— Жуан? Он был там?

— Да, и этот человек меня спас. Я хотел бы поблагодарить его.

— Я сегодня не видела Жуана. Он, должно быть, еще не вернулся.

В это самое мгновение появился Жоэль Жуан и подошел к ним. Никогда еще он не был так бледен; в его походке, всегда такой легкой, появилось что-то механическое.

— Я рассказал мисс Адамс о том, что вы сделали для меня, — сказал де Бац. — Мне хотелось бы поблагодарить вас…

— Не стоит. Я поступил бы так же, если бы на вашем месте оказался любой другой. Держите! Мне удалось это украсть…

Жуан протянул барону маленький бумажный сверток. Развернув его, Жан увидел маленькую кожаную туфельку цвета ягод терна.

— Боже мой! — воскликнула Лаура. — Да это же…

— Да, королева потеряла ее, когда всходила на эшафот. Сохраните ее, Лаура. Когда-нибудь вы отдадите эту туфельку сыну или дочери Марии-Антуанетты… Я снова должен благодарить вас, Жуан! Но ради чего вы это сделали?

— Я хотел, чтобы вы оба перестали бояться меня. Да, я республиканец, но народ, совершающий подобное, покрывает себя позором. Эти люди способны на самое худшее, и теперь надо спасти детей королевы. Я вам помогу, если вы захотите.

— Что ж, мне остается только еще раз сказать вам «спасибо». Когда Жоэль Жуан ушел к себе в привратницкую, Жан и Лаура неторопливо вернулись в дом. Он все еще держал в руке реликвию и не переставал разглядывать ее.

— Вы знаете, как называется этот цвет? — наконец задумчиво спросил де Бац.

— Разумеется! Это цвет терновой ягоды.

— Несколько лет назад в парижском свете его называли «цветом глаз Сен-Юберти». Я уверен, что это имя вам ничего не говорит. Антуанетта Сен-Юберти пела в опере. Она была очень знаменитой! Но три года тому назад эта женщина вышла замуж за человека, которого я ненавижу, за графа д'Антрэга. Это развратный интриган, который из своего убежища в Швейцарии, где ему нечего бояться, руководит целой сетью шпионов. Ну, а сам он служит брату короля, графу Прованскому. Именно д'Антрэг помешал всем нашим попыткам спасти королеву! Его задачей было помешать Марии-Антуанетте предъявить свои права и стать регентшей при своем сыне. Но короля я ему не отдам! Вполне возможно, что мне скоро придется уехать…

— Вместе с мальчиком?

— К сожалению, пока нет. Чтобы вывезти короля, необходимо тщательно все подготовить. На это уйдет несколько месяцев. Когда дело, которым я занят сейчас, перестанет требовать моего присутствия, я отправлюсь в Овернь. Там один из моих друзей-швейцарцев сейчас оформляет на мое имя покупку очень красивого поместья. Кстати, именно в нем я собираюсь поселить Мари, как только мне удастся вывезти ее из Парижа. Итак, на этот раз я покупаю замок! — Жан слабо улыбнулся, но тут же снова стал серьезным. — Он расположен в самом сердце Франции и сможет принять короля, когда тот вернется, чтобы вступить во владение своим королевством.

— Ваши планы простираются так далеко… — прошептала Лаура с едва уловимой горечью — ведь в этом прекрасном будущем Жан явно не предусмотрел места для нее. — А куда вы отвезете маленького Людовика, когда он покинет Тампль?

— Может быть, на остров Джерси… Или в Англию… Возможно, даже в Америку, как мне предлагает наш друг-полковник Сван. Главное — это увезти его подальше от страны головорезов, в которую превратилось его королевство.

— Я полагаю, мальчику лучше оказаться как можно дальше от своего дяди. Где сейчас граф Прованский?

— Насколько мне известно, он в Германии, в городе Гамме. Но граф Прованский собирается в Тулон, занятый англичанами. После смерти брата он осаждает европейских монархов с требованием признать его регентом. На самом деле этот титул принадлежит по праву матери короля, так что пока он ничего не добился: в этом вопросе вся Европа поддерживает Австрию. Но теперь, когда Мария-Антуанетта мертва…

Барон без труда мог представить, как граф Прованский отреагирует на смерть невестки. Он ясно видел, как, получив почту из Парижа, граф произносит с саркастической улыбкой:

— А вот теперь мы посмотрим, откажется ли венский двор признать меня регентом!

Лауре очень хотелось побольше разузнать о планах человека, которого она любила, но Жан был явно не склонен сообщать ей подробности.

— Вы уверены, что, оказавшись в Оверни, не захотите отправиться дальше? — осторожно спросила Лаура. — Например, поблагодарить вашего швейцарского друга…

— И атаковать д'Антрэга в его логове? К сожалению, он уехал из Швейцарии еще в июле и теперь живет в Венеции у своего друга Лас Казаса, посла Испании при дворе дожа. Графу удалось убедить Лас Казаса взять его официально на службу. Оттуда ему легче вести переписку с Англией, Австрией, Россией и получать деньги. Тулон не кажется д'Антрэгу достаточно надежным, и он надеется убедить брата короля переехать в Верону, к нему поближе…

— Я понимаю, — ответила со вздохом Лаура. Все эти сведения не помогли ей справиться с охватившими ее подозрениями. — Но достаточно ли далеко от Швейцарии до Венеции? Вы уверены, что вам удастся избежать соблазна?

Де Бац взял руку молодой женщины и коснулся ее нежным поцелуем, но не сумел скрыть насмешливой улыбки:

— Только столкнувшись с соблазном, можно узнать, есть ли у тебя силы ему противостоять. Должен признать, что расправа с д'Антрэгом для меня предприятие весьма заманчивое, но пока у меня еще есть дела здесь.

Барону предстояло довести до конца дело с «Индийской компанией», о которой Шабо, наслаждающийся медовым месяцем, совершенно забыл. Впрочем, как он и обещал новоиспеченной супруге, бывший монах аккуратно посещал все заседания Конвента и собрания в Якобинском клубе.

Через два дня после свадьбы Делоне приступил ко второму этану операции. Не смущаясь тем, что он мешает уединению влюбленных, Делоне явился рано утром в особняк на улице Анжу. Вид у него был крайне озабоченный.

— Извини, что я тебя беспокою, — заявил он Шабо, который вышел к нему в дезабилье, то есть полуголым и с взлохмаченными волосами, — но в Комитете общественной безопасности ходят о тебе малоприятные слухи.

— Слухи обо мне? Но кто посмел…

— Амар, Пани, Давид… Поверь, мне не доставляет удовольствия говорить об этом, но твоя женитьба на австриячке произвела крайне неприятное впечатление.

— Как это неприятное впечатление?! Они что, раньше не знали, что Польдина из Австрии? Кроме того, став моей женой, она стала французской гражданкой. Даже ее братья получили наше гражданство, их благонадежность ни у кого не вызывает сомнений. Джуниус — великий человек.

— Ну, положим, не так уж он и велик. Собственно, слухи в том и состоят, что все его богатство — фикция, а полученные тобой двести тысяч приданого — это деньги, которые ты сам же и заработал своими спекуляциями!

— Но это же просто смешно! — выдохнул совершенно сбитый с толку Шабо. — Всем известно, что Фреи богаты, их хорошо знают в Вене и…

— Знать-то их знают, это верно, но совсем с другой стороны… Они совсем не богаты и известны своими растратами. Они бежали из Австрии, бросив там свои семьи, а их чучела повесили в Вене на площади Кольмаркт.

— . Свои семьи? Но их семья здесь! Это Леопольдина!

— А вот и нет! Жена Джуниуса и две его дочери остались в Австрии. У него еще есть сын шестнадцати лет. Джуниус привез его с собой во Францию, и парень сейчас служит в армии.

— Даже если и так, разве это не пример патриотизма? Ведь юноша — солдат!

— Скорее всего он просто-напросто шпион. Во всяком случае, так говорят.

— Но это бесчестно! Какая низость! А кто же тогда моя Польдина? Она тоже шпионка?

Делоне помолчал, как будто колебался, прежде чем нанести другу самый страшный удар, потом вздохнул:

— С ней все обстоит еще хуже. Я слышал, что она вовсе не доводится Фреям сестрой. В Комитет общественной безопасности постоянно поступают доносы, и из них явствует, что Леопольдина была любовницей австрийского императора, которому ее продали еще ребенком. Как ты понимаешь, я во все это не верю, — добавил Делоне, видя, что Шабо буквально рассыпается у него на глазах.