Но ошибкой было бы утверждать, что в сердцах молодых евреев погасла последняя искра еврейства, что их глаза никогда уже не загорятся еврейским огнем, а в их душах не проснется чувство солидарности со своим народом. Неправда, что молодое поколение потеряно для еврейства и по нему можно читать "Кадиш".

Я видел, как эти молодые люди возродились к новой жизни. Я видел, с какой жаждой они прильнули к еврейскому источнику живой воды. Я видел, как загорелись их глаза, как затрепетали их души, как распрямились их спины, когда они встали на путь возвращения к еврейству.

Я видел тысячи молодых американских евреев, которые приехали в Вашингтон, чтобы провести сидячую забастовку в знак солидарности с евреями в Советском Союзе. Они были готовы пойти под арест, борясь за освобождение своих братьев и сестер. Я сидел рядом с этими молодыми людьми и слышал, как они кричали, когда их заталкивали в полицейские машины: "Никогда больше!" и "Ам Исраэль хай!" ("Народ Израиля жив!"). Благословен Всевышний, давший нам увидеть это чудо. Эти евреи вышли на улицы не во имя вьетнамских коммунистов, мозамбикских негров или китов в водах Антарктики. Эти евреи боролись за своих братьев. Эти евреи бросили вызов всему, что было нормой в шестидесятые годы: они боролись за свой народ.

Тот, кто не видел этих молодых евреев, их глаз, их лиц в тот момент, когда вашингтонские полицейские задерживали их за участие в "незаконной" демонстрации в поддержку советских евреев, не знает, что такое подлинный еврейский "нахес". Кто поверит после этого, что молодое поколение потеряно для еврейского народа? Являются ли пустые залы официальных еврейских молодежных организаций свидетельством полной ассимиляции наших юношей и девушек? Нет, не являются. У нас есть надежда и все основания для оптимизма.

Из тех тысяч молодых евреев, что приехали в Вашингтон, сотни были арестованы. Головы одних были покрыты ермолками, головы других — нет, но это не помешало им выйти вместе на улицы во имя того, чтобы помочь другим евреям. И они скандировали все вместе: "Мы — евреи, и мы гордимся этим! А если вы нас не слышите, то мы будем кричать громче!" Если чужие дела и заботы отставлены, а "еврейские дела" Ленинграда и Риги затронули души этих молодых людей, у нас есть надежда.

Не будем забывать, каким образом возродились у этой молодежи чувство собственного достоинства и гордость за свой народ, каким образом произошло это чудо. Не экуменические встречи и не напыщенные речи в роскошных

залах еврейских организаций разбудили их сердца. Мы потребовали от них самопожертвования, мы предложили им путь веры и истинного идеализма. И они пойдут с нами к вершинам всех гор, забыв об опасности и усталости.

Те, кто проводит все свое время в мягких директорских креслах и чьи "действия" ограничиваются заявлениями в прессу, те, кто осуждает готовых к борьбе активистов, никогда не смогут вернуть молодежь к еврейству. Их тревожат не "хулиганские выходки экстремистов", не "безответственные акции", а сам тот факт, что нашлись евреи, которые отвергают их неустанную заботу о проблемах всего мира и отдают все свои силы подлинным еврейским делам.

"Еврейское прекрасно!" — провозгласили молодые евреи и их немало не волнует, что авторы газетных статей величают их "еврейскими хулиганами" и "экстремистами". Эти молодые люди жалеют лишь о том, что тридцать лет назад не было у нас таких "еврейских хулиганов" и "экстремистов".

Мы видим, что молодые евреи, — как впрочем, и многие взрослые, — жаждут найти выражение своей гордости за себя и за свой народ. Еврейское возрождение начинается с чувства национальной гордости.

Одним из величайших еврейских лидеров нашего времени был легендарный Зеэв Жаботинский. Этот человек создал Еврейский легион — первый еврейский боевой отряд со времен восстания Бар-Кохбы во II в. н. э. Он был духовным вождем двух боевых организаций еврейского подполья в Эрец-Исраэль — Эцеля и Лехи. Он боролся за создание еврейского государства в годы, когда другим эта идея казалась утопией. Свое философское кредо он определил ивритским словом hадар. hадар означает "гордость". hадар означает "достоинство". hадар означает "великолепие".

В период между двумя мировыми войнами Зеэв Жаботинский исколесил всю Восточную Европу, обращаясь к сердцам миллионов евреев. Эти евреи прошли через века духовных и физических страданий и считали погромы и ежедневные унижения естественными. Солнце восходит и заходит, погромы начинаются и кончаются… Такова была жизненная философия еврея в восточноевропейском галуте. Жаботинский обращался именно к этим евреям, которых он любил всем сердцем. "Евреи! — говорил он. — Нет заповеди, гласящей, что еврей должен быть избиваем как собака. Вы не обязаны идти как овцы на убой. Гордо распрямите плечи и давайте сдачи! Давайте сдачи изо всех сил!"

В любом городе, в любом местечке, куда бы ни приезжал Жаботинский, тысячи евреев приходили, чтобы услышать его ободряющие слова. Когда он говорил, сами собой распрямлялись согнутые столетиями спины, а в глазах загорался свет. Зеэв Жаботинский говорил им о том, каким должен быть еврей:

hадар! Еврей и в нищете — царей потомок,

Увенчанный короною Давида.

При свете полдня и во мраке ночи —

Ты должен помнить о короне царской!

hадар начинается с чувства собственного достоинства. Это значит, что окружающий мир должен усвоить одну вещь: евреи, быть может, не лучше других, но они, во всяком случае, не слабее других. Это значит, что еврей должен обладать чувством собственного достоинства и требовать от других уважения к себе. hадар означает, что еврей должен избавиться от невротической потребности нравиться любому встречному-поперечному. Евреи помешаны на любви. Я имею в виду болезненное желание добиться любви со стороны нееврейского мира — результат галута, двухтысячелетнего изгнания, принесшего бесчисленные страдания, погромы и преследования. Все это породило в еврее чувство неуверенности в себе и комплекс неполноценности. Заявляя, что мы добились наконец равноправия, мы отнюдь не уверены в собственных словах. Подтверждение самому нашему праву на существование мы ищем у неевреев.

И мы изобрели тысячи способов завоевания любви окружающих. Евреи пытаются доказать, что они способны делать все то, что делают неевреи, — и даже лучше их: напиваться лучше, чем гой, поднять процент разводов в своей среде на высоту, которой не достигли гои и т. д. и т. п. Боясь вызвать неприязнь неевреев из-за того, что наши молитвы отличаются от их, прогрессивный еврей готов "внести поправки" в свой молитвенник. Синагога слишком резко отличается от церкви? Надо так ее "подремонтировать", чтобы не отличалась! И действительно трудно заметить, чем роскошные здания реформистских "темплей" отличаются от церквей…

Евреи пытаются купить любовь окружающих, доказывая, что их очень волнуют те же проблемы, что и неевреев. Они демонстрируют против войны во Вьетнаме и против "режима апартеида" в Южной Африке; реформистские раввины протестуют против дискриминации негров в южных штатах, а предводители еврейского истэблишмента каются перед неграми в несовершенных грехах; еврейские деньги идут на помощь голодающей Африке, но не на помощь нуждающимся евреям. Все это делается в надежде завоевать любовь неевреев, которых наши лидеры справедливо подозревают в том, что они попросту ненавидят нас. Катастрофа зародилась в стране, где евреи жили более тысячи лет и добились полной эмансипации и равноправия. Но опыт Катастрофы ничему нас не научил. И это несмотря на очевидность того факта, что невозможно купить любовь окружающих, если нам даже уважения к себе не удалось добиться.

Уважение нельзя купить или выпросить. Люди достаточно хорошо понимают, что тот, кто неспособен уважать самого себя, не может уважать и других. Если человек ненавидит самого себя, свое культурное наследие, свой народ, как может он требовать, чтобы его любили другие? Отсутствие с нашей стороны реакции на антисемитские эксцессы представляется окружающим трусостью и неспособностью постоять за себя. Слыша антисемитские высказывания, наши лидеры спешат заявить, что речь идет об отдельных экстремистах, не представляющих молчаливого большинства, которое, конечно же, обожает нас. В таком поведении неевреи находят подтверждение своему стереотипу еврея — малодушного труса, не заслуживающего никакого уважения к себе.