В Докладе М. Неру утверждалось, что целью индийских политических партий является предоставление Индии статуса доминиона. В нем было выдвинуто требование всеобщего избирательного права для взрослых обоих полов. В докладе не содержались рекомендации по немедленному изменению государственного устройства в княжествах, хотя и предусматривалась передача власти в них в будущем демократическому центру, то есть индийскому национальному правительству.

Доклад встретил поддержку представителей старшего поколения в Конгрессе. Они считали, что Британия не согласится на полную независимость Индии без кровопролития, в то время как статус доминиона дает «значительный уровень свободы, граничащий с независимостью». Ганди занял такую позицию: индийцам не надо беспокоиться о том, что означает слово «сварадж» – статус доминиона или полную независимость. Статус доминиона может легко превратиться в независимость, если у индийцев будет достаточно сил. Но без этой силы даже независимость может стать фарсом.

По сути, компромиссная формула Ганди по вопросу о независимости была направлена на сохранение единства в партии. Даже такие умеренные лидеры, как Джатиндра Мохан Сенгупта (который возглавил бенгальскую организацию Конгресса после смерти Ч.Р. Даса) убеждали Мотилала Неру изменить подход в пользу «полной независимости в ближайшем будущем». М. Неру в конечном итоге так определил свою позицию: «По моему мнению, если британское правительство верит тому, о чем говорит, и поможет нам стать равными с ним, то это будет большей победой, чем полный разрыв связей с Британией. Поэтому я выступаю за сварадж в рамках империи, но не буду колебаться разорвать все связи, если этот разрыв станет необходимостью по вине Британии. Таким образом бремя разрыва падет на британский народ»[322].

В то же время молодые, более радикальные лидеры, такие как Дж. Неру и Субхас Чандра Бос, требовали полной независимости. Дж. Неру говорил, что принять статус доминиона означало бы признать Британскую империю и психологию империализма.

Значение Доклада М. Неру состояло в том, что это была первая попытка индийцев самим выработать основы республиканской и федеральной структуры управления страны. После дискуссии по Докладу М. Неру на сессии Конгресса в Калькутте в 1928 г. была выработана компромиссная формула, которая фактически представляла собой ультиматум британскому правительству. Перед ним поставили выбор: предоставить Индии до конца декабря 1929 г. такой же статус доминиона, какой уже был у Канады, Австралии, Новой Зеландии и Южной Африки, или Конгресс начнет по всей стране движение за полную независимость.

Выдвинутая Ганди резолюция по этому главному вопросу звучала так: в зависимости от политической ситуации Конгресс примет конституцию М. Неру, если она будет одобрена британским парламентом до 31 декабря 1929 г. В случае если этого не произойдет к указанной дате, то Конгресс организует ненасильственное несотрудничество, призвав страну к отказу от уплаты налогов или другим мерам.

А между тем комиссия Саймона предприняла новую попытку привлечь индийцев к ее работе во время ее второго визита в Индию. Это предложение не нашло отклика у подавляющего большинства индийских политиков, кроме нескольких либералов и лидера неприкасаемых Б.Р. Амбедкара. В марте 1928 г. комиссия покинула Индию. Она снова вернулась в страну в октябре того же года и оставалась там до апреля 1929 г. Бойкот комиссии по-прежнему продолжался.

Сессия Конгресса в Калькутте ознаменовалась появлением в нем радикального, левого, крыла во главе с Дж. Неру и С.Ч. Босом. Именно эта группа внесла предложение о том, что целью партии должна быть полная независимость. За это проголосовало 973 делегата, против – 1350. Сторонники Ганди, выступавшие против этого предложения, рассматривали свое голосование как вопрос доверия Ганди. Они полагали, что в случае поражения Ганди может выйти из Конгресса[323]. Возможный раскол Конгресса на сторонников Ганди и молодых радикалов во главе с Дж. Неру и С.Ч. Босом по проблеме независимости поставил в повестку дня вопрос о единстве партии. Из левых радикалов была создана так называемая Лига независимости для пропаганды идеи полной независимости[324]. Однако несколько позже, в июле 1929 г., Дж. Неру говорил Ганди, что «Лига независимости» оказалась «безнадежной неудачей». Он отдавал должное «политическому реализму Гандиджи» и подтверждал важность единства для успеха освободительного движения: «Я буду всеми силами сотрудничать со всеми, кто трудится для независимости, даже если они не согласны с социалистическим подходом к решению этой проблемы». Но это была только одна сторона проблемы единства в партии. Другую сторону четко обозначил Мотилал Неру. Он писал Ганди: «Наше поколение быстро умирает, и раньше или позже борьба будет продолжена людьми вроде Джавахарлала. Чем раньше они начнут, тем лучше». Заключая калькуттскую сессию Конгресса, Мотилал Неру сказал: «Давайте работать во имя свараджа, каким бы именем мы его не называли»[325].

Лозунг полной независимости Индии впервые прозвучал в декабре 1927 г. на сессии партии в Мадрасе. Тогда Джавахарлал Неру выдвинул резолюцию, в которой говорилось: «Конгресс заявляет, что целью индийского народа является полная национальная независимость». Резолюция была принята большинством. Одновременно Конгресс заявил о бойкоте предстоявшего визита комиссии Саймона. На сессии в Мадрасе генеральными секретарями партии были избраны радикально настроенные молодые люди Дж. Неру, С.Ч. Бос и Шаиб Куреши[326].

Несмотря на такую поддержку лозунга независимости на сессии Конгресса, Ганди занял осторожную позицию по этому вопросу. Он назвал резолюцию о независимости «наскоро придуманной и непродуманно принятой». На это Дж. Неру прямо писал Ганди, что вопрос о независимости обсуждался в стране на митингах и в печати в течение последних пяти лет. Поэтому ни при каких обстоятельствах нельзя оправдать слова «наскоро придуманная». В тот период наиболее ярко проявились расхождения между Дж. Неру и Ганди. Неру отдавал должное лидерству Ганди во время движения несотрудничества: «Вы были на высоте положения, Вы были в своей стихии и автоматически принимали правильные решения… Но после выхода из тюрьмы что-то неправильное случилось с Вами, и определенно Вы не были в ладу с самим собой… Я неоднократно спрашивал, что Вы предполагаете делать в будущем, но Ваши ответы были совершенно неудовлетворительными… Вы говорили, что в течение года или 18 месяцев Вы ожидали, что движение кхади распространится в геометрической прогрессии и тогда можно будет принимать некоторые прямые действия в политической сфере… Прошли годы с того времени и никаких чудес не произошло… Я говорил Вам раньше, что работа по распространению кхади почти полностью отдалена от политики». Характерно, что в этот критический момент Неру посчитал нужным заявить не только о расхождениях с Ганди, но и обозначить свою позицию по ряду принципиальных вопросов. Он писал ему: «Я часто ощущал, насколько сильно отличаются мои идеалы от Ваших. Я чувствовал, что Вы были весьма поспешны в Ваших суждениях и, придя к определенным выводам, были готовы оправдать их любыми доступными доводами… Вы написали где-то, что Индии нечему учиться у Запада и что она достигла вершины мудрости в прошлом. Я совершенно не согласен с такой точкой зрения и никогда не считал, что так называемое царство Рамы (Рама радж) было хорошим в прошлом. Я не хочу его возврата… Вы жестко критикуете явные издержки индустриализации, но не обращаете никакого внимания на ее достоинства… Эти издержки – не производное от индустриализации как таковой, они от капиталистической системы, которая основана на эксплуатации других… Вы заявили, что, по Вашему мнению, не существует конфликта между капиталом и трудом. Я же думаю, что при капиталистической системе такой конфликт неизбежен»[327].