\\584//

Герман. Неудивительно, что такие поступки в Ветхом Завете вольнее допускались, иногда и святые мужи безвинно лгали, так как видим, что по невежеству времен им гораздо больше позволялось. Что удивительного, что блаженный Давид, убегая от Саула, на вопрос священника Ахимелеха: почему ты один, и нет никого с тобою? — отвечал так: Царь поручил мне дело и сказал мне: «пусть никто не знает, за чем я послал тебя и что поручил тебе»; поэтому людей я оставил на известном месте…. нет ли здесь у тебя под рукою копья или меча? ибо я не взял с собою ни меча, ни другого оружия, так как поручение царя было спешное (1 Цар 21, 1, 2, 8). Еще когда он был приведен к Анхусу, царю гефскому, то притворился безумным, изменил лицо свое перед ним, кидался на руки свои, чертил на дверях и пускал слюну по бороде своей (Там же, 13). Также тогда позволительно было пользоваться множеством жен и наложниц, и это вовсе не вменялось им в грех; кроме того, даже собственной рукою часто проливали кровь врагов, и это не только не считалось порицательным, но еще было похвальным. А ныне, при воссиянии света Евангелия, мы видим, что это вовсе запрещено, так что без тяжкого преступления и святотатства ничего такого нельзя допустить. Также, думаем, и никакой лжи, хотя бы и прикрытой благочестивым видом, никто не станет допускать, не говорю, одобрительно, но даже извинительно, когда Господь говорит: да будет слово ваше: да, да, нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого (Мф 5, 37); согласно с этим и апостол говорит: не говорите лжи друг другу (Кол 3, 9).

\\585//

Иосиф. Свобода брать многих жен и наложниц при наступлении конца времен и умножении рода человеческого, как уже менее необходимая, справедливо должна была быть пресечена евангельским совершенством. Ибо даже до пришествия Христа должно было продолжаться благословение первоначального определения, по которому сказано: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю (Быт 1, 28). И потому справедливо было, чтобы из этого корня человеческого плодородия, которое по требованию времени с пользою продолжалось в синагоге, произросли цветки ангельской девственности, и родились в церкви (Христовой) приятные плоды воздержания. А что и тогда ложь была осуждаема, это ясно показывает учение всего Ветхого Завета, где говорится: Ты погубишь говорящих ложь (Пс 5, 7), еще: сладок человеку хлеб лжи, а после наполнятся уста его дресвою (Притч 20, 17), и сам Законодатель говорит: удаляйся от неправды (Исх 23, 7). Но это тогда безвинно употреблялось, когда требовала какая–либо необходимость или спасительное дело, ради которого нельзя было осуждать, и каково то, что вы упомянули о царе Давиде, когда он, избегая несправедливого преследования Саула, придя к священнику Ахимелеху, говорил ложные слова не из какой–либо корысти, не с намерением повредить кому–нибудь, а только для того, чтобы избавиться от нечестивого преследования его, потому что не хотел осквернить руки свои кровью враждебного царя, столько раз предаваемого ему Богом, говоря: да не попустит мне Господь сделать это господину моему, помазаннику Господню, чтобы наложить руку мою на него, ибо он помазанник Господень (1 Цар 24, 7). Потому и мы от таких поступков, которые, как читаем, святые мужи в Ветхом Завете совершали или по воле Божией, или для преобразования духовных таинств, или для спасения некоторых,

\\586// когда потребует необходимость, не можем отказываться; даже апостолы, как видим, не уклонялись от них, когда того требовала какая–либо польза. На время оставив это, сперва исследуем то, что мы предположили еще сказать из Ветхого Завета; после этого выведем приличное заключение, чтобы удобнее доказать, что и праведные, святые мужи как в Новом, так и в Ветхом Завете были согласны между собою в этих делах. Что скажем о том благочестивом притворстве Хусия перед Авессаломом для спасения царя Давида (2 Цар 17, 8—13), которое, хотя все было пронизано духом лукавства и обмана и противно было пользе советующегося, тем не менее одобряется свидетельством Св. Писания, которое так говорит: так Господь судил разрушить лучший совет Ахитофела, чтобы навести Господу бедствие на Авессалома (Там же, 14). Нельзя порицать того, что делалось с правым намерением и благочестивым рассуждением в пользу правой стороны, для спасения и победы того, чье благочестие угодно было Богу, совершено благочестивым притворством. Также, что мы скажем о поступке той женщины, которая, приняв посланных Хусием к царю Давиду, скрыла их в колодце и, положив покрышку на отверстие его; показывала вид, что она просушивает крупу, говоря: они перешли вброд реку (Там же, 20), и этой уловкою избавила их от рук преследующих. Поэтому прошу, отвечайте мне: что стали бы выделать, если бы теперь вам, руководствующимся Евангелием, встретилось подобное обстоятельство, — не захотели ли бы вы подобной ложью скрыть их и исполнить заповедь: спасай взятых на смерть, и неужели откажешься от обреченных на убиение? (Притч 24, 11). Или открытием истины выдадите скрывающихся тем, которые хотят погубить их? Как же будет исполнена заповедь апостола: никто не ищи своего, но каждый пользы другого (1 Кор 10, 24). И о себе апостол говорит: я угождаю всем во всем, ищу не своей пользы, но пользы многих, чтобы они спаслись (1 Кор 10, 33). Если мы будем искать только своего и хотим настойчиво держаться того, что полезно нам, то в по-\\587//добных затруднениях нам необходимо говорить истину и быть виновными в смерти других. Если же то, что спасительно для других, предпочитая своей пользе, мы будем исполнять согласно апостольской заповеди, то, без сомнения, нам по необходимости придется солгать. И потому мы не сможем ни приобрести всецелой любви, ни искать по апостольской заповеди пользы других, если, несколько уступив из того, что принадлежит нам или относится к нашему совершенству, не захотим с усердным расположением содействовать пользе других и таким образом не сделаемся немощными для немощных, чтобы могли приобрести немощных (1 Кор 9, 22).

По руководству этих примеров и блаженный апостол Иаков, и все главные предстоятели первенствующей церкви советовали апостолу Павлу допустить притворство, очиститься по образу закона, голову остричь и принести жертву (Деян 21, 26), не видя вреда от этого притворства, но больше думая о пользе долговременной проповеди его. Ибо не столько было бы пользы апостолу Павлу от такой прямоты, сколько потери для всех язычников от скорой смерти его. Этот вред, без сомнения, произошел бы тогда для всей церкви, если бы полезное и спасительное притворство не сохранило его для евангельской проповеди. Тогда необходимо и извинительно допускается ущерб от лжи, когда, как мы сказали, угрожает больший урон от обнаружения истины, и польза, происходящая для нас от истины, не может вознаградить того вреда, какой может произойти. Блаженный апостол другими словами свидетельствует, что он везде всегда держался этого способа. Ибо когда говорит: для Иудеев я был как Иудей,… чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобрес-\\588//ти чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых (1 Кор 9, 20—22), тем самым показывает, что он всегда применялся к немощи и духовному возрасту наставляемых, несколько умерял строгость учения о совершенстве, не держался того, чего требовало строгое правило, но больше предпочитал то, чего требовала польза немощных. Точнее исследуя это, подробно раскроем указания апостольские на случай, если кто спросит, каким образом блаженный апостол во всем применялся ко всем? Где он был иудеем для иудеев? Именно там, где он, искренним сердцем соблюдая то мнение, которое возвещал галатам, говорит: вот я, Павел, говорю вам: если вы обрезываетесь, то не будет вам никакой пользы от Христа (Гал 5, 2); однако в обрезании Тимофея он показал как бы вид иудейского предубеждения. И еще: где для подзаконных он был как подзаконный? Именно там, где Иаков и все пресвитеры церкви, опасаясь, чтобы не напала на него толпа верующих иудеев, даже иудействующих христиан, которые так приняли веру Христову, что еще держались законных обрядов, предложили ему такой совет, говоря: видишь, брат, сколько тысяч уверовавших Иудеев, и все они ревнители закона. А о тебе наслышались они, что ты всех Иудеев, живущих между язычниками, учишь отступлению от Моисея, говоря, чтобы они не обрезывали детей своих… Сделай же, что мы скажем тебе: есть у нас четыре человека, имеющие на себе обет. Взяв их, очистись с ними, и возьми на себя издержки на жертву за них, чтобы остригли себе голову, и узнают все, что слышанное ими о тебе несправедливо, но что и сам ты продолжаешь соблюдать закон (Деян 21, 20—24). И таким образом, для спасения подзаконных, несколько ослабляя строгость того мнения, по которому говорил: законом я умер для закона, чтобы жить для Бога (Гал 2, 19), он вынужден остричь голову, очиститься по закону и в храме по обряду Моисееву принести жертву.