— Господь и Владычица знают наши ошибки лучше нас, — сказала Облигатия. — Они милосердны к нам. Капитан, завяжите ему глаза, отведите в гостевую залу, а затем возвращайтесь сюда.

Хью увели.

Росвита пододвинулась к Теофану. Никто не заметил странного поведения монахини. Адельхейд обратилась к настоятельнице и принцессе:

— Думаю, это наш единственный шанс спастись из лап Айронхеда.

— Мы не можем доверять ему! — гневно ответила Теофану. — Он скормит нас чудовищу и облегчит задачу Айронхеду — ведь нас уже не будет в живых.

— Я нужна Айронхеду! Я — последний представитель королевского рода Аосты. Наша семья правила здесь в течение пятидесяти лет. Законным образом возглавить королевство он может только через меня.

— Но если вы умрете, — парировала Теофану, — все пути к трону будут для него открыты.

— Только не для него! Отец его матери был наемником, сколотившим состояние в битвах с джиннийцами, впоследствии он продал свою дочь в наложницы лорду Сабины. Она, как известно, имела много любовников низкого происхождения, и любой из них, как многие думают, мог быть отцом лорда Джона.

— Интересно, как он тогда стал лордом? — спросила Теофану.

— Айронхед убил своего брата, затем женился на его вдове из благородного рода, владеющей обширными землями и сокровищами. К сожалению, у них не было детей, и теперь аретузцы захватили ее земли. Никто не знает, убил он ее или сослал в монастырь. Вы думаете, знать Аосты подчинится Айронхеду? — Королева уже взяла себя в руки и спокойно обратилась к настоятельнице: — Я прошу прощения. Это ведь не наш выбор, не так ли? Если вы запретите, мы не сможем действовать дальше.

Облигатия сидела, опершись на свою трость.

— Я не буду вам мешать, если вы решите принять помощь лорда Хью.

— Вы думаете, это возможно? Передвигаться в пространстве, используя корону? — спросила Росвита, пораженная словами Облигатии.

— Когда моя предшественница была уже на смертном одре, она поведала мне кое-какие сведения, которые передавались из поколения в поколение, начиная еще с самой святой Екатерины. У меня нет никаких доказательств, сама я тоже ничего не видела. Но она мне открыла тайну этих корон и сказала, что они могут переносить людей в дальние страны.

— Древнее волшебство вновь возвращается к нам, — произнесла Росвита. — Ваше высочество, — она повернулась к Теофану, — вы видели фрески на стенах часовни? Либо человечество уже забыло об этом колдовстве, либо вовсе ничего о нем не знало.

— Я против, — упрямо твердила Теофану. — Я не в силах воспрепятствовать, но сказать обязана. Я думаю, это убьет нас. Сестра Росвита, только вы еще не сказали, что думаете по этому поводу. На чьей вы стороне: моей или Адельхейд?

— Хорошо ли это, принимать помощь от человека, обвиненного в колдовстве, которым мы теперь собираемся воспользоваться? И все же Айронхед, который вырубает зрелые оливковые деревья и кастрирует верных ему солдат, не достоин быть королем. Тем более он не из почтенного рода. — Росвита замолчала, подумав о Лиат. — В любом случае, ваше высочество, мы должны действовать так, чтобы это принесло пользу вашему отцу, королю Генриху, которого все мы знаем и уважаем как мудрого правителя. — В голове Росвиты вертелось столько мыслей, что она поспешила закончить разговор. — Нет, я не могу принять решение так быстро. Я должна некоторое время подумать.

— Отлично, — сказала Теофану невозмутимо. — Какое бы решение вы ни приняли, я постараюсь понять его.

— Ваше высочество!

— Я так решила и последую любому вашему совету. В этом вопросе вам я доверяю больше, чем себе.

О Боже! Теофану поручила это ей, потому что привыкла видеть Хью через завесу ненависти. Но у Росвиты не было уверенности, что она может мудро судить о его предложении, отбросив собственное предубеждение. К тому же она боялась, что могла неверно судить о Лиат.

Тем не менее она не имела права отказаться от возложенных на нее обязанностей. Теперь судьба Аосты зависела от нее.

Все ждали, что она скажет. Наконец Росвита решилась спросить:

— Матушка, могу я побыть одна?

Аббатиса утвердительно кивнула.

— Как пожелаете, сестра. Палома проводит вас в библиотеку.

Библиотека оказалась тем самым местом, где Росвите предстояло принять самое трудное и ответственное решение в ее жизни.

Проснувшись, Ивар не сразу понял, где он и что с ним произошло за последние несколько часов. Голова раскалывалась от боли, а язык был похож на тухлую рыбу. Осмотревшись, Ивар увидел рядом приятную особу, совершенно обнаженную, и догадался, что провел ночь не один. Из коридора доносились шепот, хихиканье и стоны.

Девушка зашевелилась и очнулась от блаженного сна.

— Вы уже проснулись, милорд? — спросила она таким чувственным голосом, словно была на вершине экстаза.

Ивар увидел ее вчера вечером на празднике Сретенья. Выпитое вино и этот чарующий голос заставили его забыть обо всем на свете. Эта ночь ему напомнила, как они развлекались в Генте, в новом здании монастыря святой Перпетуи, Повелительницы Битв и покровительницы воинов. Каждую ночь Эккехард устраивал пир, где за столом прислуживали молоденькие девушки, доставленные из города. После этого обычно следовали танцы, игра в кости, борьба, некоторые девушки оставались у Эккехарда на ночь.

Кто-то открыл оконные ставни, и комнату залил яркий солнечный свет. Ивар зажмурился. Девушка соскользнула с кровати и подошла к окну, Ивар услышал хруст можжевеловых веток, которыми был устлан пол.

При свете дня девушка уже не казалось ему такой привлекательной, как вчера вечером.

Ивар отыскал под матрацем несколько монет и дал ей.

— Иди, — сказал он.

— О! — Тут он почувствовал настоящую страсть в ее голосе. — Милорд, вы так щедры ко мне.

В ответ Ивар только махнул рукой. Девушка пожала плечами, собрала свою одежду и поспешила удалиться. «Улететь с нею куда-нибудь на край земли… О чем это я?» — опомнился Ивар. Он мечтал быть рядом с другой женщиной. А об этой девушке он думал не больше, чем о той, с которой провел предыдущую ночь. А может быть, это была та же самая девушка, что и пару дней назад? Не важно. Эккехард постоянно закатывал пиры и развлекался дни и ночи напролет. Его свите, в том числе и Ивару, полагалось ни в чем не отставать от принца.

— Дорогой Ивар. — Рядом на кровать рухнул Болдуин. Его волосы были совершенно растрепаны, на лбу красовалась шишка от удара бутылкой по голове, но даже в таком ужасном виде он все равно был красив. — Мы выезжаем на охоту в восточные леса. Одевайся!

Ивар застонал — он не хотел никуда ехать.

— Устал? — рассмеялся Болдуин. — Дорогой Ивар, расскажи мне, что вы тут вытворяли? Как она ласкала тебя? Она лучше Лиат?

Ивар поспешил встать, чтобы не отвечать на этот вопрос.

— Оставь меня.

У него кружилась голова и болел живот. Он сел в углу комнаты и заплакал, подумав о Лиат. Болдуин присел рядом и похлопал его по спине:

— Прости. Обещаю тебе, что больше не стану напоминать тебе о ней.

— Надеюсь, она мертва, — гневно сказал Ивар. — Лиат бросила меня, она никогда меня по-настоящему не любила.

— Это точно, — согласился Болдуин. — Приляг. Ты выглядишь усталым. — Он свистнул, и тут же появилась прислуга. — Налейте ему немного вина и принесите мне одежду.

— Мне здесь не нравится, — пробормотал Ивар. — Но больше мне некуда податься! И принц мне тоже не нравится, — прошептал он, ненавидя себя за это нытье.

— Мне тоже, — признался Болдуин. — Но он увел нас от маркграфини, верно? — Слуга вернулся с одеждой для Болдуина и кубком вина для Ивара. — Успокойся и улыбнись.

Ивар был не в том состоянии, чтобы улыбаться. Он закрыл глаза руками, презирая себя и все вокруг, кроме разве что Болдуина.

Вдруг дверь в спальню распахнулась с таким грохотом, что задрожали стены. Болдуин подпрыгнул на месте от неожиданности. В дверях стоял брат Хумиликус, чье появление походило на гнев Божий.