— Минус двадцать очков Равенкло, — сухо бросил он и, словно сразу забыв о её существовании, направился к следующей паре.

— Ты спятила? — изумленно спросила Миранда, едва Снейп оказался достаточно далеко, чтобы не слышать их. — Ты же целилась в директора!

— Помолчи, пока я не начала целиться в тебя! — огрызнулась Лили.

Она вся кипела от негодования. Раз он хочет войны, он её получит! И пусть пеняет на себя — он сам показал ей свои слабые места.

После урока она сразу же, пока Снейп не успел выскользнуть из класса, подошла к нему и надменно спросила:

— Сэр, я могу узнать, чем вызвала у вас столь сильное неудовольствие?

Снейп медлил с ответом, ожидая, когда последние ученики покинут кабинет. Когда они наконец остались вдвоем, он язвительно сказал:

— Ваша жизнь, мисс Поттер, полна странных случайностей. На том месте, где я недавно застал вас с вашим… приятелем, — Снейп вложил в это слово все доступное ему отвращение, — вы, несомненно, тоже оказались случайно?

— Нет, — дерзко ответила Лили, — на этом месте мы оказались намеренно. Озеро принадлежит всем! И, между прочим, до отбоя оставалось еще десять минут, я специально проверяла. Так что нас не за что было наказывать, тем более так строго.

— Вы обманули мое доверие, мисс Поттер, — с горечью в голосе произнес Снейп. Он выглядел скорее обиженным, чем обозленным, и Лили подумала, что он явно ждет от неё извинений. Но она уже закусила удила.

— Мне жаль, сэр, — произнесла она, копируя презрительные интонации, свойственные самому профессору, — но я не просила вас о доверии. Я просила вас лишь об уроках.

— Вы забываетесь, мисс Поттер! — повысил голос Снейп.

— Нет, сэр, это вы забыли, что вы — всего лишь директор школы, и у вас нет никакого права указывать мне, где и с кем я должна встречаться! — с негодованием парировала Лили.

Снейп вздрогнул и побледнел. Лили даже показалось, что он сейчас ударит её. Но профессор лишь на секунду прикрыл глаза. Было видно, что держать себя в руках стоило ему колоссальных усилий.

— Убирайтесь отсюда, — процедил он сквозь зубы. — И больше никаких дополнительных уроков. Не смейте даже приближаться к моему кабинету! — снова сорвался Снейп.

— Не сомневайтесь, у меня не возникнет такого желания! — выкрикнула Лили и вылетела из кабинета, хлопнув дверью.

В коридоре её ждал Саймон.

— Вы орали друг на друга, как две мандрагоры! Как только у тебя смелости хватило! — восхитился он.

Лили, ничего не ответив, отвернулась от него и, едва сдерживая слёзы, быстрыми шагами направилась в сторону башни Равенкло. Она понимала, что в разговоре со Снейпом перешла все допустимые границы, но её беспокоил не директорский гнев. Лишь только она захлопнула за собой дверь в кабинет, как почувствовала, что за этой дверью навсегда осталась какая‑то очень важная часть её самой.

Какое‑то время она злилась на Снейпа, хотя и не совсем понимала, что уязвляет её больше — несправедливость наложенного директором взыскания или его нежелание с ней разговаривать. Она испытала злорадное удовлетворение, когда заметила, что профессор стал выглядеть подавленным. Он даже перестал язвить и поддразнивать учеников на уроках по защите — ему как будто всё стало безразлично. Другим студентам это, конечно, было только на руку; они решили, что Снейп просто не хочет лишний раз нервировать их перед экзаменами. Но Лили, хорошо знавшая Снейпа, заметила, что теперь мертвым и застывшим казался не только его взгляд, но и голос, и даже двигался он как будто через силу.

Прошло несколько дней; возмущение Лили поутихло, и она поняла, что ей очень не хватает общения с директором, за последние два года ставшего неотъемлемой частью её жизни. Она вдруг осознала, что меньше чем через два месяца закончит школу и, возможно, больше никогда не встретится со Снейпом. Теперь Лили стало стыдно за свое поведение. Она даже хотела предпринять попытку ещё раз поговорить с профессором и извиниться. Но он явно приложил все усилия к тому, чтобы у нее не было ни малейшей возможности остаться с ним наедине.

«А вдруг он и вправду был неравнодушен ко мне? — думала Лили. — Он ведь действительно доверял мне, а теперь считает, что я все разболтала Саймону».

На самом деле, она никогда и никому не говорила того, что Снейп рассказывал ей о себе и что хоть как‑то касалось его лично. Даже когда Лили привела Саймона на тот злополучный берег, она ни словом не обмолвилась ему о том, что это место показал ей директор.

Экзамены приближались стремительно и неумолимо, и Лили, в общем‑то, было некогда особенно часто раздумывать о Снейпе. Но, тем не менее, иногда ей вспоминались их встречи, особенно последние. Директор как‑то вскользь обмолвился о том, что их уроки вносят в его жизнь «весьма приятное разнообразие», и теперь ей было жаль профессора, так много сделавшего для нее и так несправедливо ею обиженного.

Незадолго до экзаменов Лили получила приглашение от Хагрида, хотевшего в последний раз попить с нею чайку и поболтать о жизни. Она позвала с собой Рози и отправилась в гости к лесничему, который был большим другом её отца и обожал всех детей в их семье.

— Вот, уедешь, теперь когда еще увидимся, — тяжко вздыхал великан, разливая по огромным и не слишком чистым чашкам крепкий чай.

— Хагрид, перестань! — бодро принялась успокаивать его Лили. — Мы обязательно увидимся летом, да и потом, тут ведь останутся Джеймс и Альбус. И через год в школу пойдет Фредерика. Так что тебе не придется скучать по мне.

Фредерика была самой младшей из детей Поттеров, озорной, смешливой и немного избалованной девчонкой.

— Да я‑то знаю, но вот всегда грустно, когда детишки уезжают, — Хагрид шмыгнул носом и поставил на стол большое блюдо с подозрительного вида печеньем. — Я вот тут тебе подарочек приготовил… В честь окончания школы.

Хагрид достал из‑под стола небольшой металлический ящик с плотной крышкой.

— Надо бы было немного подождать, пока ты экзамены сдашь, да ведь и так ясно, что по всем предметам «превосходно» получишь, — пробасил лесничий, открывая крышку и доставая из коробки блестящую, ярко раскрашенную рептилию. Она выглядела так, словно на спину ей наклеили разноцветные леденцы, а брюшко только что покрыли лаком.

— Какая прелесть! — восхищенно воскликнули девушки. Но брать свой подарок в руки Лили не спешила, зная любовь Хагрида ко всяким опасным тварям.

— Это тигуана, — гордо представил животное Хагрид. — Не бойся, она не кусается. Безобидная зверюшка. Потом подрастет, конечно… Ну так у вас дом немаленький, небось, поместится.

— Подрастет? И какая же она будет? — с любопытством спросила Лили, беря тигуану в руки и проводя пальцем по блестящей плотной чешуе.

— Ну, — замялся Хагрид, — разные попадаются. Некоторые до трех метров, бывает, вырастают.

— До трех метров?! — воскликнула Лили. — Где же я буду её держать?

— Да ты не волнуйся, такими огромными они только под старость становятся, лет после ста. А так — метра два, не больше.

— Это, конечно, совсем другое дело, — рассмеялась Лили, но Хагрид не понял её иронии.

— Вот я и говорю! — согласился он. — А зато сколько пользы‑то! Тигуаны ведь очень умные: они и дом сторожить могут, и грядки вскопать. Вон когти, посмотри какие! Стальные! И газон всегда ухоженый будет. Она травку ровненько так съедает, прямо как машинкой стрижет. А зимой ей много не надо, картошечку там, капустку… И красота — ни у кого такой нету. Опять же, по деревьям лазает, яблоки собирать поможет. У вас ведь в Годриковом Ущелье целый сад яблоневый!

— Спасибо, Хагрид! — довольно искренне поблагодарила его Лили. Тигуана действительно была очень красивой, и пока еще совсем маленькой.

— Да, главное‑то забыл! Она еще по стенам может ползать, и по потолку. И в щели всякие пролезать, даже когда большая вырастет. Так что первое время надо её в ящике держать, или в стеклянной банке с плотной крышкой. Для воздуха только маленькую дырочку оставь, — посоветовал Хагрид, — через маленькую не убежит. А потом она привыкнет, и уж никуда от тебя не денется. Преданные они очень, тигуаны.