— Но это же очень просто, — вступила в разговор Вика. — Представь, хотя бы в порядке бреда, что ты отрастил себе вторую голову.
— На хрена?
— Чтобы стать в два раза умнее! Так вот, жизни у тебя с той поры не будет. Все тычут пальцем, называют уродом, журналисты вьются вокруг, как назойливые мухи, учёные ставят на тебе опыт за опытом… Между тем ты высчитал, что лет через тридцать-сорок двухголовость станет нормой. И мир полностью изменится. Заправлять в нём будут новые люди — такие же сверхразумные, как ты. Поэтому он станет мудрее, цивилизованнее, гуманнее. Исчезнут нищета, невежество и злоба, войны прекратятся, оружие останется только в музеях. Словом — прекрасное далёко! Разве ты не хотел бы туда попасть?
Алекс хмыкнул.
— Красиво расписываешь, только ничего не выйдет. Если все Круги рванут в будущее, некому будет его строить. Всё равно что забыть посеять хлеб, а потом прийти его жать.
Вика покачала головой:
— Все не рванут. Перенестись во времени может только Круг с очень высокой совместимостью звеньев. Такая, как у нас, за девяносто процентов, бывает редко, обычно тесты показывают семьдесят-восемьдесят. В общем, нам сказочно повезло.
— Ну-ну. Значит, создавать это твоё прекрасное далёко будут Круги из трёх-четырёх звеньев, а ещё те, кому повезло не сказочно. Только я что-то не вижу, с какой стати это у них получится.
— Понимаешь, обычные люди… у них нет тех качеств, что у нас.
— Понимаю, конечно, чего же тут не понять. Все кругом, значит, злые идиоты, а вы — святые в белых одеждах? Да посмотрите на себя!
Вика прикусила губу. Берт смотрел на Алекса с откровенной враждебностью, Костик — испуганно. Самым неприятным был взгляд Тони — брезгливо-высокомерный, как у прирождённой леди, которой внезапно нахамил лакей. И Алекса это взбесило.
— Что, всё-таки считаете себя святыми, а меня — замаранным с ног до головы? Наверно, рады бы послать куда подальше, да никак не обойтись?
— Алекс, ну зачем ты так… — начала Вика.
— Молчи! — грубо оборвал он её. — Теперь буду говорить я. Так вот, без меня все вы — нули без палочек. Недоделанный Круг. Можете считать себя супер-пупер крутыми, но вчетвером никуда не уедете. А замены мне нет, верно? Если бы была, давно бы подыскали такого же, как сами — чистенького и правильного. Ну, на нет и суда нет. А раз так, объявляю себя главным звеном. Вас, конечно, больше, но вы же меня не грохнете — это всё равно, что собаке отгрызть собственную лапу.
— Что значит… главным? — голос Берта впервые дрогнул.
— То и значит. Недоделанный Круг в будущем никому не нужен, так ведь? Значит, будем жить впятером. А чтобы не перелаяться, должен быть кто-то один, кого остальные слушаются. Из вас никто не подходит. Слабаки.
— А ты? — Тоня смотрела на него всё так же презрительно-высокомерно.
— Только я и подхожу. Меня жизнь так покрутила — ни одному из вас не снилось. И подчиняться я никому не собираюсь — скорее сдохну. Но сдыхать мне ещё рановато, так что подчиняться придётся вам. Во всех смыслах. Вот с сексом, к примеру, у вас как? Раз Круг — значит, всё между собой, девочки общие, верно? Ну, я не против — обе вполне. Значит, так: моя очередь всегда будет первой, а уж вам, Бертик с Костиком, придётся после.
Лицо Костика страдальчески сморщилось. На нём было написано: «Ну вот, я так и знал, что этот уголовник всем нам сделает козью морду!»
— Ты думаешь, что говоришь? — ледяным голосом осведомилась Вика.
— Ещё бы! Ты будешь у меня главной женой. А Тоня — номером два.
— Это даже забавно. — Тоня скрестила руки на груди. — Ну, куда ещё простираются твои султанско-наполеоновские планы?
— Юморишь? Скоро тебе станет не до смеха. Кстати, ты что, видишь тут кого-то лучше меня? Ни за что не поверю. Костик — просто слюнтяй. А Берт — высоколобый профессорский сынок. Видывал я таких — корчат из себя невесть что, хотя жизни не нюхали.
— Но-но! — Берт возмущённо расправил щуплые плечи.
— Заткнись, — коротко велел ему Алекс и, демонстративно отвернувшись от «компьютерного бога», уставился на Тоню. Сейчас ему хотелось объездить эту строптивую кобылку ещё больше, чем Вику. Повозиться, конечно, придётся с обеими, но ничего, Круг есть Круг, деваться им некуда…
Наступило молчание. Слышались только щебет птиц да громкое сопение Костика.
— Ну, чего притихли? — Глядя на постные лица всей компании, Алекс развеселился. — Ладно, не пугайтесь, на самом деле я добрый, белый и пушистый. Только не люблю, когда встают в позу и начинают гнилой базар. Мы же теперь одна семья, вот и договоримся по-семейному. Главное, слушайтесь меня — и будет вам счастье. Или вы уже передумали отчаливать?
— Нет, — одновременно ответили Вика и Берт.
— Замечательно. Тогда поехали! Как это у вас делается?
— Мы должны встать в круг и взяться за руки, — с каменным лицом объяснил Берт. — Затем появится воронка. И в конце концов…
— Что ещё за воронка? — перебил его Алекс.
— Это невозможно объяснить — надо видеть и чувствовать. Мы вкладываем в неё свою энергию, а она всё сильнее искажает континуум, пока не прокалывает его. И в конце концов происходит перемещение.
— Ладно, разберёмся. Все готовы? Тогда давайте руки. Ну?!
Немного поколебавшись, они послушались. И Круг замкнулся.
В следующую секунду Алекса будто ударило током. Взвыв, он шарахнулся назад и попытался отдёрнуть руки, чтобы выпасть из Круга. Но не смог — пальцы не разжимались, словно их свело судорогой.
Мгновение спустя свет померк. Всё вокруг заполнила унылая серая муть, в которой смутно вырисовывались продолговатые тёмные фигуры. Из-за полной неподвижности и смазанности очертаний они больше напоминали кегли, чем людей. Затем вверху, соединяя макушки «кеглей», вспыхнуло узкое кольцо, состоящее из язычков холодного голубого пламени. Язычки непрерывно удлинялись, и вскоре кольцо разрослось в трепещущую корону. Потом зубцы короны наклонились внутрь и изогнулись, образуя воронку. Видимо, ту самую, о которой говорил Берт.
В горловине воронки возникло облачко ярких белых искорок. Оно закрутилось вокруг своей оси и, непрерывно уплотняясь, превратилось сначала в веретено, а затем — в ослепительную иглу. Раздался тонкий, на пределе слышимости, свист, от которого всё тело Алекса пронзила мелкая дрожь.
После этого случилось невероятное. Алекс ощутил, как в него, заставив потесниться собственное «я», влились чужие сущности. И ему открылась истина.
Каждый в этом удивительном сообществе играл свою роль. Берт был мозгом Круга, холодным и почти всемогущим, способным решать сложнейшие задачи. Костик выполнял менее заметную, но тоже полезную функцию. Он постоянно во всём сомневался, заставляя того же Берта убавить самомнения и относиться к своим успехам более критически. Вика несла в себе эмоциональное начало, отыскивала других «новых людей» и благодаря врождённой эмпатии налаживала с ними контакты. Что же касается Тони… Поразительно — она-то и была главной в Круге! Немногословная, сдержанная — и в то же время умеющая каким-то незримым воздействием удерживать все звенья в одной связке.
А затем Алекс понял собственное предназначение. И в первый момент не поверил — настолько жалкой, смехотворной оказалась его роль.
Он был всего-навсего «батарейкой» Круга. Чтобы совершить прыжок во времени, нужна биоэнергия. Много биоэнергии. Не той, которую сосали придуманные машины в «Матрице», но вполне реальной, физически обоснованной. Отнимать её у действительно значимых звеньев было нецелесообразно. Требовалось ещё одно звено — добавочное, ни на что другое не годное, кроме как служить источником питания. Звено, которое можно выжать досуха, а затем, уже на месте, отбросить, как отработавшую своё ступень ракеты. Потому что на самом деле этот Круг — никакой не квинтет. Он — квартет, наконец-то нашедший дурачка с подходящей совместимостью, чтобы на его горбу въехать в рай. Что станет с дурачком потом, никому не интересно — пусть выживает, как умеет.