Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Иоганн Георг Тиниус сладко потянулся. Он, уже избравший для себя холостяцкую жизнь (современные деконструктивные постулаты, вероятно, усмотрели бы в этом признаки латентной гомосексуальности, но мы-то с вами так не считаем, или все же?..), был полон решимости взять в жены только что овдовевшую малышку Бётхер. И стоило ему постучаться, как аромат лаванды довершил дело, вдохновив его на торжественный акт. Отперев ему, она улыбнулась из полуосвещенной арки дверей. Ее будто подернутый дымкой взгляд и узкие, полураскрытые от волнения губы говорили о том, что она догадалась, для чего явился Тиниус. Как она изменилась! Извечная болезненность исчезла, преобразившись в нежность и ранимость, что подвигло Тиниуса тут же срочно обратиться к оде. Она (вот с кого следовало писать облик мадонны! Пролептическая цитата всех образов хрупкой женщины, всех романтических софий. Прототип Новой Женщины! Прообраз… Впрочем, хватит!) комментировала текст, согласно опуская веки. С легким сердцем Тиниус самоустранился от своего холостяцкого бытия, женился на ней, этой свежеиспеченной вдовушке, организовав свадебное торжество для узкого круга приглашенных — проповедь произнес пастор Штарке, в свое время вдохновивший Тиниуса на занятия теологией (вы же помните?), — без остатка вложив скромное доставшееся ей от матери и бывшего супруга наследство в книги (причем даже не удосужившись сперва оплатить застарелые долги, не хочется оставлять вас в неведении относительно этого, что было бы драматургическим головотяпством), поставив крест на ежедневных прогулках, он вдоволь мог фланировать в ее душе, декламируя в зависимости от характеристики дня очередную пространную или же малую элегию, в то время как Иоганна Софья окантовывала его словоизлияния, добавляя к ним добрую толику высоких тонов, так напоминавших ему безоблачную пору дисканта.

Его занятия в лучах закатного солнца принесли плоды. Бездетная, она вскоре понесла. То был ее единственный и последний расцвет. Роды доконали эту femme fragile.[8] Прощание было болезненным. Она, подлинная Софья, отошла в мир иной. Это стало для Тиниуса последней каплей. Он, человек привычки, с юной дочерью на руках, едва успев приноровиться к новой жизни, вынужден был снова отвыкать от нее, и скромное наследство хворого дядюшки, на которое могла рассчитывать Иоганна Софья, казалось недосягаемым. И Тиниус, овдовевший и отягощенный внушительными долгами, оказался один на один с кредиторами-книготорговцами всей округи.

Среди писем с выражением соболезнований по поводу кончины его супруги нашлась и парочка таких, в которых владельцы антиквариатов требовали срочного погашения имевшихся задолженностей. Тиниус в тот же день испросил у них отсрочки выплат на год в связи с постигшим его горем. Это был вполне обдуманный шаг. Ибо год длился траур, что было известно всем и каждому. Лишь по его завершении можно было со всеми сопутствующими торжествами ожениться повторно. В том числе и выгодно. В течение трех последующих месяцев глубоко скорбевший Тиниус тем не менее скрупулезно перебирал возможные кандидатуры. Выбор, однако, был ограничен. Одна из родственниц Бётхер, несмотря на массу уже привычных Тиниусу черт, была слишком бедна и чересчур нежна, чтобы он мог позволить себе взять ее в жены. Таким образом, оставалась лишь Оттилия Мария, урожденная Киндт, вдова главного лесничего Хельмериха. Все в один голос утверждали, что она была выгодной партией. Хотя и не без недостатков. Три толстощеких жирных сынка почившего Хельмериха, сразу же напомнившие Тиниусу его братьев Генриха, Готфрида и Эли, обороняли ее, словно непробиваемая фаланга. Хватало даже беглого взгляда на этих круглоголовых, а потом на Оттилию Марию, чтобы убедиться, что родственные связи их и ее несомненны. Непритязательная, здоровая деревенщина как снаружи, так и изнутри. Лицо столь же кругло, как и буква «О» — начальная буква ее имени. (И здесь срабатывало правило: голова есть часть целого всего тела.) Как же выделялось на этом фоне лицо его умершей Софии! Полная противоположность! Но у Тиниуса не было иного выбора. Не мог он себе позволить упустить верный денежный источник. И разве его дочь не нуждалась в надежной матери?

Нежно любимое мною дитя нуждалось в материнской заботе, доброй женской руке и добром сердце. Поэтому я 25 октября 1801 года, избрав в качестве второй жены Оттилию Марию, урожденную Киндт, имевшую троих сыновей от первого брака, урожденных Хельмерих, полностью воплотил свое намерение взрастить, будто прекрасное растение, мою дочь Кристиану Августу Генриетту в чуткой заботе лучшей из матерей, даруемая любовь которой да воздастся ей сторицей.

Впервые пройдясь по ее крепко сбитому телу, Тиниус возопил, но не от страсти, а от тоски. Все еще под влиянием воспоминаний о былом, он уже во время второй прогулки решил процитировать парочку виршей. А она по простоте душевной расхохоталась здоровым крестьянским смехом, чем совершенно сбила с толку Тиниуса. С тех пор идиллические прогулки в этом дебелом раю, годившемся разве что для всяких там лесничих, предпринимались лишь в редкую стежку. Чтобы подчеркнуть разделявшее их расстояние, он, отчасти оскорбленный, отчасти из высокомерия, перебрался на верхний этаж. Она же со своими пышущими здоровьем и посему шумными мальчуганами и вечно кашлявшей и недомогавшей Кристианой Августой Генриеттой оставалась на нижнем. И Тиниус по почти отвесной лестнице каждое утро отправлялся наверх, оставляя внизу докуку земного притяжения. Весь второй этаж пасторского обиталища был отведен под его утопические исследовательские проекты.

Состояние Оттилии Марии было хоть и не совсем под стать ее пышущему силой и здоровьем лицу, но все же значительным. Тиниус, решив не повторять ошибки первого брака, тут же разделался со всеми долгоиграющими долгами. А с тем, что осталось, поступил воистину великодушно. Раз в месяц он отправлялся в поездку. Объезжать своих (в известном смысле действительно своих) книготорговцев. Закупать самые последние каталоги. Тиниус регулярно посещал все книжные аукционы. По возвращении домой его сыновьям (к великому счастью, сильным и здоровым) дозволялось занести тяжеленные кофры наверх. Но просим там не задерживаться, так что пожалуйте вниз, к себе. А на следующее утро в доме раздавался стук молотка. Тиниус опять столярничает, подшучивали соседи, странные нравы этого дома уже давно стали предметом пересудов и подтруниваний. Оттилия (Тиниус наотрез отказывался величать ее по-домашнему Отти) пыталась протестовать. Однако договориться с ним было невозможно. Вернее, требовался еще один человек, чтобы вразумить его. Ваше дело, лесничие, вырастить лес, его мы пустим на бумагу и полки, чтобы запечатлевать и хранить наши стихосложения и умствования. Одна из дерзновенных тиниусовских теорий. В глубине души смирившаяся с мыслью о том, что в конце концов и самые толстые деревья повалят и пустят на дрова, однако так полностью и не отдавая себе отчета в этом, Оттилия нередко не в духе вновь возвращалась к своему расколотому надвое хозяйству. Полностью сознавая статус-кво. И когда Тиниус в одну из ночей вознамерился улечься на нее, чтобы опорожнить неиссякшее, супруга с презрением сунула ему книгу, угрожающе добавив, что, мол, если ему так приспичило, то пусть имеет дело с книжкой. Что Тиниус впоследствии и делал.

Он дает отставку приятельнице и забирается в постель с любимой книгой

«Все так и было? — спросил он по-английски. — И ничего в этой истории не выдумано?» — «Да, — ответила Юдит, — именно так все и было».

Петер Хандке

14 мая Фальк Райнхольд распрощался со своей подружкой. Уже давно их любовь покрывал ковер плесени. И при этом оба — книготорговка, на пять лет старше Фалька, и он сам, рано сформировавшийся книжный червь, — казалось, довольно успешно скрывали друг от друга свои чувства. Но еще до того, как ему уехать из своего родного городка (помните Германа Лёнса? Тогда вам должна быть понятна распутная чувственность жителей этого края пустошей), дата распада уже подступила вплотную. На вокзале в день его отъезда прошлое вздымалось подобно фольге на пластиковой упаковке протухшего йогурта. А она была недурна собой. Что называется, красавица. И неглупа. Что называется, умница. И эротична. Что называется, сексапильная. Именно в этом и заключалась главная проблема. Она постоянно нацепляла на себя моднейшие тряпки. Пичкала себя самыми последними текстовками, подбирая их где только можно. Захлопывая книжку или журнал, она походила на героиню Ингеборг Бахман. Или поступала злобно, как Йелинек. Напяливая на себя другой текст, она просто-напросто писала его поверх старого, и тот бледно просвечивал.

вернуться

8

Хрупкую женщину (фр.). — Примеч. ред.

14
{"b":"315395","o":1}