… платят, — закончил Денис. Снова погладил борт. — Вот только кто им платит? И за что?

— Слушай, — Игорь от страха стал злым. — Я таких, как вы, видал дополна. В Москве. Вы чокнутые. Чокнутые нацболы. В конце концов вас…

… поймают, убьют, посадят… — кивнул Денис. Игорь крикнул:

— Не смей за меня договаривать!!!

— Просто это очень легко, ясно же, что ты скажешь, — пожал плечами Денис. — А выслушивать это снова не очень хочется. Знаешь, Игорь, я тебе уже говорил, что в людях не ошибаюсь. И отлично понимаю, что тебе страшно.

— Да пошёл ты!.. — заорал Игорь. — Отстань от меня!

Денис прислонился лбом к борту катера. Игорь стоял, тяжело дыша. Наконец, Денис тоскливо сказал:

— Дураки, дураки… Слепые дураки… Нас убивают, нас каждую минуту убивают по всей России. А вы всё чего-то боитесь, на кого-то надеетесь… Не свернёшь… А нас же много, нас пока много, если бы каждый… — он резко повернулся к Игорю. — Уходи. Не нужны нам никакие бумаги. Ничего не нужно от тебя. И ты не бойся. Никто тебя не тронет… Можешь с Наташкой гулять, девчонки-то ничего не знают… Только в переулок за магазином не ходи.

— П… почему? — от неожиданности Игорь заморгал.

— Там живёт дядя Антон, — сказал Денис. — С сыном. За ними моя мама и ещё несколько женщин ухаживают. Дядя Антон же слепой, а Вовик маленький. Сами не справляются… Да и не хотят они ничего. Просто сидят на лавочке возле калитки… и всё. Вот уже два месяца.

Игорь понимал, что не надо спрашивать. Не надо говорить. Надо просто уйти. Но против воли спросил тихо:

— Это… те? Которых турки… на дороге?

— Уходи, — попросил Денис. Не приказал, а именно попросил. — Там автобус будет…

Игорь повернулся и пошёл по причалу.

Мальчик и мужчина сидели рядом на лавке. Одинаково — сложив руки на коленях и подняв лица с закрытыми глазами к яркому полуденному солнцу. Вернее… глаза были закрыты у мальчика. У мужчины вместо глаз на рваном от шрамов лице были ямы, затянутые проваленной сухой кожей.

Его глаза закрылись навсегда.

Игорь чувствовал, что дрожит. Холод пещеры никак не отпускал его. В душном автобусе он совсем было согрелся, а сейчас это ледяное дыхание возникло снова. Как будто он стоял посреди пустыни — не снежной, голой, с каменной от мороза землёй, по которой злой ветер гнал струйки позёмки…

Мальчик открыл глаза. Не сделал ни одного движения, просто открыл серые глаза и посмотрел на стоящего в пяти шагах Игоря. В глазах была пустая, недетская тоска…

"… похищайте и убивайте детей, угрозами вынуждайте неверных покидать наши земли… Близок час нашей победы! Близок час поголовной гибели неверных свиней! АЛЛАХ АКБАР!"

АЛЛАХ АКБАР! АЛЛАХ АКБАР! АЛЛАХ АКБАР!

А ведь Игорь слышал это и раньше. В Москве слышал… Ему вспомнилось, как на какой-то их праздник он шёл мимо одной из московских мечетей. Перед ней резали барана. А сверху нёсся этот вой… Глаза барана были мутные, стеклянные, но он ещё жил. Тогда Игорю было десять, кажется, дома он даже не смог толком рассказать, что его напугало, но почти перестал спать, и только психолог буквально клещами выудил из мальчишки признание. Развёл руками и сказал: "Национальные традиции надо уважать… И ты лучше больше не ходи там. " Десятилетний Игорь не понял, почему он в своём городе не должен ходить, где захочет… Потом это забылось. А вот сейчас…

Мальчик на лавке закрыл глаза.

Желудок Игоря скрутило жестокой судорогой. Он успел сделать десяток шагов — до кустов на углу — и вывернулся наизнанку. И ещё. И ещё, пока изнутри не стала течь только жгучая от желчи водичка.

Он медленно умылся около уличного колодца. Ноги дрожали. Трус… трус, трус. Думал — раз не боялся драк, раз не боялся высоты, первым лез на скалодром и настоящие скалы — значит, смельчак. Ничтожный трус, вот кто он.

Но я же мальчишка, взвыл кто-то внутри Игоря. Я же маленький! Я ничего не могу!

Не можешь — или боишься, спросил Игорь это вопящее существо. Тебе скоро четырнадцать. Это мало?

Возраст уголовной ответственности, орал, брызжа слюной, тот, другой Игорь с перекошенным от ужаса лицом. Хочешь в колонию?! На пять, десять, пятнадцать лет, в колонию, потом в тюрьму?!

Хочешь вернуться и ещё посмотреть, предложил Игорь.

Нет, в панике закричал тот, внутри.

Тогда чего ты хочешь, спросил Игорь. Закрыть глаза и спрятать голову в песок, повыше выставив жопу, чтобы удобней было тебя вы… ть?

Я хочу жить спокойно!

Все хотят, ответил Игорь словами Николая. И кого это хотение спасло? Посмотри кругом, эти пацаны правы на все сто. Всё разорено и брошено, что не пропито, то продано, ни до кого нет дела властям… Или ты думаешь, что твоей Москвой кончается Россия? Да и так ли уж всё хорошо в твоей Москве?

Но тот, второй Игорь, не желал ничего слушать. Он просто ударился в визгливую неконтролируемую истерику. Тогда Игорь задавил его, как давят мокрицу — и вышел на улицу.

Было что-то окончательное и в то же время справедливое в том, что первым, кого он увидел, был Денис.

Сын бывшего подводника катил посреди пыльной пустынной улицы мотоцикл. С натугой — для четырнадцатилетнего, пусть и сильного парня, могучий BMW был слишком тяжёл. Денис толкал его, наваливаясь всем телом.

Игорь — совершенно без мыслей, запретив себе думать о чём бы то ни было — сделал несколько шагов и встал перед Денисом.

Тот остановился. Выпрямился. Сморгнул с ресниц натёкшие со лба капли. Денис блестел, как намасленный, от него пахло маслом, бензином и потом. На пот ложилась пыль.

— Подожди, — сказал Игорь, хотя Денис никуда уже не шёл. И повторил ещё раз: — Подожди.

Если бы сейчас Денис хоть что-то сказал — Игорь всё-таки убежал бы. Но тот молчал и смотрел. Игорь сказал:

— Мне страшно. Понимаешь ты это?

— Понимаю, — кивнул Денис. И снова замолчал.

— Мне так страшно, что я обблевался, — Игорь мотнул головой в сторону кустов. Денис снова кивнул — молча. — Вам правда нужен радист? — он кивнул опять. — ну тогда я с вами, — Игорь взялся руками за рогатый руль. — Господи боже, я с вами. И пусть будет, что будет, как говорится, — и он — чуть ли не впервые в жизни действительно испытывая это желание, а не по обязанности! — перекрестился.

Денис улыбнулся. Просто улыбнулся, но эта улыбка превратила его лицо в лицо обычного мальчишки. И Игорь спросил, тоже улыбаясь:

— Ты его чего толкаешь, сломался?

— Нет, чтобы устать и не злиться, — пояснил Денис.

— Пятьдесят километров толкаешь, что ли?!

— Ну… я очень разозлился, — признал Денис. И засмеялся в голос.

Секундой позже они смеялись уже вдвоём, держась за мотоцикл и глядя друг на друга.

Игоря поражало, насколько равнодушно местные относятся к фруктам, которые стоят в Москве, по выражению мамы, "дороже чугунного моста". Нет, время от времени они что-то отправляли в рот, но это так, между делом. Конечно, их можно было понять, у каждого дома такой же сад, но смотреть — чудно, как ни говори.

Наташка «паслась» рядом. Из летней кухни на заднем дворе доносились запахи — бабушка Надя готовилась кормить работников, согласно русскому обычаю. Всё это было бы очень приятно, но прямо напротив на ветке алычи устроились Николай и Зоя. Зойка-то ничего, а вот Николай смотрел на Игоря, как Ленин на мировую буржуазию.

Шутки шутками, но Игорь точно знал — этот парень убил уже не одного человека. И не торпедами там, или как — а глядя ему в глаза… Это, согласитесь, совсем другое дело. Игорь не представлял себе, откуда взялось это знание — но оно было. И всё тут.

Как и все мальчишки, Игорь не умел долго рефлексировать по поводу того, что сделал. На данный момент он нашёл друзей, они вместе занимались делом, им было весело, и Наташка болтала ногами на ветке рядом. Чего еще-то надо? И даже всё то, что он видел, казалось если не игрой, то декорациями к какому-то боевику — это точно. А в боевиках всё и всегда кончается хорошо, наши побеждают,