Не раздумывая, Снейп отбросил Палочку Смерти. Она отлетела в сторону, со свистом рассекая воздух, и упала вниз с обрывистого берега.
В тот же момент он почувствовал навалившуюся на него чудовищную усталость. Палочка больше не наполняла его своей энергией, а его собственные силы подошли к концу. Но и Смерть тоже увидела, что он бросил опасное для него самого оружие. В тот момент, когда он выпустил Бузинную палочку из рук, Смерть отступила от него, как и в тот раз, когда раскололся Воскрешающий камень. И профессор наконец начал понимать, что он должен сделать… Это противоречило всякой логике и здравому смыслу, но, похоже, всё было именно так…
Медленно, словно через силу, Снейп поднял руку и расстегнул пряжку мантии–невидимки, почувствовав под пальцами холод металла. Прозрачная материя скользнула вниз, и он стал доступным взгляду Смерти. Никогда еще он не чувствовал себя настолько незащищенным. Казалось, Смерть видит всё: его тело и мысли, чувства и желания, все его страхи и надежды. Но теперь она видела и то, зачем он пришел: что он ничего не хотел для себя и был готов отказаться от всего, лишь бы сохранить жизнь Лили. Крепко сжимая в руке свою собственную палочку — не от безумной надежды, что она способна хоть чем‑то ему помочь, а лишь для того, чтобы чувствовать себя увереннее, — Снейп посмотрел в меняющееся лицо и твердо сказал:
— Я пришел отдать долг.
В тот же миг его противник исчез — просто растворился в воздухе, словно его и не было. И он услышал за спиной тихий смех — такой же, как в тот раз, когда впервые попал сюда: ни мужской, ни женский, и вообще — не человеческий.
Снейп медленно обернулся. Фигура в черном плаще стояла совсем близко; капюшон был опущен и полностью скрывал лицо. Как ни странно, он не чувствовал больше ни страха, ни вообще какого‑то беспокойства от ее присутствия. И в этот момент он понял, что победил. Именно об этом говорил другой, скрытый смысл рун. Победа не в смысле торжества одного над другим, а как окончание вражды, примирение и единство. Теперь он смог до конца постичь то, что было известно ему уже давно: воспринять смерть не как конец существования, а как начало его нового этапа…
— Ты действительно достойный противник… — раздававшийся из‑под капюшона голос можно было бы счесть приветливым, если бы он не был столь холоден. — Ты хочешь, чтобы магический контракт, заключенный с твоей женой, был разорван?
— Да… Я хочу вернуть ей ее время.
— Расторжение магического контракта неизбежно ведет к смерти. Я могу принять в оплату твою жизнь. Ты готов к этому?
Снейп быстро кивнул.
— Впрочем, я могу оставить тебе немного времени. Скажем, пару недель, — чтобы попрощаться с родными и привести в порядок незавершенные дела…
В холодном голосе слышался вопрос… Но Снейп сразу понял, что произойдет, если он вернется. Сейчас, уже оказавшись за гранью, отделяющей мир людей от владений Смерти, он почти не ощущал себя живым. Ему оставался только один шаг — наверняка легкий и безболезненный, и долгое прощание только причинило бы лишние страдания и ему, и всем, кого он любил. И Снейп решительно произнес:
— Нет. Сейчас.
Смерть слегка подняла голову, словно стараясь разглядеть его получше.
— Что ж, это мудрое решение… — сказала она, и голос показался Снейпу более живым, чем раньше. — Тогда я сама сделаю тебе подарок. Я умею быть щедрой, если захочу. Я верну твое тело и мантию Певереллов твоей жене. И ты можешь написать ей письмо.
* * *
Когда Снейп, закончив писать, сложил письмо вчетверо и убрал его во внутренний карман мантии, Смерть протянула ему руку.
— Теперь идем со мной.
Он осторожно взялся за тонкие пальцы, ожидая снова ощутить ледяной холод, но ничего подобного не произошло. Рука была такой же, как у всех людей, быть может, только чуть более прохладной.
«Наверное, это от того, что я уже мертв», — подумал Снейп.
Они подошли к мосту, за время их разговора вновь ставшему целым, и профессор поставил ногу на первую каменную плиту. Обернувшись, он ожидал увидеть собственное тело, лежащее на земле, но всё, что осталось позади, скрывал густой туман, позволявший видеть только камни моста, лежащие под ногами.
Однако по мере того, как он шел вперед, противоположный берег все больше выступал из белесой дымки, открывая силуэты пока ещё не ясного пейзажа и фигуры тех, кто ждал его на той стороне…
Эпилог
— Мама, прилетела сова из Министерства. Сегодня портрет будет готов.
Альбус стоял в дверях отцовского кабинета с письмом в руке, глядя на мать.
— Да, дорогой, я знаю, спасибо. Утром я разговаривала с Чжоу, и она предупредила меня… Ты знаешь, они предлагают мне занять место директора школы… — задумчиво сказала Лили, продолжая приводить в порядок лежавшие на столе бумаги.
— И ты согласишься? — Альбус испытующе смотрел на мать.
— Мне кажется, он хотел бы, чтобы я поступила именно так…
— Думаю, ты права.
Альбус вышел, неслышно закрыв за собой дверь, а она осталась сидеть в кресле у стола, положив ладони на вытертый руками мужа бархат подлокотников, глядя на комнату, все еще хранящую частички его души.
…Котел из‑под зелья, которое он варил для неё в последний вечер; книги и справочники, готовые раскрыться на нужном месте по одному его слову; стопка непроверенных студенческих пергаментов, какие‑то письма…
Она взяла конверт, на котором знакомым мелким почерком было выведено: «Моей дорогой Лили».
Достав сложенный вчетверо листок, Лили ещё раз пробежала глазами по странице. Откликаясь на её взгляд, строчки замерцали, и она услышала глубокий бархатистый голос…
Моя дорогая девочка, я не хочу уходить, не попрощавшись с тобой…
Его слова возвращали ей силы и уверенность, согревая теплом и нежностью, помогая справиться с печалью…
У меня есть возможность помочь тебе, и я не могу ею не воспользоваться. Я знаю, ты поймешь меня.
Не горюй обо мне слишком сильно. Ты наполнила мою жизнь светом, научила меня любить и быть счастливым. И теперь я сожалею лишь о том, что не вставал каждый вечер перед тобой на колени и не говорил о том, как я тебя люблю.
Помнишь, ты жаловалась, что рядом со мной всегда ощущаешь себя маленькой девочкой? Теперь у тебя будет возможность побыть взрослой и независимой. Уверен, эта роль тебе со временем понравится.
Когда придет время, я встречу тебя по другую сторону занавеса. Но не стоит слишком спешить: ты знаешь, я умею ждать.
Твой Северус
Лили ещё немного посидела в кресле, прислушиваясь к звучащим в ушах отголоскам родного голоса. Потом медленно сложила письмо, накинула плащ и вышла из дома, направляясь в директорскую башню.
«Ты сделал мне слишком дорогой подарок, Сев, — подумала она. — Но раз ты считал, что у меня хватит сил принять его, значит, так и есть».
Только на середине пути Лили сообразила, что пошла не через камин, а пешком, как это почти всегда делал её муж. Медленно проходя по коридорам подземелья, она словно ощущала его присутствие. Он не ушел из её жизни, и она знала — не уйдет никогда. Его любовь осталась в её сердце, его кровь текла в его детях, а его магия стала частью магии замка.
«И теперь тебе снова придется давать мне уроки: меня ведь нужно научить руководить школой».
Улыбнувшись этой мысли, она вытянула руку и на ходу провела кончиками пальцев по шершавой поверхности стены, а потом прибавила шагу, торопясь поскорее подняться в кабинет директора, и черный шелк мантии заструился за её спиной.
