Мы не удовлетворимся объяснением дра Дитриха. Судьба Гитлера и судьба великого современного народа, оказавшегося под его руководством, не могли быть описаны на основании одной лишь констатации бреда и демонической одержимости. Но мы не можем удовлетвориться и критикой историка из «Трибюн де насьон». Гитлер, уверяет он, был клиническим сумасшедшим. И демонов не существует. Поэтому не следует освобождать его от ответственности. Это верно. Но наш историк, кажется, приписывает магические свойства понятию «ответственность». Едва он упомянул о ней, как фантастическая история гитлеризма уже кажется ему ясной и сведенной к масштабам века позитивизма, в котором, как он утверждает, мы живем. Но эта операция ускользает от разума точно так же, как операция Отто Дитриха. В самом деле, термин «ответственность», как показывают современные крупные политические процессы, в нашем языке представляет собой подмену того, чем была «демоническая одержимость» для средневековых судов.

Если Гитлер не был ни сумасшедшим, ни одержимым — что вполне возможно, — то история нацизма остается необъяснимой. Необъяснимой в свете «позитивистского века». Психология показывает нам, что действия человека, внешне как бы не зависящие друг от друга, могут иметь связи, хотя и не причинные, но весьма многозначительные в масштабе человечества. Эти действия, на первый взгляд рациональные, в действительности управляются силами, о которых он сам не знает, или которые связаны с символизмом, совершенно чуждым обычной логике. Мы знаем, с другой стороны, что демоны не существуют, но что есть нечто иное, чем видение, называемое средневековым. В истории гитлеризма — или, вернее, в некоторых аспектах этой истории — все происходит так, как если бы главенствующие идеи ускользали от обычной исторической критики и как если бы нам, чтобы понять их, следовало отказаться от нашего позитивистского понимания вещей и совершить усилие, чтобы войти в мир, где картезианский разум перестает сочетаться с действительностью.

Мы постараемся описать эти аспекты гитлеризма, потому что, как верно заметил гн Марсель Рей в 1939 г., война, которую Гитлер навязал миру, была «манихейской войной, или, как говорит Писание, Битвой Богов». Речь не идет, разумеется, о битве между фашизмом и демократией, между понятиями либерального и авторитарного общества. Это экзотеризм сравнения. Но есть и эзотерическая сторона. К. С. Льюис, профессор в Оксфорде, заявил в 1937 г. в одном из своих символических романов, «Молчание Земли», о начале войны за овладение человеческой душой; ужасная материальная война — только внешняя ее форма. Он вернулся затем к этой мысли в двух других книгах — «Переландра» и «Мерзейшая мощь». Последняя книга Льюиса называется «Пока мы лиц не обрели». В этом большом поэтическом и пророческом рассказе мы находим восхитительную фразу: «Боги говорят с нами лицом к лицу только тогда, когда у нас самих есть лицо». Эта Битва Богов, которая развертывалась позади видимых событий, не закончена на нашей планете, но поразительный прогресс человеческого знания за несколько лет придает ей другие формы. В то время как двери знания начинают приоткрываться в бесконечное, важно уловить смысл этой борьбы. Если мы хотим сознавать себя сегодняшними людьми, т. е. современниками будущего, нам нужно иметь точное и глубокое понимание момента, когда фантастика начинает распускать паруса в действительности. Этотто момент мы и будем изучать.

«В конечном счете, — говорит Раушнинг, — каждый немец стоит одной ногой в Атлантиде, где он ищет лучшую родину и лучшее наследие. Эта двойная природа немцев, эта способность к раздвоению, позволяющая им одновременно жить в реальном мире и проецировать себя в мир воображаемый, с особенной силой проявилась в Гитлере и дает ключ к пониманию его магического социализма».

И Раушнинг попытался объяснить себе восхождение к власти этого «великого жреца тайной религии», убедить себя. что много раз в истории «целые нации впадали в необъяснимое возбуждение. Они предпринимали походы флагеллантов (религиозные аскетыфанатики, проповедовавшие публичное самобичевание ради искупления грехов (прим. ред.). Их сотрясала пляска святого Витта. Националсоциалисты, — заключает он, — это пляска святого Витта XX века».

Но откуда пришла эта странная болезнь? Он нигде не нашел удовлетворительного ответа. «Его самые глубокие корни остаются в скрытых областях».

Этито скрытые области нам и кажется целесообразным исследовать. И нам послужит проводником не историк, а поэт.

«Два человека, которые читали ЖанаПоля Туле и встретились поговорить (скорее всего, в баре), воображают, что это является признаком аристократизма» — писал сам Туле. Случается, что великое держится на булавочных головках. Благодаря этому очаровательному юному писателю, безвестному, несмотря на усилия нескольких ревнителей, до нас дошло имя Артура Мэйчена, едва ли знакомое во Франции хотя бы двум сотням людей.

Поиски позволили нам удостовериться, что произведения Мэйчена, составляющие более 30 томов («Анатомия табака», 1884; «Великий бог Пан», 1895; «Дом души», 1906; «Холм мечтаний», 1907; «Великий выбор», 1915; «Ужас», 1917; «Тайная слава», 1922; «Странные пути», 1923; «Лондонское приключение», 1924; «Чувственное чудо», 1926; «Зеленый круг», 1933; «Священный ужас», 1946, и — посмертно — «Рассказы о страшном и сверхъестественном», 1948), по остроте мысли, несомненно, выше произведений Уэллса. (Мэйчен и сам сознавал это: «Гн Уэллс, о котором вы говорите, несомненно, очень способный человек. Я даже поверил, что он — нечто большее». Это фраза из письма к Ж. — П.Туле.).

Продолжая наши поиски в связи с Мэйченом, мы наткнулись на английское общество посвященных, состоящее из высоких умов. Это общество, которому Мэйчен обязан решающим внутренним опытом и лучшими плодами своего вдохновения, не известно даже специалистам, И, наконец, некоторые тексты Мэйчена, в частности — тот, который мы предложим вашему вниманию, полностью освещают редко употребляемое понятие зла, совершенно необходимое для понимания тех аспектов современной истории, которые мы исследуем в этой части нашей книги.

Однако прежде чем перейти к сути дела, мы расскажем вам об этом любопытном человеке. И начнем с маленькой литературной истории, связанной с малоизвестным французским писателем Туле. Это закончится широко раскрытой подземной дверью, за которой еще дымятся останки мучеников и развалины нацистской трагедии, потрясшей весь мир.

Пути фантастического реализма, как мы увидим еще раз, не похожи на обычные пути познания.

Третьего ноября 1897 года некий друг ЖанаПоля Туле, «несколько склонный к оккультным наукам», дал ему прочесть роман совершенно неизвестного тридцатичетырехлетнего английского писателя «Великий бог Пан». Эта книга о языческом мире первобытных людей, еще не окончательно исчезнувшем, ужившемся с благоразумием и порой являющем среди нас своего бога, потрясла Туле и заставила его заняться литературным трудом. Он стал переводить «Великого бога Пана» и, заимствовав у Мэйчена его декорацию кошмара — чащу, где прячется Великий бог Пан, — написал свой первый роман «Господин дю Пор, общественный человек».

«Господин дю Пор» был опубликован в конце 1898 г. и не имел никакого успеха. Это произведение отнюдь не было значительным. И мы ничего не знали бы о нем, если бы гн Анри Мартино, крупный знаток Стендаля и друг Туле, не вздумал двадцать лет спустя переиздать этот роман за свой счет. Дотошный историк и преданный друг, Анри Мартино стремился доказать, что «Господин дю Пор» был книгой, вдохновленной чтением Мэйчена, но все же оригинальной. Это он привлек внимание нескольких ученых к Артуру Мэйчену и его «Великому богу Пану», выкопав из могилы забвения скудную переписку между Туле и Мэйченом (Анри Мартино. «Артур Мэйчен и Туле». Неизданная переписка. «Меркюр Де Франс», N 4, январь 1938; Анри Мартино "Ж.П.Туле и Артур Мэйчен, «Господин дю Пор» и «Великий бог Пан». Издво «Диван», Париж) Для Мэйчена и его огромного таланта все так и ограничилось одной из литературных дружеских связей.