Особняк с небольшим садиком поражал скромными размерами, особенно по сравнению с монументальным дворцом Неккера, расположившимся по соседству. С другой стороны от дома Лауры стоял дом, в котором умер Мирабо. Сразу после смерти улицу назвали его именем, а дом украсила мемориальная доска из черного мрамора, на которой по просьбе Тальма поэт Шенье попросил выгравировать следующие строки:

Времена изменились, как и образ трибуна в глазах народа. Мемориальную доску сняли, а улицу назвали в честь альпийского пика, в чистоте которого можно было не сомневаться — чего нельзя было сказать о Мирабо.

Что же касается жилища мисс Адамс, то оно выглядело совсем простым. Единственным украшением двухэтажного строения были лепные карнизы вокруг окон и маска над дверью; во дворе с трудом поместились бы две кареты. У ворот висел большой колокол, в который де Бац и позвонил, не слезая с седла.

Несколько минут ожидания, потом по плитам двора раздались шаги, и наконец весьма нелюбезный голос осведомился, кто это явился в такое время.

— Еще не так поздно, — сухо ответил барон. — И мисс Адамс, которую я совсем недавно видел на ужине у Тальма и которая только что вернулась, наверняка сможет меня принять.

— Возможно, вы правы, но вы так и не назвали своего имени.

Барон соскочил с лошади.

— Жан де Бац, — представился он, не желая упоминать свой титул. — Что-то подсказывает мне, что мисс Адамс ждет моего визита…

Доказательство своей правоты он получил мгновенно. Калитка распахнулась, и перед ним предстал высокий и сильный мужчина с одной рукой, одетый в строгий костюм мажордома. В единственной руке он держал внушительных размеров кочергу, которая наверняка служила ему достойным оружием. Его серые глаза холодно глядели на нежданного гостя.

— Мисс Адамс и в самом деле ждет вас, — медленно сказал он.

Жан сразу сообразил, с кем имеет дело.

— Вы Жоэль Жуан, верно? Питу мне о вас рассказывал.

— Этот человек — наш друг. Входите же, а я займусь вашей лошадью. Мисс Адамс в музыкальном салоне, вторая дверь слева в вестибюле.

Де Бац без труда нашел музыкальный салон, тихонько постучал и вошел в комнату, которая была обязана своим названием огромной позолоченной арфе, стоящей возле табурета, обитого зеленым шелком. Над дверью лепные музыкальные инструменты были собраны в букеты и перевязаны лентами. Лаура сидела на низенькой скамеечке у камина, опершись подбородком на руки. Она была одета в домашнее платье из белой шерсти, простое, словно наряд послушницы. Она не встала, чтобы встретить гостя, а лишь кивком головы указала ему на большое уютное кресло напротив:

— Садитесь здесь. Нам сейчас принесут кофе.

Но де Бац не спешил садиться. Некоторое время он молча разглядывал комнату — маленькую, но очаровательную, украшенную деревянной резьбой нежно-зеленого цвета с легкой позолотой, с тяжелыми бархатными портьерами цвета слоновой кости и затянутой шелком мебелью.

— Вы хорошо устроились, — наконец сурово заметил он. — И кто же за это платит?

От намеренного оскорбления глубокие черные глаза вспыхнули, но Лаура не дрогнула.

— Я плачу за все сама. Вы ведь в моем доме, не так ли?

— Вы разбогатели?

— Это слишком громкое слово. Скажем так — я вернула себе некоторое имущество. Но если вы все же сядете в это кресло у огня и перестанете ходить по комнате и разглядывать каждую вещь, как оценщик перед аукционом, то я смогу объяснить вам то, чего вы, возможно, не понимаете.

Жан решился наконец взглянуть на молодую женщину. Лаура не опустила глаз, и его удивила суровость ее взгляда, учитывая ту легкость, с которой она произносила слова. Барон медленно подошел к креслу и сел. В это мгновение вошла Бина с подносом, на котором стояли чашки и кофейник. Она поставила все на небольшой столик между бароном и Лаурой.

Де Бац с интересом разглядывал служанку.

— Если я не ошибаюсь, эта юная особа была вашей… Я хотел сказать, была горничной госпожи де Понталек?

— Вы не ошибаетесь. Это и в самом деле Бина. Она на этот раз, надеюсь, окончательно, приняла мою сторону. Спасибо, Бина, я разолью сама, — сказала Лаура, вставая.

В воздухе распространился божественный аромат отличного кофе. Первую чашку барон выпил с видимым удовольствием.

— Так объясните же мне все, наконец! — вздохнул он. — Я действительно уже ничего не понимаю.

— О, моя история совсем проста. Скажем так, мне очень повезло. Но сначала расскажите мне, как поживает Питу. Надеюсь, он смог вернуться в Париж и без проблем добрался до вас.

На этот раз барон не смог удержаться от улыбки. Ему было трудно понять, раздражает его эта женщина или очаровывает.

— Хорошо, что вы начали с него. Другая бы на вашем месте поинтересовалась судьбой голубого бриллианта.

— Бриллиант — всего лишь камень, а у Питу золотое сердце. Это не имеет цены.

— Могу вас успокоить, все прошло хорошо. Питу вернулся на свою службу, но он практически не может выходить из дома. И потом, он очень несчастен…

— Надеюсь, не из-за меня?

— А из-за кого же еще? Мне стоило, немалого труда удержать его от возвращения в Бретань. Он был убежден, что вам там грозит постоянная опасность.

Лаура некоторое время молча смотрела в огонь, а когда заговорила, голос ее звучал как-то странно. Слишком ровно и спокойно.

— Пока будет жив Жосс де Понталек, мне всегда будет угрожать опасность. Но, в конце концов, это всего лишь правила игры. Я ненавижу его с той же силой, с какой когда-то любила. Либо он, либо я, нам двоим нет места на этой земле.

— Из-за того, что он женился на вашей матери?

— Нет. Из-за того, что он ее убил. А теперь выслушайте меня.

Когда Лаура расставалась с Питу в Канкале и уверяла его, что остается лишь затем, чтобы вырвать Жуана из ада, в котором тот живет после страшного ранения и краха своих надежд, она говорила совершенно искренне. Но как только корабль, увозивший ее друга на остров Джерси, скрылся из вида, молодая женщина поняла, что ее остановило и другое. Всем своим существом она противилась браку матери и Жосса де Понталека. Лаура никогда не была близка с матерью и теперь не сердилась на нее, а боялась за ее жизнь. Она помнила, каким очаровательным может быть маркиз де Понталек, когда это ему выгодно, и знала, что он никогда ничего не делает просто так. А на этот раз его цель была очевидна. Он вознамерился завладеть имуществом Лодренов, которое осталось в целости и сохранности, потому что новая маркиза де Понталек за последние годы ни разу не покидала Францию. Поместья, торговый дом — все было в ее руках. Лаура понимала, что для Жосса оказалось совсем нетрудно соблазнить женщину, ничего не видевшую в жизни, кроме тяжелой работы, которую она взвалила на свои плечи, чтобы забыть о печали, овладевшей ею после смерти любимого мужа, а потом и гибели сына.

На следующий день после отъезда Питу Лаура обратилась к Жуану:

— Я должна вернуться в Сен-Мало. Вы поедете со мной?

— Я пойду туда, куда пойдете вы. Впрочем, я не сомневался, что вы мне это предложите.

И они уехали на повозке торговца устрицами, того самого, что привез Лауру и Питу в Канкаль. В Сен-Мало Лаура сразу зарегистрировала свой американский паспорт. Предлогом для пребывания во Франции мисс Адамс, дочери свободных Соединенных Штатов Америки, стал поиск бретонских корней, о которых ей рассказывали еще в Бостоне, когда она была ребенком. А поскольку ее сопровождал герой битвы при Вальми, местные власти ни в чем не заподозрили молодую американку.

Лаура и Жуан поселились в таверне «Веселая треска», расположенной поблизости от дома де Лодренов. Лаура не боялась, что ее кто-нибудь узнает: детство она провела в Ля-Лодренэ и в Комере, а потом ее увезли в Париж, где она вышла замуж за Жосса де Понталека.

— Окна комнаты Лауры выходили на улицу, так что она могла постоянно наблюдать за дверью родительского дома. Первые два дня из особняка практически никто не выходил, но потом Жоэль Жуан, у которого не было причин прятаться, сумел перехватить Бину и привести девушку к ее бывшей хозяйке. Это не составило для него никакого труда. Юная бретонка уже давно была влюблена в него. Около года она ничего не знала о его судьбе, а когда увидела на улице, пусть и без одной руки, то радости ее не было границ. Да, Бина отлично знала о тех чувствах, что Жуан питал к ее хозяйке, но девушка всегда была непритязательной и довольствовалась малым. Ей хватало и того, что она живет рядом с ним, надеясь, что когда-нибудь он заметит, насколько она очаровательна. Бина думала, что Жоэль погиб, поэтому, когда он предстал, живехонький, перед ней, она готова была последовать за ним на край света. Пусть ей предстояло всего лишь дойти до таверны и поговорить с мисс Адамс, это все равно было для нее счастьем.