В начале июля Неру стал новым президентом Конгресса и через несколько дней выступил более жестко против британских предложений. Он заявил, что Конгресс остается «абсолютно свободным» и «несвязанным» с какой-либо частью плана, а также подчеркнул необходимость усиления роли центральной власти. Что касается создания трех групп провинций, Неру сказал, что существует большая вероятность того, что вообще не будет никаких групп. Поскольку группа «А» может выступить против такого деления, СЗПП может пожелать выйти из группы «В», а Ассам может возразить против вхождения Бенгалии в группу «С»[622].
Но еще раньше, 22 мая 1946 г., Джинна заявил, что миссия не признала требования мусульман создать суверенное государство Пакистан, что мусульманская культурная, социальная и политическая жизнь может быть поглощена унитарной Индией, в которой индусы занимают доминирующие позиции[623]. Тем не менее, Мусульманская лига приняла предложения миссии кабинета в целом, поскольку в них была заложена «основа» для создания Пакистана (шесть мусульманских провинций в группах «В» и «С»). Лига дала согласие на участие в Учредительном собрании[624]. Однако выступление Неру, в котором говорилось о вероятности того, что вообще может не быть никаких групп, вызвало полное неприятие со стороны Джинны. Он почувствовал себя «преданным» не только Конгрессом, но и миссией кабинета[625].
Когда встал вопрос о формировании временного правительства, возникли немалые проблемы. Неру первоначально предлагал, чтобы правительство состояло из 15 членов: 5 – от Конгресса (все индусы), 4 – от Мусульманской лиги, одного мусульманина (не из Лиги), одного индуса (не из Конгресса), одного от зарегистрированных каст (из Конгресса), одного христианина, одного сикха и одной женщины (от Конгресса). Это предложение не было принято Джинной. Он предлагал следующий состав правительства: 5 членов Лиги, 5 членов Конгресса, один сикх, один христианин (или англо-индиец). Это оказалось неприемлемым для Конгресса. В конечном итоге вице-король А. Уэйвелл предложил сформировать временное правительство из 14 человек: 6 – от Конгресса (включая представителя от зарегистрированных каст), 5 – от Мусульманской лиги, одного сикха, одного христианина и одного парса. Предлагалось начать работу правительства 26 июня, если обе партии дадут согласие по его составу. В результате долгих и трудных переговоров по составу правительства Мусульманская лига заявила о своей готовности сотрудничать в надежде, что это в конечном счете приведет к «образованию полностью суверенного Пакистана»[626].
В седьмом томе сборника документов «Передача власти», посвященном миссии британского кабинета в Индии, среди большого числа документов содержатся записи бесед членов миссии с видными индийскими политическими деятелями. Они позволяют прояснить не только взгляды этих деятелей, но и позиции и ход мысли англичан.
В одном из таких документов под грифом «совершенно секретно» и без указания даты Джинне предлагалось рассмотреть два варианта будущего развития Индии.
Первый исходил из того, что англичане «не смогут оказать давление на Конгресс, чтобы он согласился с чем-то большим, чем то, что может быть названо меньшим Пакистаном. Это означает (включение в Пакистан) Белуджистана, Синда, СЗПП, а также западной половины Панджаба и Восточной Бенгалии с Силхетом, но без Калькутты... В этом случае мы могли бы убедить Конгресс согласиться на раздел (Индии)».
Второй вариант имел в виду, что Джинна считал, что в составе Пакистана должны быть более значительные территории, включая, по существу, весь Панджаб и всю Бенгалию. «Договориться об этом с индусами и сикхами невозможно, если только Вы (Джинна) не будете готовы в этой связи согласиться на некую центральную исполнительную власть, которая от имени всех территорий, включая княжества, будет контролировать вопросы обороны, внешней политики и, может быть, связи. Возможно, такое положение могло бы продолжаться в течение зафиксированного срока, скажем, в 15 лет, после которого состоялась бы передача власти … Это означало бы, что во всех других вопросах провинции или группы провинций (то есть Пакистан и Хиндустан) имели бы полную автономию».
«В реальности это означает следующее. Мы думаем, что было бы возможно – и мы не идем дальше этого – достичь договоренности о меньшем по размеру Пакистане, без (единого) центра и без договора об обороне (единой) Индии. Или бóльшим (по размеру) Пакистане, а также центре, который имел бы ограниченные полномочия, указанные нами ранее, возможно, с правом передачи власти по истечении 15 лет»[627].
Из всего этого следовало, что англичане не оставляли идею продолжить сохранять контроль над Индией в решающих сферах – обороны и внешней политики – еще на 15 лет. Фактически это был политический зондаж возможностей маневра в этом направлении с использованием амбиций Джинны в отношении Пакистана. Об этом свидетельствовало и то, что упоминавшееся англичанами «первое предложение» было впоследствии изменено на следующее: «Не исключено, что нам удастся убедить Конгресс согласиться на отделение этих двух населенных мусульманами территорий (Панджаба и Бенгалии), в которых немусульманское меньшинство составит не более 30%, если ему (Конгрессу) предложить договор о взаимной помощи и общей внешней обороне. Это и есть первое наше предложение»[628].
Представляет интерес письмо вице-короля Уэйвелла королю Георгу VI по результатам миссии кабинета в Индию, которое сам король оценил как «чертовски хорошее письмо». В нем Уэйвелл, в частности, писал, что «Индия еще не в состоянии обходиться без нас, и я считаю, что это должно быть доведено более четко до ее довольно безответственных лидеров… В конце концов, мы до сих пор руководим Индией… Я думаю, что было ошибкой, когда миссия кабинета, помимо официальных переговоров, поддерживала такие продолжительные и тесные связи с одной из двух главных партий – Конгрессом. Это, естественно, вызывало глубокое подозрение Мусульманской лиги и, вероятно, стало причиной того, что последняя внесла вклад в развал временного правительства».
«Ближайшее будущее Индии, – продолжал Уэйвелл, – трудно предсказать с большой уверенностью. У меня на руках довольно больной ребенок – Учредительное собрание, которое очень трудно вырастить и воспитать. Кроме того, еще есть недоношенный младенец – временное правительство, которое, как ожидается, я должен каким-то образом оживить… Мы, вероятно, сможем обеспечить упорядоченный отход от нашего управления Индией без мятежа или гражданской войны, но это будет исключительно трудно. И никто не может быть уверен в способности индийцев, которые примут от нас власть, создать сильную и процветающую новую Индию… Три месяца тесных контактов (миссии кабинета) с индийскими политиками явно не способствовали укреплению мнения кого-либо в их политической мудрости или дальновидности[629].
В этом же письме Уэйвелл дал своеобразную, весьма высокомерную характеристику ряда ведущих индийских политиков. Он писал, что Ганди продолжает сохранять большое влияние. Он сосредоточен на одной цели, от которой не отступал в течение последних 40 лет – устранение «ненавистного британского влияния в Индии… Мое недоверие к этому хитрому, недоброжелательному старому политику было весьма глубоким еще до начала конференции в Симле. Оно стало еще глубже после этого. Между прочим, он выглядит более жестким и в лучшем состоянии здоровья по сравнению с тем временем, как я впервые увидел его».
«Я во многом симпатизирую Джинне, – продолжал Уэйвелл. – Он более прямой, более позитивный и более искренний, чем большинство лидеров Конгресса». Но он также человек «со странным характером, одинокий, несчастный, своевольный, эгоцентричный. Он с огромной решимостью ведет битву, которая, я боюсь, будет проиграна».
