— Пошли переоденемся, — бросил Сенька. Поддавшись всеобщему настроению, Игорь без слов кивнул.
В оружейке Лёшка раскладывал на столе позвякивающую тяжеленную ленту, из которой выглядывали острые патроны. Он тоже просто кивнул, почти не глядя. Сенька открыл одёжный шкаф, начал вылезать из шортов:
— Давай, напяливай, — скомандовал он.
Игорь уже видел летнюю форму экипажа: тельняшку, чёрную рубашку, клешёные брюки, тяжёлые ботинки и чёрный берет, раскатывающийся при нужде в маску. И знал, где лежит его комплект. Быстро раздевшись до плавок, он оделся, продел в петли клёшей широкий ремень, на котором висели револьвер, нож, подсумок с патронами к «нагану» и сумка с запасным диском к ППШ. Взял из стойки свой «Шпагин», примкнул диск, передёрнул и поставил на предохранитель затвор.
— Я готов.
— Помогите ленты донести, — сказал Лешка.
Вместе они вынесли наружу неподъёмные коробки. Вторую торпеду уже уложили в держатель, Денис что-то говорил из рубки. Николай и Генчо сидели на высоких креслах у аппаратов. Из открытого на корме люка доносилось позвякивание.
— К рации, — сказал Денис Игорю. Тот подумал и отдал честь, как видел по телевизору. Кажется, поступил правильно, потому что Денис ответил тем же жестом.
Около рации Игорь с минуту сидел неподвижно. Катер гудел на разные голоса, гудел металлом. Потерев руками лицо, мальчишка включил рацию, прошёлся по каналам, отзывавшимся свистом, хрипами и обрывками голосов.
— Что там? — окликнул сверху Денис. Игорь ответил:
— Всё нормально, работает, — и наконец поставил ППШ в зажим, только сейчас догадавшись, что же так оттягивает ему плечо. Сверху слышались отрывистые слова о готовности того и этого. Потом раздалась команда Дениса:
— На построение! — и Игорь, опять подхватив ППШ, выскочил на палубу.
Мальчишки занимали место вдоль борта. Денис стоял на корме, глядя поверх голов, потом тряхнул головой:
— Экипаж! Равняйсь! Смирно! Равнение на — флаг! — и двумя короткими рывками поднял на металлическом флагштоке знакомое Игорю полотнище. — На молитву! — Игорь чуть запоздал сдёрнуть берет и бросить правую руку с ним, зажатым в кулаке, к бедру, а через секунду голоса мальчишек слились в привычном пении:
— Не мир Господь нам принес, но меч,
Так будем верны мечу,
И, чтобы от ворога Русь уберечь,
Восстанем плечом к плечу.
Пусть взяты сегодня врагом в полон
Отчизны душа и плоть,
Пусть нынче нас мало, а враг силен
За правых всегда Господь.
Калеки рыдают над прошлым пусть
Нам дело дороже фраз,
Из пепла и праха поднимем Русь,
Как было уже не раз.
Ревнители Славы Ее былой,
Изрубленной на куски,
За ротою рота вставайте в строй,
Выстраивайтесь в полки!
К чертям этот мир, и да пусть война
Восстанет из мглы годин.
У нас должна быть страна одна,
И должен быть Вождь один.
И смерть над полями несется пусть,
И пушек гремит раскат.
Омытая кровью воспрянет Русь,
Лишь краше еще сто крат.
Иначе Родины не сберечь,
Все нынче легло на кон.
Не мир Господь нам принес, но меч
Запомним этот закон. (1)
* * *
Больше всего Игорь боялся двух вещей:
а) что его будет тошнить;
б) что он просто испугается шторма.
Но тошноты не было, хотя его комнатка, казалось, стремится развалиться на составляющие. А шторма он пока что не видел.
Тело катера сотрясалось ровной частой дрожью, но эта дрожь почему-то успокаивала — работали могучие авиационные двигатели, давая полную скорость. Игорь об этих двигателях уже кое-что знал — Сашко как-то раз пропел им вдохновенную поэму в прозе. Поэма не поэма, но почти восемьдесят километров на воде — это не шутки. На Чёрном море просто не было других плавсредств, способных дать такую же. Игорь попытался выловить из эфира какую-нибудь музыку, но перед ним ожил переговорник.
— Игорян, ты чего там? — сказал Денис своим обычным голосом, не командирским. — Иди сюда, если промокнуть не боишься.
Наверху Игорь застыл, вцепившись руками в ограждение рубки. Он хотел зажмуриться, но не получилось.
Вокруг катера клубилась чернота. Из этой черноты шли эбонитовые валы, украшенные, как боевыми султанами, гребнями светящейся пены. Непонятно было, идёт всё ещё дождь, или нет, но Игорь действительно мгновенно промок. Чья-то рука, ухватив его за шиворот, втиснула между Денисом и Сенькой, стоявшими рядом.
— Спа… сибо, — выдохнул он. Сенька улыбнулся:
— Не за что. Вот это и называется — десять баллов. Красиво, а?
— М-м-м…
По сравнению с волнами катер казался крохотным и несерьёзным, как детская лодочка в ванне, где разыгрался не в меру какой-нибудь пятилетка. Но сказать об этом Игорь, конечно, не мог, поэтому прочней вцепился в трубку ограждения. Из носовой башенки-турели торчал Лёшка. Повернув голову, Игорь увидел и Борьку — на корме, подальше неистово вибрировал флаг. Николай и Генчо пристегнулись к креслам торпедистов.
— Не тошнит? — поинтересовался Денис. Игорь помотал головой. — Ну и хорошо. А то первый раз мы почти все блевали… Что там, Сень?
Перед Сенькой на маленьком откидном столике были прижаты зажимами залитый пластмассой лист карты, какие-то инструменты… Денис легонько придерживал рукояти управления — никакого штурвала на катере не было, а Игорь сперва надеялся его увидеть.
— Двадцать три минуты сорок секунд до точки рандеву, — доложил Сенька.
— Харашо-о… — промурлыкал Денис и вдруг дурашливо захрипел:
По морям и океанам
Злая нас ведёт
Звезда.
Бродим мы по разным странам
И нигде не вьём
Гнезда…
— Подпевайте! — и Сенька подхватил, а Игорь только смущённо улыбнулся:
— Стала нашим капитаном
Чёрная, как ночь,
Вражда!
Приятели, скорей разворачивай парус…
— и Игорь оживился:
— А, это я знаю!
— Йо-хо-хо — веселись, как чёрт!
— рванули все трое.
Одни убиты пулями, других убила старость!
Йо-хо-хо — всё равно за борт!
Пятнадцать человек на сундук мертвеца
Йо-хо-хо — и бутылка рому!
Пей! И дьявол тебя доведёт до конца!
Йо-хо-хо — и бутылка рому!
— Слышишь, как он поёт?! — Сенька потряс Игоря за плечо. — Я про катер, он же поёт, слушай!
И Игорь понял, что это — правда. Катер пел. Может быть, не на человеческом языке… да конечно — не на человеческом. Но тем не менее, это была песня. И в этой песне жили грохочущие волны, мощь моторов, свист ветра и голоса тех, кто ко
Гато ходил на этом же катере по этим же водам. Странно, что ещё только что Игорю казалось: это просто дрожит корпус… Да нет же, и не одни они на мостике…
Наверное, у Игоря что-то вырвалось, потому что Денис, наклонившись к нему, спросил:
