\\481// Итак, если кто удостоится завладеть этим местом мира после подавления плотских страстей, то, восходя с этой ступени и постепенно становясь духовным Сионом, т. е. зрящим Бога, будет также и обителью Его. Ибо Господь пребывает не в подвиге воздержания, а в постоянном наблюдении добродетелей, где уже не притупляет, не подавляет, где навсегда сокрушил силу луков, из которых против нас некогда бросались огненные стрелы похоти. Итак, видите, что как место Господне не в подвиге воздержания, но в мире целомудрия, так и обитание Его в наблюдении и созерцании добродетелей. Потому справедливо врата Сиона предпочитаются всем селениям Иакова, ибо любит Господь врата Сиона более всех селений Иакова (Пс 86, 2). Вы рассуждаете, будто возбуждение похоти плоти бывает неизбежно, что урина, постоянным прибытием переполнив пузырь, раздражает покойные члены, хотя истинным последователям чистоты нисколько не препятствует это раздражение, которое иногда во время сна производит только это жизненное отправление, но необходимо знать, что если и бывают (члены) возбуждены, однако по силе целомудрия возвращаются к своему покою, так что не только без всякого истечения, но и без малейшего воспоминания о похоти улегаются. И потому, чтобы с законом души согласовался и закон телесный, и в питье воды следует избегать излишества, так чтобы ежедневное скопление влаги, притекая к высохшим членам, не только очень редко производило то возбуждение тела, которое вы считаете неизбежным, но и делало этот огонь, если можно так сказать, тихим, теплым, холодным, без всякого жжения, наподобие дивного видения Моисея (Исх 3, 2), так чтобы купина нашей плоти, объятая безвредным огнем, не сжигалась; или наподобие тех трех отроков, для коих пламя халдейской печи духом росным охлаждалось, так что огонь не коснулся ни волос их, ни одежды, так что мы уже и в этом теле начинаем некоторым образом приобретать то, что через пророка обещается святым: пойдешь ли через огонь, не обожжешься, и пламя не опалит тебя (Ис 43, 2).

\\482//

Подлинно велики, дивны дары, которые Господь верным Своим, находящимся еще в этом тленном теле, дарует с неизреченною щедростью, и никому из людей, кроме только испытавших, неизвестны. Пророк, понимая под этим чистоту духа, как от своего, так и от лица тех, которые достигли этого состояния и расположения, воскликнул: дивны дела Твои, и душа моя вполне сознает это (Пс 138, 14). Иначе пророк ничего нового и великого не сказал бы, если бы с другим расположением сердца или о других делах Божиих произнес это. Ибо нет никого из людей, кто бы и из величия самого творения не познавал, что дивны дела Божии. Впрочем, что Он в святых Своих ежедневным действием производит и по особенной щедрости обильно изливает, то знает только душа пользующегося, которая в тайне своего сознания бывает единственной ценительницей благодеяний Его, так что не только никаким словом не может выразить их, но и чувством и помышлением объять, когда, выходя из состояния огненной горячности, спускается к материальным, земным видениям. Ибо кто не удивится делам Божиим в себе когда увидит, что ненасытная жадность чрева и гибельная роскошь прожорливости подавлены в нем так, что даже самую малую и самую дешевую пишу редко и нехотя принимает? Кто не удивится делам Божиим, когда почувствует, что тот огонь похоти, который прежде считал естественным и неугасимым, теперь охладел так, что не чувствует в себе и простого возбуждения плоти? Как не возблагоговеет перед силою Божией всякий, когда увидит, что люди прежде жестокие, свирепые, которые раздражались и при раболепном услужении, приходили в большую ярость, теперь пришли в такую кротость, что не только не возмущаются никакими обидами, но еще с большим великодушием радуются им? Подлинно, кто не удивится делам Божьим и с полным расположением не воскликнет: я познал, что велик Господь (Пс 134, 5), когда

\\483// увидит себя или другого кого–либо, что из хищного сделался щедрым, из расточительного — воздержным, из гордого — смиренным, из щеголеватого и изнеженного — пренебрегающим щегольством и изнеженностью и добровольно переносящим бедность и тесноту настоящих обстоятельств? Точно, дивны эти дела Божии, которые пророк и подобные ему признают, изумляясь при созерцании их. Это те чудеса, которые Бог положил на земле, и тот же пророк призывает все народы к удивлению им, говоря: придите и видите дела Господа, — какие произвел Он опустошения на земле: прекращая брани до края земли, сокрушил лук и переломил копье, колесницы сжег огнем (Пс 45, 9, 10). Какое чудо может быть больше, как в самое короткое время из хищных мытарей сделаться апостолами, из жестоких гонителей самыми терпеливыми проповедниками Евангелия, так что ту самую веру, которую преследовали, потом распространяли даже пролитием своей крови? Это те дела Божии, о которых Сын Божий свидетельствует, что Он ежедневно вместе с Отцом делает, говоря: Отец Мой доныне делает, и Я делаю (Ин 5, 17). Об этих делах Божиих блаженный Давид, воспевая в духе, говорит: благословен Господь Бог, Бог Израилев, един творящий чудеса (Пс 71, 18). О них и пророк Амос говорит: смертную тень претворяет в утро, а день делает темным, как ночь (Ам 5, 8). Это именно есть изменение десницы Всевышнего (Пс 76, 11). Об этом спасительном делании Божием пророк молит Господа: утверди, Боже, то, что Ты соделал для нас! (Пс 67, 29). Я уже не говорю о тех тайных, сокровенных действиях Божиих, которые дух всех святых каждую минуту видит совершающимися внутри себя особенным образом, о том небесном излиянии духовного веселья, вследствие которого унылый дух живостью нечаянной радости возвышается к тем неведомым восторгам сердца, к неизреченным, неслыханным утешениям радости, коими мы, иногда цепенеющие в унылой бесчувственности, как бы от глубокого сна возбуждаемся к пламеннейшей молитве. Это есть та радость, о которой

\\484// говорится: того не видел глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку (1 Кор 2, 9), о которой блаженный апостол говорит тому, кто расслаблен земными пороками, привязан к человеческим страстям и не видит ничего из этих даров Божиих. Наконец, тот же апостол как о себе, так и о подобных ему, вышедших уже из сожительства человеческого, прибавил: а нам Бог открыл это Духом Своим (Там же, 10).

Итак, во всем этом, насколько дух возвысится в чистоте, настолько же возвышеннее будет созерцать Бога, и будет возрастать в нем больше удивление в самом себе, нежели раскрываться способность высказаться. Ибо как не испытавший не может постигнуть умом силу этого веселья, так испытавший не в состоянии будет изъяснить словом, подобно тому, как если бы кто–нибудь захотел на словах объяснять сладость меда тому, кто никогда ничего сладкого не вкушал; точно, и этот не поймет ушами приятности вкуса, коей никогда устами не отведывал, и тот не сможет словами объяснить сладость, которую узнал вкусом, а только вследствие узнавания приятности, молча, будет удивляться сладости испытанно, о вкуса. Так и всякий, кто удостоится достигнуть вышесказанного состояния добродетелей, молча, умом рассматривая все то, что Бог по особенной благодати делает в Своих рабах, и при размышлении о всем этом изумляясь, с искренним расположением сердца будет взывать: дивны дела Твои, и душа моя вполне сознает это (Пс 138, 14). Итак, это есть дивное дело Божие, что человек, находясь в плоти, отверг плотские страсти и при таком разнообразии обстоятельств и вражеских нападений держится в одном состоянии духа и пребывает непоколебим при всяком случае. Укрепленный такой добродетелью, один старец, когда близ Александрии, окруженный толпою неверных, стал подвергаться не только злословию, но и тяжким оби-\\485//дам толкающих, и когда с насмешкою говорили ему: что удивительного сделал ваш Христос, Которого вы почитаете? — ответил: «то, что я не возмущаюсь и не оскорбляюсь этими и даже большими обидами».