самому выбирать, кому платить это «больше».
Мы, «Волоцкие дома», выросли, стали сильными - и это не значит, что у всех получится, многим реформа добавила хлопот. Мы - чемпионы, но это не значит, что к нашим успешным показателям не надо стремиться. Да, хочется ходить на работу, приходить домой и ни о чем не думать - а вместо этого нам предлагается самим управлять, собираться и решать скучные вопросы, в которых мы вроде как не разбираемся. Но ведь дом - это не объект натурального хозяйства, не грядка для прокорма. Это объект, которым надо добросовестно и ответственно управлять. Мы же получаем права и водим машины, правда? И это не делает нас таксистами. Так вот, свой дом тоже надо учиться «водить». А то за руль сядет кто-нибудь другой. И мы это уже видели.
Мила Косоротова, старшая по подъезду, Лялин переулок, Москва
Я переехала в этот дом в 1999 году. Он был в ужасном состоянии. Какой-то наркоманский притон, грязь, все в руинах. С тех пор я тут все привела в порядок, всех построила, стало жить приятно. У нас, например, в подъезде теперь даже не курят. Я собрала жильцов и сказала: «Все, курить в подъезде мы больше не будем. Я плохо переношу табачный дым, этажом ниже еще живет девушка с аллергией, давайте будем друг друга уважать». Определила два этажа для курения - четвертый и пятый. На шестом этаже они закрыли у себя мусоропроводную комнату - у них там и тренажер стоит, и курят они, все у них хорошо. А четвертый и пятый - официальные места для курения, там и стульчики стоят, и пепельницы. И все туда ходят.
Кафель еще постелила в подъезде. Это целая песня была, как мы его клали. Я получила разрешение в Управе, в ДЕЗе, чтобы этот кафель положить - просто так нельзя было. Он, видите ли, скользкий, вдруг кто-нибудь упадет и голову разобьет. Согласовала его в каждой квартире, потом привела кафельщика, поселила его в мусоропроводную комнату на диван. Мы с жильцами его по очереди кормили и никуда не отпускали, пока он работу не сдал. А так подъезд был убитый, пылища - никакая уборщица не возьмется, потому что мыть трудно. С уборщицами вообще трудно. Им же платят за каждый подъезд одинаково, а у нас лестничные площадки огромные - конечно, любой уборщице выгоднее несколько маленьких подъездов набрать: деньги те же, а времени и сил потратишь меньше. Я вот сама у нас в подъезде полы мою на трех этажах. На третьем, потому что я тут живу, на втором - потому что там моя дочь живет, и на первом - потому что я через него хожу, мои гости через него ходят, дети мои ходят - мне стыдно было бы, если бы грязь была. Это три этажа, а всего шесть - вы представляете, сколько на это надо времени? У меня жильцы сейчас добросовестные, ничего не бросают, не мусорят - но все равно меньше чем за три часа не управиться. Опять же надо таскать воду - что такое ведро воды для нашего подъезда?
Насчет ТСЖ мы пока не знаем. Получается ведь как - помимо того, что мы должны будем платить обслуживающим компаниям, я должна еще буду собирать с жильцов свою зарплату директора. Но у меня тут пенсио? неры, которые не могут платить наравне с остальными жителями дома. В центре Москвы одинокому пенсионеру и так непросто прожить, какое уж тут ТСЖ. А пенсионеров у нас в подъезде очень много, почти половину квартир они занимают. Вот на ту же уборщицу собирать деньги реально могут пять квартир. Консьержа мы тоже в дом посадить не можем. По причине того, что у него должен быть туалет. Да, я дала бы ему ключи от своей квартиры, он бы ходил в туалет ко мне - но по закону у него должно быть свое отхожее место. Понимаете, как? А даже если бы и удалось все это пробить, то опять же за консьержа могут платить только те же четыре-пять квартир. Они сегодня платят, а завтра у них что-то с бизнесом произошло - и они не смогут больше.
