Большие перемены в теле касаются и сексуальности. Реорганизация сексуальных импульсов требуется при каждом переходе с одного плана сознания на другой. Обряды посвящения юношей, свадебные обряды, равно как и клятва безбрачия тех, кто вступает в монашеский орден, — все это указывает на значимость сексуальных перемен при изменении состояния существования. Считается, что змеиная сила Кундалини дремлет, свернувшись у основания позвоночника — в области копчика, анального отверстия и предстательной железы; относительно ее точного местоположения существуют различные мнения. Она непосредственно связана с сексуальностью, так что трансформация сексуальности посредством интернализации становится обязательным условием дисциплины. Трансформация сексуальности через ритуализацию — идея, которую можно найти в гностической, алхимической, шаманской практиках и в Йоге. Она также является фундаментальной в даосских теориях сексуальности, (см. Гулик ван Р. Сексуальная жизнь Древнего Китая; Элиаде М. Йога — безнравственность и свобода; Элиаде М. Шаманизм; а также мою статью в:.J. Analit. Psychol 1966 г.; во всех работах есть библиография). Психоанализ Фрейда также можно рассматривать как ритуализацию сексуальной жизни ради ее трансформации. Принципиальная идея проста: семя — наиболее заряженная праной жидкость в человеческом организме. Оккультная анатомия усматривает тесную связь между гениталиями и нервной системой, осуществляемую либо через мозг и позвоночник, либо через кровь. Потеря семени означает потерю жизненной субстанции, являющейся основой живого жидкого света. Поэтому семя должно течь вверх, а не наружу, поддерживая тем самым внутреннюю циркуляцию праны. Бхарати говорит о различиях между буддизмом и индуизмом в этом вопросе. Последователь первой, как и даос, удерживает семя; последователь же второй извергает семя (левый путь в тантризме), принося его в жертву. Во всех этих традициях доминирует одна идея: трансформация сознания требует трансформации сексуальности, что происходит ритуальным путем.
В тексте встречается упоминание о необычном возбуждении в области половых органов и о продуцировании большого количества семени. Это противоречит привычным представлениям о том, что Йога — дисциплина аскетическая, приводящая к снижению сексуальных импульсов. Ничего подобного! Можно понять, почему целомудрие и половое воздержание, как и другие сексуальные таинства (включал оргии и черную мессу), являются архетипической принадлежностью дисциплины «святого». Он должен быть не менее, а более сексуальным, чем остальные. (Например, среди американских индейцев Мохаве частая мастурбация у ребенка считается ранним признаком призвания к шаманизму.) «Святой», как и «великий человек», должен обладать большой сексуальностью. И потому ее трансформация вызывает ряд проблем, решение которых было найдено многочисленными эзотерическими практиками и дисциплинами как Запада, так и Востока, где целомудрие и ритуал совокупления (тантрическая майтхуна) являются двумя противоположными полюсами одной архетипической формулы.
В практике аналитика нередки случаи, когда фазы сексуальной одержимости (сексуальные сновидения, фиксация на половых органах, садомазохизм, мастурбации, ночные поллюции) определенное время занимают центральное место у пациента. Свести эти события к эдипову комплексу было бы недостаточно. Если процесс трансформации действительно происходит, он должен оказать влияние на сексуальную жизнь человека, привлекая его внимание к собственной сексуальности и к сексуальности, как таковой (наделенной мистической властью Бога и давно сформулированной в других культурах — например, в культе Лингама или культе Приапа). Основание для трансформации сексуальности — признание ее как вне-личностной силы. Майпгхуиа в тантрической Йоге не оставляет а этом сомнений. Это не мой секс и не мое удовольствие, и не мой оргазм. Это — сила, проходящая через меня, сила игры, радости, созидания. Отделяя от нее личное, человек может прислушиваться к ней, подчиняться ей или отвергать ее, отмечать ее флуктуации и намерения — все это означает объективное к ней отношение. Если этот шаг сделан, трансформация, на которую намекает наш автор (включая задержку семени, контроль эякуляции и другие практики, описанные Гуликом и Масперо), перестает быть темой личного подавления, подростковой битвой между добром и злом, а становится отстраненной игрой, исполненной как религиозной жертвенности, так и эротического воспитания.
В тексте встречается несколько упоминаний о трудностях с чтением, Гопи Кришна не только не мог найти нужного материала, он также был не в состоянии сконцентрироваться. Способность к интеллектуальной концентрации оставляет человека одной из первых. В аналитической работе мы называем это «sacrificium intellectus». Это относится к тому состоянию, когда человек вынужден отказаться от себя ради развивающегося процесса, подобного реке. Он не знает, куда его несет, не имеет карты, ничего не знает о будущем. Интеллект легко может возобладать над переживаниями, лишив их жизни. Вот почему во фрейдистском анализе предполагается, что пациент не должен читать психологической литературы. В анализе Юнга нет правила, когда и что читать, — это целиком зависит от ситуации. Способность читать вернулась к Гопи Кришне лишь спустя долгое время, указывая насколько крепкой может быть хватка, интеллекта и какую опасность она в себе несла в этом случае. Не забывайте, что изначально Гопи Кришна готовил себя к интеллектуальной жизни, от чего его спас провал на экзамене. Это указывает на психологическую истину: наибольшую опасность нашему истинному призванию, каким бы оно ни было, несет в себе то, что стоит (ближе всего к нему, то, что является его тенью. Человек вряд ли «Примет зеленый или белый цвет за красный — ему гораздо легче. Спутать с ним розовый, алый или бордовый. Каждый контакт с интеллектуальным текстом уводил его от цели, угрожая процессу переживаний в теле. Тело было его настоящим учителем. Его тело, подобно немому ослу святого Франциска или ослу Христа, в чьем стойле Он родился и на котором он ездил до последних дней перед распятием тела, было его постоянным спутником. Не в этом ли причина его одержимости телом? Не говорит ли оно: «Мы — животные, зубами, шерстью и внутренностями животного»? И это животное есть бог, как об этом говорят образы многих религий мира. Животные принадлежат к божествам, явившимся к нам в виде животных, являющихся животными и говорящими, что животное, живущее в нас, — свято. Даже Кундалини — это змея. Священное животное — это мудрость природы или мудрость тела, обладающего с доисторических времен тем знанием, которое мы не в силах превзойти, что бы мы ни читали. Ной спас то, что было свято: жизнь, животных; а священная книга Тора появилась позже. Животное, живущее в нас, не может читать. Сама змеиная сила требует от него послушания, не позволяя ему искать другого учителя — того, кто обладает знанием иного рода.
У Гопи Кришны не было учителя, и он был психологически не способен читать. И поэтому трудно переоценить значение письма, пришедшего от мастера, в котором подтверждалась подлинность его опыта. Задача западного аналитика сводится к тому же: подтвердить подлинность переживаний другого человека, отнестись к этому серьезно, поверить в его внутренний мир и сказать об этом. Он не должен пугаться его или называть его болезнью. Знаменитый мастер сказал, что Гопи Кришне может помочь лишь тот, кто сам пережил подобное («сам успешно провел Шакти к Седьмому Центру»). Мы, последователи юнгианского анализа, часто говорим: «Ты можешь воспринимать другого лишь настолько, насколько далеко зашел сам». Это ограничивающее утверждение, и если его принять близко к сердцу, оно может показаться обескураживающим и для ученика, и для самого аналитика. Оно также демонстрирует, что мы можем опереться лишь на немногих подлинных мастеров, ушедших далеко на своем пути. Это еще раз подчеркивает то, сколь большую работу Гопи Кришна проделал самостоятельно и какую ценность представляют его труды.
