Глава Божьих Воинов налил себе вина. Глотнул. Ах, Ормаз великий, сказка, а не напиток!

— Скоро, друг Чита, очень скоро… У нас еще есть такое вино?

— Королева… — Зезва Ныряльщик поднял на Гулверда карие глаза. — Что ты хочешь этим сказать?

— Что хочу сказать? — сверкнул глазами инок. — Королева, которая не вполне человек и… Спокойно!

Кровь бросилась Зезве в лицо. Он вскочил и… медленно сел на скамью. Усилием воли подавил дрожь в руках.

— Неужели, — с горечью сказал монах, — ты еще не свыкся с мыслью, что на троне Мзума сидит существо, по крайней мере наполовину являющееся страховидлом?

Ныряльщик молча смотрел в открытую книгу, ничего при этом не видя.

— Вот что я тебе скажу, — Гулверд наклонился над столом. — Кем бы она ни была, пока я жив, я буду защищать королеву Ламиру. Мне плевать, есть у нее хвост или нет. Те, кто хочет свергнуть ее, люди. Но только внешне.

— Красивые слова, — выдавил из себя Зезва.

— Я всегда красиво говорю, — кивнул монах.

— И ты, — Ныряльщик криво усмехнулся, — говоришь про людей?

Гулверд несколько мгновений молча изучал хмурое лицо рыцаря, затем медленно проговорил:

— Каджи.

— Каджи, — словно выплюнул в ответ Зезва.

— Каков их интерес?

— Интерес? Интерес, курвова могила? Если бы знал! Скажи, как ты очутился в Цуме?

— Спроси лучше, что случилось со мной ночью, когда я добрался, наконец, до этого славного города.

Тихий смех Гулверда заставил Ныряльщика вздрогнуть. Шутник, курвова могила. Впрочем, мысли о шутках быстро оставили Зезву, когда инок начал рассказ. Несколько раз помрачневший донельзя Ныряльщик перебивал рассказчика, и Гулверд терпеливо пояснял.

— Шипение было вот такое?

Монах вздрогнул и схватился за нож. Зезва покачал головой. Курвин корень!

— Ты отлично воспроизводишь этот звук, — прошептал, наконец, Гулверд. — Кто это был? Ночники?

Зезва покачал головой.

— Тогда кто? — допытывался монах.

— Странно, что ты жив, — обнадежил его Зезва, поднимая глаза.

— Ормаз великий! — в свою очередь, прошипел Гулверд. — Из тебя и клещами ничего не вытянешь!

— Где ты видел растерзанных ночников?

— Возле заброшенного входа в катакомбы.

— Когда идешь в сторону моря?

— Нет.

— Нет?

— У разрушенного склепа с каменными дэвами, за виноградником.

— У самого пляжа! — потрясенно прошептал Зезва. — Но разве там есть подземные ходы? Как же так…

— Что ты там бормочешь? — Гулверд кусал губы.

— Какого рода были ранения?

— Чьи? Ночников?

— Да!

— Разорваны на куски. У одного вырван с мясом позвоночник, словно его выпотрошили на живодерне.

— Ты так хорошо видишь в темноте?

— У меня нашлись в карманах огниво и кусок тряпки… — Гулверд потер свой острый подбородок. — Так кто это мог быть?

Зезва долго молчал. Перевернул страницу. Затем другую. Бумага шелестела с тихим скрипом.

— Ночники или ночницы? Они охотятся отдельно друг от друга.

— Ночницы.

— Заметил ли ты какие-нибудь следы?

— Нет. Я бежал оттуда, так быстро, как только мог.

— В сторону от катакомб возле склепа с дэвами?

— Конечно! Дейла святая, да я ковылял, словно мои раны волшебным образом исцелились! Страх, — усмехнулся Гулверд, — великая вещь.

Зезва кивнул и снова погрузился в задумчивость. Через некоторое время окончательно потерявший терпение монах хотел спросить, когда же мзумец соблаговолит дать хоть какие-нибудь объяснения, Ныряльщик, наконец, заговорил:

— Ты остался жив. Не тронули, понимаешь? После того, как целую свору ночниц разорвали на куски. — Кто разорвал? — не выдержал Гулверд.

Ныряльщик закрыл книгу. Его пальцы дрожали.

— Виртхи. Смерть.

Эниох, Второй в Тени, лениво наблюдал, как капли дождя барабанят по стеклу. Перед ним, переминаясь с ноги на ногу, стоял агент Мгер. Вид у теневика был не очень благопристойный. Небритый, с красными от недосыпания глазами. В грязном и мокром плаще. И осторожная улыбка на губах. Эниох бросил на подчиненного быстрый взгляд. Этот агент доволен собой. Что ж, он почти прав. Почти.

— Ты правильно сделал, что не схватил его, Мгер.

Теневик подобострастно поклонился.

— Докладывай.

— Господин, — Мгер мастерски изогнул спину, — так добр, а мои ничтожные качества так…

— К делу, — поморщился Эниох.

— Да, господин… Мы следили за Гулвердом, начиная от его появления в Цуме и заканчивая…

— Заканчивая его исчезновением в Старом Городе, ты это хотел сказать, любезный Мгер?

Скрипучий голос Эниоха почему-то действовал Мгеру на нервы. С ужасом агент понял, что его охватило жгучее желание сомкнуть пальцы на глотке офицера Тени. Дрожа и кусая губы, агент спрятал руки за спиной.

— Ну, же, дружище Мгер, или ты язык проглотил?

— Прошу великодушно простить, господин Эниох! Просто я…

— Прощаю. Говори быстрее!

— Повинуюсь… — пробормотал Мгер, тщетно отгоняя от себя нарисованную воображением картину, где он душит самого помощника Чёрного. — Злодей и убийца по имени Гулверд…

Эниох снова поморщился.

— … добрался до Цум не позже, чем две ночи назад. Наши люди вели его через весь город, но… но потеряли у Старого Города. Виновные уже наказаны!

Эниох смотрел на дождь.

— Но, благодаря предпринятым решительным мерам, — воспрянул духом Мгер, — мы снова выследили его. Негодяй прошел через старый цвинтарь и…

— Кап-кап, — сказал Эниох, поворачиваясь. Его маленькие бегающие глазки застыли, уставившись на Мгера. — Кладбище, говоришь?

— Так точно. Я…

— Кап, — свинячие глазки возобновили свое метание, — дождик, кап… Мгер, как ты думаешь, почему наш подопечный отправился в сторону катакомб?

— Чтобы оторваться от нашей слежки, — перед глазами Мгера дергалась картинка, на которой он с хрустом сворачивает Эниоху шею. — Прошу извинить, господин, неаккуратность некоторых агентов привела к тому, что он обнаружил погоню.

— А если бы не обнаружил, пошел бы сторону кладбища, а?

— Вряд ли, господин.

— Почему?

Мгер облизнул пересохшие губы. Руки на шее, позвонки хрустят…

— Там нехорошее место.

— Вот как?

— Да, блистательный.

Казалось, Эниох не заметил, что теневик обратился к нему, используя звание главы Тени.

— В чем же нехорошесть?

— Нелюдь.

Эниох провел пальцем по подоконнику. На коже осталась приятная на ощупь влага. Мгер тщательно сжимал кулаки за спиной, обдумывая свои дальнейшие ответы. Несомненно, сейчас последуют вопросы про ночников.

— Что там наши мятежники? Когда ты встречаешься с этой… Сарис?

Слегка сбитый с толку Мгер ответил не сразу. Эниох медленно повернулся и взглянул на теневика, который стоял с руками за спиной и едва заметно шевелил губами. Обдумывает ответ. Командор Тени вспомнил последнее послание Гастона и снова отвернулся к окну. Агент не должен видеть, как у начальства кривятся губы. Нужно послать за чтецом: сведений для Верховного Смотрящего накопилось более, чем достаточно.

— Ведьма утверждает, что мятежники вот-вот пойдут на штурм, — кулаки Мгера сжимались и разжимались за его спиной.

— Вот как? — бросил через плечо Эниох. — А ты не веришь, мой старый друг.

— Не верю, господин!

— Что так? Ткаесхелхи народ странный, но она — названная сестра нашей славной Марех, не так ли? А Марех состоит при ее величестве королеве. При этом воображает, что Тень до сих пор считает ее обычной шлюшкой из танцовщиц. Знаешь, — Второй в Тени покачал головой, — иногда мне кажется, что умнейшие — самые глупые. Коршун прекрасен и могуч в небесах, но беспомощен в обычной мелкой луже! Вот и наша милая Марех…

— Еще одна ведьма, — пробормотал Мгер.

Эниох резко повернулся. Свинячие глазки впились во враз посеревшего теневика.

— Я плохо расслышал, что ты сказал. Повтори.

Мгер сглотнул. От плывшей перед глазами картины, где он душит Эниоха, у него кружилась голова, ладони покрылись липким потом.