Что было причиной разрушения Второго Храма? Синат хинам, беспричинная ненависть. Что может дать еврейскому народу силы восстать из праха? Что может дать нам силы для того, чтобы выжить? Ahават хинам, беспричинная любовь. Любовь, которая не нуждается в объяснениях ее причин точно так же, как не нуждается в этом любовь матери к своему ребенку.
Настало время, когда мы обязаны наполнить наши сердца этой любовью. Святой раби Ицхак Лурия произносил перед утренней молитвой: "Я готов исполнить заповедь Торы: люби своего ближнего, как самого себя". С него нам следует брать пример.
И тот, кто действительно понимает, что такое Ahават Исраэль, должен поставить еврейские дела во главу угла. Слишком долго поливали мы своим потом чужие поля, слишком долго обрабатывали чужие виноградники, оставив в запустении свои собственные. Всегда найдутся люди, которые готовы будут бороться за лучшую жизнь для народов Азии, Африки или Латинской Америки. Всегда найдутся борцы за свободу и гражданские права угнетаемых и преследуемых в любом уголке мира. Но кто готов будет помочь нам, евреям, в тяжелый момент?
В течение многих месяцев я участвовал в десятках и сотнях демонстраций в поддержку советских евреев. И на протяжении всех этих месяцев я искал среди демонстрантов тех неевреев, кому евреи так самоотверженно помогали, забыв о собственных нуждах и заботах. Их не было с нами в те дни.
Вывод ясен: нам не на кого полагаться, кроме самих себя. Точно так же в те трагические дни рядом с европейскими евреями не оказалось их немецких, польских, чешских друзей. Еврейские коммунисты, оказавшиеся в Варшавском гетто вместе со всеми прочими евреями, не получили никакой помощи от своих польских товарищей, исповедовавших те же идеи "пролетарского интернационализма". Эти еврейские коммунисты вынуждены были объединиться со своими "фашиствующими, буржуазно-националистически настроенными" собратьями-евреями.
Немедленно после провозглашения Государства Израиль арабские армии перешли его границы с одной-единственной целью — "сбросить евреев в море". Кто-нибудь пришел нам тогда на помощь? Когда Иерусалим был осажден арабами, никто не установил с ним "воздушный мост", как это было сделано в свое время с блокированным Западным Берлином. Никто не собирался посылать на Ближний Восток войска ООН, чтобы остановить арабскую агрессию. Гибель еврейского населения Израиля была предотвращена лишь благодаря героизму еврейских солдат и массированной поддержке евреев всего мира. И все те миротворцы, которые требуют от Израиля пойти на "уступки", обязаны знать, что в 1948 году мы уже пошли на шесть тысяч уступок: шесть тысяч евреев погибло в той войне. Войне за независимость, когда никто не готов был придти нам на помощь.
Когда в 1956 году Израиль был вынужден под угрозой экономических санкций со стороны США отступить из Синая, ему были даны международные гарантии свободного судоходства на морских трассах, ведущих к израильским портам, а ООН обязалась держать на Синае специальные силы, чтобы гарантировать неприкосновенность израильских границ. Тем не менее, в 1967 году египтяне блокировали проход к порту Эйлата, а силы ООН покинули Синай по первому требованию египетского президента Насера — цена международных гарантий оказалась не выше цены бумаги, на которой они были записаны. И на этот раз существование еврейского государства было гарантировано не пустыми обещаниями "миротворцев", но кровью еврейских солдат и материальной помощью евреев в странах свободного мира. И всем тем, кто требует от Израиля уступок, мы должны напомнить, что к 6000 "уступок" 1948 года прибавились 600 "уступок" 1956 года и 800 "уступок" 1967 года. Достаточно "уступок"! Достаточно могил на военных кладбищах!
И хватит обманывать самих себя. Хватит убеждать себя в том, что борьба за чьи-то права является в то же время борьбой за наши, еврейские права. Это не так. История ясно говорит нам, что хотя принципы морали и справедливости обязывают нас помочь любому человеку в беде, мы не должны обольщать себя иллюзией о том, что их и наши интересы всегда и во всем совпадают, и что те, кому мы оказывали бескорыстную помощь, так же бескорыстно будут помогать нам.
Конечно, мы можем поддерживать других в их справедливой борьбе, но прежде всего мы обязаны заботиться о собственных интересах, потому что никто не сделает это вместо нас. Ahават Исраэль означает, что приоритет следует всегда отдавать еврейским делам. Наша обязанность помочь любому еврею, попавшему в беду. Мы обязаны помочь ему, потому, что он еврей. Наши действия должны определяться четким сознанием того, что нам ждать помощи не от кого, только мы сами можем помочь себе. И если кто-либо из нас загорится вдруг идеей борьбы за права человека где-нибудь в Африке или в Латинской Америке, пусть выяснит сперва, каково положение его братьев в Советском Союзе. Прежде чем помогать коммунистам во Вьетнаме и Лаосе, следует убедиться, что Израилю уже ничего не угрожает и он не нуждается в нашей помощи. Прежде чем заступаться за униженных и оскорбленных всех народов мира, давайте-ка посмотрим, не осталось ли еще еврейских бедняков в нью-йоркских кварталах, живущих в атмосфере постоянного страха перед грабителями и бандитами.
Еврейский истэблишмент должен уяснить, что мы не желаем тратить деньги на нееврейские дела, какими бы благородными они ни были, пока в этих деньгах нуждаются евреи. Еврейский истэблишмент обязан вспомнить, что он возник именно как еврейский истэблишмент для того, чтобы защищать еврейские интересы, и именно в этом заключается сам смысл его существования. Лидерам еврейских организаций надо объяснить, что нас не убеждают их разговоры о том, что наша безопасность и благополучие зависят от милости окружающих. Это не так, и история привела нам тысячи доказательств, что это не так. Еврейский истэблишмент обязан хорошенько уяснить, что его обязанностью является защита евреев, их прав, их имущества, их безопасности.
Но, к сожалению, нельзя возлагать надежды на то, что руководители еврейского истэблишмента внезапно изменяет весь образ своего мышления. Маловероятно, что они станут вдруг тратить время, силы и деньги на такие несущественные вопросы как оказание помощи своим собратьям-евреям. Ведь им гораздо важнее произвести правильное впечатление на своих нееврейских друзей и покровителей, которые убеждены, что перед ними — настоящие вожди, представляющие широкие массы еврейского народа.
Нам нечего ожидать от этих "вождей". Наши надежды связаны — как и всегда было в истории нашего народа — с теми простыми евреями, "маленькими людьми", что не отравлены страстью к славе, почестям и престижу. Об этих людях, обычных, "незаметных" героях, о безымянных бойцах еврейского возрождения рассказывает в своей книге "Слово о полку" З. Жаботинский. Он пишет о создании Еврейского легиона, первой со времен Древнего Рима еврейской армии, и о том, как сопротивлялся этому еврейский истэблишмент:
В зимний вечер, в самый разгар лондонской слякоти, с полудождем и полуснегом на улице, кто-то стучится в мою дверь. Входит молодой человек, очень бедно одетый, и протягивает мне измятый, грязный клочок бумаги. Я узнаю почерк приятеля, который застрял в Яффе. Он пишет: "податель — Гарри Фирст. Можешь ему верить".
Гарри Фирст говорит:
— Я прямо из Палестины. Тамошние рабочие мне поручили сказать вам, что они за ваш план, и чтобы вы не дали себя запугать никакими страхами за судьбу палестинских колоний. Это первое. А второе: я к вашим услугам. Я говорю на идиш и по-английски, член рабочей партии и знаю Уайтчэпель. Чем могу служить?
— Поселитесь в Ист-Энде и займитесь тамошней молодежью, — говорю я.
Он встает и уходит.
И с тех пор два года подряд Гарри Фирст вел нашу агитацию в Ист-Энде, в мастерских, в чайных, в комитете своей партии, на собраниях. Одного за другим находил он отдельных сторонников, знакомил меня с ними, а потом шел дальше работать. Он стал одной из популярных фигур Уайтчэпеля: его и любили и терпеть не могли. За что терпеть не могли — понятно; а любили за то, что и противникам импонировало его спокойное, учтивое упрямство и его благородная бедность. Потом он поступил в легион, тихо и по-хорошему отслужил свои два года в Палестине, не добивался никаких послаблений и повышений; а после демобилизации исчез, не напоминая о себе, не требуя ничьей благодарности, и я не знаю, где он и что с ним. Может быть, кто-нибудь покажет ему эти строки: шалом, Гарри Фирст, один из тех "безымянных солдат", которые делают историю, — а честь оставляют именитым.
