«Род человеческий, — говорил он, — испытал на себе с самого своего зарождения чудесный циклический опыт. Он проходил испытания, совершенствуясь из тысячелетия в тысячелетие. Солнечный период человека (т. е. период, находящийся под влиянием Солнца; высшие периоды находятся под влиянием — туны, когда она приближается к Земле — Л. П., Ж. Б.) приходил к своему концу; уже можно было различить первые черты сверхчеловека. Намечалась новая порода, которая должна была оттеснить прежнее человечество. Точно так же, следуя бессмертной мудрости древних нордических народов, мир должен был постоянно омолаживаться посредством крушения отживших в сумерках богов, точно так же, как и в древних мифологиях солнцестояния представляли символ жизненного ритма не в виде прямой продолжающейся линии, а в виде спирали; и человечество также прогрессировало серией скачков и возвращений».

«Когда Гитлер обращался ко мне,» — продолжает Раушнинг, — "он пытался выразить свое призвание провозвестника нового человечества в рациональных и конкретных выражениях. Он говорил: «Творение не завершено. Человек явно подходит к новой фазе превращения. Прежняя человеческая порода уже вступила в стадию гибели, выживут лишь немногие. Человечество восходит на новую ступень каждые 700 лет, и ставка в борьбе, еще более длительной, — пришествие Сына Божьего. Вся творческая сила будет сконцентрирована в новой породе. Две разновидности будут быстро эволюционировать, противостоя друг другу. Одна погибнет, другая разовьется. Она бесконечно далеко превзойдет современного человека… Понимаете теперь глубокий смысл нашего националсоциалистического движения? Тот, кто понимает националсоциализм только как политическое движение, тот не оченьто много знает…»

Раушнинг, как и многие другие наблюдатели, не связал расовую доктрину с общей системой Гербигера. Но они, безусловно, определенным образом связаны. Расовая доктрина составляет часть нацистского эзотеризма, и мы увидим его другие аспекты. Был расизм пропагандистский, он описан историками и осужден выражающей общественное мнение официальной юриспруденции. Но был и другой расизм, более глубокий и куда более ужасный. Он остался непонятым историками и народами, и между этим расизмом с одной стороны, и его жертвами и судьями — с другой, не могло быть общего языка. Вот как он выглядел.

В этот земной и космический период, где мы находимся в ожидании нового цикла, который определит на Земле новые мутации, пересортировку пород и возвращение к великанумагу, человекубогу, — в этот период на земном шаре существуют породы людей, возникшие в различные фазы вторичной, третичной и четвертичной эпох. Были фазы восхождений и фазы падений. Некоторые, периоды отмечены печатью вырождения, другие же являются провозвестниками будущего, несут в себе его зародыш. Люди не одинаковы, поскольку они — не потомки великанов. Они появились после создания великанов, которые, в свою очередь, были тоже созданы мутацией. Но и это среднее человечество тоже не принадлежит к однойединственной породе. Есть настоящее человечество, призванное пережить будущий цикл и одаренное психическими органами, нужными ему для того, чтобы играть свою роль в уравновешивании космических сил, и предназначенное для эпопеи с Высшими Неизвестными будущего. И есть другое человечество — это люди только по внешнему виду, не заслуживающие этого названия, которые родились на Земле в низкие и темные эпохи. когда после крушения спутника огромные части земного шара были только сплошной пустынной лужей. Они, несомненно, были созданы вместе с ползучими и мерзкими существами, выражавшими жизнь падших. Цыгане, негры и евреи — не люди в действительном смысле слова. Родившиеся после падения третьей луны в результате неожиданной мутации, как и в связи со злосчастными «перебоями» жизненной силы, в порядке наказания, эти «новые» создания (в особенности, евреи) подражают человеку и ревнуют его, но не принадлежат к его породе. «Они так же далеки от нас, как породы животных от подлинной человеческой породы», — так буквально сказал Гитлер ужаснувшемуся Раушнингу, обнаружившему внезапно у фюрера еще более безумное видение, чем у Розенберга и всех теоретиков расизма. «Это не значит, — уточнил Гитлер, — что я называю еврея животным. Евреи гораздо дальше от животного, чем мы». Поэтому уничтожить еврея — вовсе не значит совершить преступление против человечества: евреи не являются частью человечества. «Это — существо, чуждое естественному порядку».

Именно поэтому некоторые заседания суда в Нюрнберге были лишены смысла. Судьи не могли вести никакого диалога с теми, кто был ответствен за преступления, и которые к тому же по большей части исчезли, оставив на скамье подсудимых лишь исполнителей. Два мира присутствовали там, не соприкасаясь друг с другом. Это было все равно что пытаться судить марсиан, исходя из основ человеческой цивилизации. Это и были марсиане. Они принадлежали к миру, отделенному от нашего, известного нам на протяжении шести или семи веков. Цивилизация, полностью отличная от того, что принято называть цивилизацией, упрочилась в Германии за несколько лет, а мы и не отдавали себе в этом отчета. Ее инициаторы не имели в основном никакой интеллектуальной, моральной или духовной связи с нами. Помимо внешних форм, они в остальном были нам так же чужды, как аборигены' Австралии (в действительности те гораздо ближе). Нюрнбергские судьи старались не замечать, что они столкнулись с этой реальностью. В известной мере речь и в самом деле шла о том, чтобы набросить покрывало на эту реальность, чтобы она исчезла под ним, как при фокусе иллюзиониста. Речь шла о поддержании постоянства и универсальности гуманистической картезианской цивилизации, и требовалось лишь, чтобы обвиняемые добровольно или силой были включены в эту систему. Это было необходимо. Речь шла о поддержании в равновесии западного сознания. Понятно, что мы и не думаем отрицать благодетельность Нюрнбергского трибунала. Мы лишь делаем раскопки для нескольких любителей, умудренных опытом и снабженных масками.

Наш ум отказывается допустить, что нацистская Германия воплотила цивилизацию, не имеющую ничего общего с нашей. Именно это, и ничто иное, оправдывает последнюю войну, одну из немногих, известных нам в истории, где ставка действительно была крайне существенной. Должно было восторжествовать одно из двух пониманий человека, Неба и Земли — гуманистическое или магическое. Сосуществование было невозможным, в то время как легко себе представить сосуществующими марксизм и либерализм: они покоятся на одном и том же основании, они принадлежат к одному и тому же миру. Но мир Коперника — это не мир Плотина; они противостоят друг другу в самой своей основе, и это верно не только в плане теоретическом, но и в плане социальной, духовной, интеллектуальной, эмоциональной жизни.

Сохранившееся у нас детское воспоминание о различии между «цивилизованным человеком» и тем, кто им не является, мешает нам сделать страшное допущение, что за Рейном в кратчайший срок могла возникнуть иная цивилизация. Чтобы почувствовать это, нам нужны головные уборы из перьев, тамтамы, хижины. Но гораздо легче было бы сделать «цивилизованным» колдуна племени банту, чем связать с нашим гуманизмом Гитлера, Гаусхофера или Гербигера. Однако германская техника, германская наука, германская организация, сравнимые с нашими, скрывали от нас эту точку зрения. Потрясающая новизна нацистской Германии в том, что магическая мысль впервые взяла себе в помощники науку и технику.

Интеллигенты, поносящие нашу цивилизацию и обращающиеся к духу древних лет, всегда были врагами технического прогресса — например, Рене Генон, Гурджиев или бесчисленные индусы. Но нацизм был средой, где магический дух захватил очаги технического прогресса. Ленин говорил, что «социализм — это советская власть плюс электрификация всей страны». Гитлеризм — это, в известном смысле, магия плюс бронированные дивизии.