То, что произошло с нашим народом во время второй мировой войны, может повториться и сегодня. Семена новой Катастрофы уже посеяны. Взойдут ли они именно в Америке? Не знаю. Я знаю только, что те, кто утверждал, что Катастрофы не может произойти, были глупцами или слепцами. Или и теми и другими одновременно. Я знаю, что люди, которые ищут выход своей ненависти, видят в еврее главного врага. Я знаю, что еврей будет первой жертвой при любых экономических и социальных потрясениях. Я знаю, что через двадцать пять лет после Освенцима антисемитизм не кажется уже столь позорным явлением, каким он был сразу после окончания войны.

И я знаю, что в свое время была страна, в которой евреи чувствовали себя превосходно. Называлась та страна Германией. Мог ли кто-нибудь предположить, что именно в этой — почти идеальной — стране родится Катастрофа? Евреям жилось там комфортабельнее, чем сегодня в Америке. В Веймарской республике еврей занимал пост министра иностранных дел. Евреи владели газетами и универмагами, среди них были высокоуважаемые доктора, адвокаты и университетские профессора. Их ассимиляция происходила так же счастливо, как во многих странах в наши дни. Это просто не могло произойти в столь благополучной стране ("это же вам не царская Россия!"). Но это произошло.

И когда это начинало происходить, когда влияние нацистов стало расти не по дням, а по часам, руководители еврейских организаций только спрашивали, посмеиваясь: "Ну, сколько там последователей у этого сумасшедшего? Сколько членов в партии этого Гитлера?" А когда последователей стало уже предостаточно, еврейские лидеры с уверенностью утверждали: "Ему никогда не удастся завоевать доверие большинства немецкого народа. Солидный бюргер не пойдет за ним". Когда же произошло и это, те же лидеры нашли новое объяснение: "Он, конечно, не имеет в виду немецких евреев. Он имеет в виду "остюден", восточноевропейских евреев, которые действительно отличаются от нас, респектабельных граждан, и отличаются не в лучшую сторону…"

Но в конце концов немцы проголосовали за Гитлера, и его партия абсолютно демократическим путем стала крупнейшей в Германии. Интересы собственного желудка оказались для немцев важнее, чем принципы морали и любовь к своим еврейским согражданам. И Гитлер занялся уничтожением евреев — не только восточноевропейских, но всех, даже уважаемых господ профессоров германских университетов.

Мы обязаны понять, наконец, одну истину. Пока люди живут в довольствии, они заняты построением собственного золотого тельца, и их мало волнует все остальное. Но как бы хорошо им ни жилось, они никогда не станут такими, как мы. Они все равно будут недолюбливать евреев за то, что те слишком умные, слишком богатые, слишком агрессивные и слишком горячо поддерживают Израиль. Веками мы искали причину этой антипатии к нам в надежде найти лекарство от антисемитизма. Пора, наконец, вспомнить слова раби Шимона бар Йохая, сказанные им почти две тысячи лет назад: "Эйсав ненавидит Яакова — так устроен мир".

Америка не является исключением из этого правила, евреев не любят и в Америке. Лучшим подтверждением этому могут служить роскошные банкеты, организуемые еврейскими организациями для того, чтобы продемонстрировать братские чувства вождей еврейского истэблишмента по отношению к неевреям. Те, кто ненавидят евреев, не ходят на эти банкеты и не встречаются с еврейскими патрициями. Они сидят в своих барах и скромных квартирах и рассуждают о том, что все евреи — коммунисты, и о том, что-евреи прибрали к своим рукам все богатство Америки. И именно в таких барах и скромных квартирах всегда рождалась сила, опрокидывавшая все представления сегодняшнего дня. Именно там определяется судьба американского еврейства.

Сегодня евреев ненавидят не меньше, чем вчера. Сэмми не удалось осуществить свои мечты. Сегодня он уверен в себе ничуть не больше, чем вчера, когда он обитал в нью-йоркских кварталах бедноты. Ему не удалось обрести мир и безопасность. Миф остался мифом. Его стремление слиться-раствориться не разрешило никаких проблем — ни социальных, ни экономических, ни расовых. Его нееврейские сограждане руководствуются не принципами Либерализма, Равенства и Демократии, но своими собственными интересами. И американский еврей обязан усвоить эту истину, если он хочет остаться в живых.

Но это лишь одна проблема. После десятилетий строительства нового еврейского общества на американской земле мы стоим сегодня перед еще одной проблемой — не менее, а может быть, и более серьезной. Эта проблема: отход молодежи от еврейства.

Завоевывая свое место под солнцем в американском экономическом раю, взбираясь на вершину материального благополучия, американский еврей потерял своих детей. Само существование еврейского народа оказывается под угрозой, когда десятки и сотни тысяч евреев полностью отрешены от еврейства.

Сегодня американский еврей, который сломя голову рвался вперед, к экономическому благополучию, решил оглянуться и посмотреть, где его сын. Он окликает сына по имени, но тот не оборачивается. Его вовсе не интересует все то, за что в поте лица боролся его отец. Его не интересуют устройство уютного гнездышка и достижение экономических благ.

Но хуже другое. Сэмми всеми силами "осовременивал" и "подправлял" иудаизм, обращаясь с еврейской религией как с игрушкой, но он отнюдь не хотел, чтобы его сын порвал все связи с еврейским народом. Сэмми отбросил за ненужностью многие "устаревшие" понятия и обряды. Его сын пошел дальше.

Сэмми не хотел подчеркивать своего еврейства, но он не хотел и окончательно с ним распрощаться. Сэмми не хотел быть слишком евреем. Его сын не желает быть евреем вообще. Он не видит никакого смысла в том, чтобы оставаться евреем, он не видит ничего ужасного в полной ассимиляции. И мы слышим причитания американо-еврейских родителей: "Он хочет жениться на нееврейке… Мы сделали для него все, что было в наших силах. В чем же мы ошиблись? Да, мы хотели, чтобы он растворился. Но мы не хотели, чтобы он исчез!"

Растерянные, обеспокоенные, не находящие себе места родители силятся понять своих детей и не могут. Почему их сын не хочет, подобно им, ходить в синагогу три раза в год, предпочитая развлекаться в игорных домах Лас-Вегаса? Почему он готов разбить материнское сердце, женившись на "шиксе" и заявляя при этом, что его дом будет не менее кашерным, чем тот некашерный дом, в котором он вырос? И — о, ужас! — как он осмеливается говорить, что в его доме не будут зажигать свечи в канун субботы и что он не собирается читать "Кадиш" в годовщину их, родителей, смерти?

Их сын не просто безразличен к своему еврейству. Он не только не имеет ничего против смешанных браков и окончательной ассимиляции — он проявляет полнейшее равнодушие к Святая Святых американского еврейства, к "Объединенному Еврейскому Фонду". Его ничуть не волнуют проблемы Израиля, зато он охотно участвует в демонстрациях в поддержку т. н. "борцов за свободу" во Вьетнаме, Лаосе, Анголе, Мозамбике и кто знает где еще. Иногда смятенные родители с ужасом узнают, что их любимое чадо ходит с плакатом, на котором написано, что "Фатах" и тому подобные террористические и антисемитские организации являются ничем иным, как национально-освободительными движениями. Короче, их сын просто сошел с ума.

Число родителей, воспитавших таких детей, ужасающе велико. И трагедия не только в том, что эти люди потеряли своих детей. Трагедия в том, что целое поколение потеряно для еврейского народа.

Даже если бы во всех странах Западного мира не осталось ни единого антисемита, еврейский народ все равно стоял бы сегодня перед страшной угрозой. Есть разные виды смерти: более легкие и более тяжелые. Ассимиляция — коварная болезнь, угрожающая американскому и всему западному еврейству вообще медленной смертью.