Омар не мог поверить своим ушам. И вдруг в это мгновение с другого столба раздался голос человека, оказавшегося там месяцем раньше. Он заявил: «Я есть сам Аллах!»

Его мучили в тюрьме целый месяц. Омар совершенно о нем забыл — его заинтересовал пророк, но этот человек вдруг закричал: «Омар! Я — Аллах! Берегись! После Мухаммеда я больше не посылал на землю пророков! Этот человек лжет!»

Что делать с такими людьми? Они просто сошли с ума.

Ни один психоаналитик, если он верен своему научному анализу и научному подходу, не может сказать, что Иисус был психически здоров. Он называет себя «Сыном Божьим». Его нужно срочно госпитализировать! Не нужно его распинать; это совершенно неверно. Он не совершил никакого преступления, он просто заявляет о своей невменяемости. Сумасшедших ведь не вешают на крест, к ним проявляют сострадание; им необходима психиатрическая помощь. К сожалению, в то время не было ни психиатрии, ни психоанализа. Изобретение психоанализа было предназначено другому еврею — Зигмунду Фрейду. Но он пришел слишком поздно, спустя две тысячи лет после того, как первый еврей был распят.

Это самая настоящая мания величия. Если Бога нет, то есть все шансы, что какой-нибудь эгоист впадет в крайность. Вначале он преклонялся перед Богом. Теперь, зная, что Бога нет, он впадет в другую крайность. Он заявит: «Я — Бог». Так или иначе, Бог должен быть.

Однако утверждение Ницше — это опыт того, кто знает лишь свой ум и ничего, что находится за его пределами. Выходя за пределы ума, вы исчезаете. Больше нет того, кто мог бы заявить: «Я — сын Божий» или: «Я — Бог». Больше нет того, кто мог бы заявить: «Я — спаситель человечества», или «Я — пророк», или: «Я — воплощение Бога». Все эти люди просто сумасшедшие. Вы поклонялись сумасшедшим только потому, что они объявили себя Богами. Всем этим так называемым основателям религий необходимо психиатрическое лечение.

Есть еще люди... Когда Джавахарлал Неру был премьер-министром Индии, в стране была, по крайней мере, дюжина людей, каждый из которых думал, что он — Джавахарлал Неру. Я знал одного такого человека, потому что он жил в соседнем городке, и я периодически ездил туда, чтобы читать лекции в местном колледже. Я познакомился с ним, потому что он пришел на мою лекцию. Директор колледжа со смехом представил его мне: «Это пандит Джавахарлал Неру, наш премьер-министр». Он был одет в точности как Джавахарлал Неру.

Я сказал:

— Он похож на Джавахарлала Неру.

— Похож? — воскликнул человек. — Я — он и есть!

Директор мне потом рассказал, что этот человек постоянно рассылал телеграммы местным властям, сообщая, что премьер-министр прибывает такого-то числа и требует подготовить для него самую лучшую комнату: «Он остановится на два дня. Сообщите властям». Много раз ему удавалось обмануть людей, потому что в маленьких деревнях никто не знал Джавахарлала Неру в лицо. Его видели только на фотографиях, а этот несчастный одевался в точности как премьер-министр. У него была такая же прическа, такая же шапочка, такая же жилетка — сходство было идеальным. И, наверно, благодаря своей убежденности он и лицом походил на Джавахарлала Неру. Он был абсолютно убежден, что он — Джавахарлал Неру, у него не было и тени сомнения. Он вел себя как Джавахарлал Неру, он ходил как Джавахарлал Неру. В конце концов он погиб в автокатастрофе.

Еще один человек, который думал, что он Джавахарлал Неру, находился в самой крупной психиатрической лечебнице в Индии, в Барелли. Спустя три года он наконец-то признал, что он не Неру, наверно, в результате жестокого обращения или постоянного вдалбливания: «Ты — не он». У меня такое ощущение, что он просто устал; и то, что произошло чуть позже, служит тому доказательством.

Джавахарлал Неру собирался в Барелли и был намерен, кроме всего прочего, посетить психиатрическую лечебницу, чтобы открыть новое отделение, построенное для того, чтобы принять еще больше душевнобольных. Администрация лечебницы подумала, что, раз этот человек излечился, было бы хорошо, если бы разрешение на выписку вручил ему сам Джавахарлал.

Когда Джавахарлал приехал, к нему привели этого сумасшедшего. Джавахарлала представили: «Это пандит Джавахарлал Неру, наш премьер-министр».

Пациент посмотрел на Джавахарлала Неру и сказал: «Не беспокойтесь. Потребуется, по крайней мере, три года. Я раньше думал так же, как и вы, но эти люди страшные мучители. В конце концов, мне пришлось согласиться, что я не Неру, хотя я знаю, что я — это он. Добро пожаловать. Меня выписывают, вас принимают. Не волнуйтесь, на ваше лечение уйдет всего три года».

У этого человека была безупречная логика. Он раньше думал, что он — Джавахарлал; затем, подвергнув страшным истязаниям, его вылечили. Но глубоко внутри он все равно был уверен, что он — Джавахарлал.

А вот что случилось в Англии, когда премьер-министром был Черчилль... Шла Вторая мировая война, и в Лондоне после шести вечера был строгий комендантский час. Никто не должен был выходить из дома, иначе его могли просто застрелить.

Черчилль имел обыкновение совершать вечерние прогулки. В тот вечер был очень красивый закат, что большая редкость в Англии, где нечасто можно увидеть солнце. Итак, Черчилль сидел в парке на скамейке, любовался закатом и совсем забыл про комендантский час. Внезапно, когда солнце скрылось за горизонтом, он понял, что опоздал. Ему уже давно следовало бы быть дома, который находился как минимум в миле от парка. Согласно строгому приказу, его собственному приказу, после шести все должны находиться дома. Теперь его мог убить патруль.

Он осмотрелся по сторонам, думая, куда бы он мог зайти — любой предоставил бы ему кров, зная, что он — Уинстон Черчилль, премьер-министр, спаситель страны. Итак, он постучал в двери первого попавшегося дома, и тот оказался психиатрической лечебницей. Когда ему открыли дверь, он сказал:

— Извините за беспокойство. Я — Уинстон Черчилль, вы должны меня знать, я — премьер-министр Англии.

Его тут же схватили.

— Что вы делаете? — воскликнул Черчилль.

— Здесь уже шесть Уинстонов Черчиллей. Заходите!

— Да нет же, я говорю вам, я действительно Уинстон Черчилль.

— Все так говорят. Я отведу вас к остальным. Скоро вы узнаете, кто из вас настоящий.

Выхода не было. Оставаться на улице было опасно — могли пристрелить, уж лучше переждать в психушке. Его привели в палату с шестью толстяками, которые курили сигары, которые всегда курит Черчилль. Когда вошел седьмой Черчилль, они помахали ему руками, изображая «V» — знак победы: «Добро пожаловать!»

Они все были удивительно на него похожи: толстые, отекшие, дымящие сигарами и показывающие знак победы. Всю ночь напролет он изо всех сил пытался их образумить; дискуссия продолжалась всю ночь. Он сказал им: «Вы сумасшедшие. Я — настоящий Уинстон Черчилль...» Все дружно засмеялись, а один из них ответил: «Здесь все настоящие. Ненастоящий Черчилль не существует».

Черчилль старался как мог: «Неужели вы меня не узнаете?»

Ему отвечали: «Неужели ты нас не узнаешь? Мы счастливы, что ты с нами. Нас здесь было шестеро, ты седьмой. И еще придут! Но все настоящие! Никто не прикидывается».

Он провел мучительную ночь с этими шестью Черчиллями, которые постоянно курили и разговаривали о войне и планах победы над Гитлером. Черчилль молчал: «Что поделаешь с этими идиотами?» Они недовольно ворчали: «Почему ты сидишь и молчишь? Если ты настоящий Черчилль, давай — обсуждай с нами проблемы страны. Страна в опасности, а ты молчишь? С чего ты взял, что ты — настоящий Черчилль?»

Позже Черчилль рассказывал: «Этой ночью я начинал порой сомневаться... Они настолько уверены, кто знает? Может быть, я сошел с ума? Я был уверен, но и они тоже были уверены. На самом деле казалось, что они были более уверенны, чем я. Иногда я начинал колебаться, может быть...»

Утром он позвонил своему секретарю: «Пришлите людей, чтобы убедить этого тюремщика». Все были обеспокоены его отсутствием, его всю ночь искали по Лондону. «Куда он пропал?» От тактики Черчилля зависела победа Англии над Адольфом Гитлером. «Куда он подевался? Это заговор? Его похитил Адольф Гитлер?»