протяжении 14 или более лет: / Некий маршал де Ре / Замыслил
92
колдовство, / Ужаснее всех, какие были раньше» . Интересно, в какой контекст был помещен здесь наш герой. Он снова превращался в некроманта, причем подчеркивался ученый характер его занятий. Это особенно важно, если учесть, что обычное колдовство (arts et sorceryes perverses), по мнению автора (отраженному в речах оппонентов Защитника дам), было исключительно женским делом. Это касалось и пакта с Дьяволом, и участия в шабаше, и основных ведовских преступлений (детоубийства, антропофагии, насылания порчи и болезней и т.д.)93. Занятия «добрых ведьм»94 и некромантия, следовательно, в корне различались и представляли собой два полюса колдовства, разделенных как по половому, так и по культурному признаку. Тем не менее, делая из Жиля де Ре некроманта и оставляя ему, таким образом, его пол и социальное положение, Мартин Ле Франк, возможно, первым из демонологов называл детоубийство типично «женским»
95
преступлением . В Северной Франции связь между женщиной, детоубийством и ведовством стала «очевидной», как мне представляется, значительно позже - во второй половине XVI в.233 И вот здесь Жиль де Ре превратился
92 Ibidem. V. 18177-18184: "Mais pour qouy d'Espaigne contons / Et de trop long temps seulement?/ Va t'en, si demande aux Bretons / Qu'ilz ont veu nouvelement,/ Quatorze ans et plus, longement:/ Ung nomme mareschal de Rais/ A forgie ung enchantement/ Le plus horrible de jamais". Выражение «14 лет и больше» указывало на прекрасную осведомленность Мартина Ле Франка. Именно эта цифра фигурировала в статьях обвинения, выдвинутых против Жиля (GR, 213, 214). Сам он в своем признании также говорил, что «занимался злыми делами с юности» (GR, 243).
93 Ibidem. V. 17389-17390,17393-17424,17425-17432.
94 Ibidem. V. 17391: "bonnes sorcieres".
95 Blanc A., Dang V., Ostorero M. Commentaire //L'imaginaire du sabbat. P. 483-500 ; Boudet J.-P. Op. cit. P. 45-47.
вдруг в женщину. Жан Боден в своей "Demonomanie des sorciers" (1580 г.) описал его как повитуху (образ, ставший к концу XVI в. полностью идентичным образу ведьмы, превратившийся в топос, не требовавший дополнительных пояснений), которая своим недобрым мастерством добивается смерти еще не родившихся детей и посвящает их Дьяволу: «... барон де Ре, который был приговорен в Нанте и казнен как колдун (sorcier), признался в восьми убийствах маленьких детей (huit homicides des petis enfans) и в том, что он хотел убить еще девятого и посвятить его Дьяволу (sacrifier au Diable). Этот ребенок был его собственным сыном (son fils propre), которого он решил убить во чреве его матери (au ventre de la mere), чтобы также отдать Сатане (pour gratifier d'avantage а Sathan)» 91.
Возникает, однако, вопрос: откуда мотив убийства младенцев (с последующим посвящением их Дьяволу) проник в хроники Ж.Шартье и
Э.Монстреле? Эти авторы писали в 40-е годы XV в., когда мало кто во Франции располагал необходимой суммой знаний о ведьмах и их преступлениях. Кроме того, ни в материалах судебных дел, ни в демонологических трактатах не упоминался мотив убийства беременных женщин. Не мог ли он возникнуть из какого-то иного источника?
Как мне представляется, таким источником для наших хронистов могла стать собственно средневековая литература, в которой данный сюжет был хорошо разработан234.
97 Bodin J. De la demonomanie des sorciers. Zurich; N.Y., 1988 (reimp. de l'ed. P., 1580). Livre II, ch. V. P. 93-v. Сразу после этого отрывка речь шла о повитухе (sage-femme), которая всех принятых ею новорожденных «посвящала Дьяволу (présentez au Diable)». Они умирали, их закапывали в землю, а через некоторое время съедали (Ibidem. P. 93v). Боден, как и его предшественники, разделял «интеллектуальную магию» (к которой относил, в частности, некромантию) и «простое колдовство», для которого достаточно начатков знаний. Для нас это разделение представляет интерес, поскольку Жиля де Ре Боден относил к категории «колдунов» (sorciers), а не некромантов. Кроме того, насколько можно понять, «простое колдовство», с точки зрения автора, являлся уделом, в первую очередь, женщин. Подробный анализ «Демономании»
Уже с XII в. мотив посвящения неродившегося ребенка Дьяволу был широко известен во Франции, в частности, благодаря истории Роберта Дьявола. Печальная участь постигла его самого и повлияла на всю его последующую жизнь. Как сообщает Этьен де Бурбон, составивший свой сборник exempla между 1250 и 1261 г., Роберт «начал с того, что кусал своих кормилиц за грудь, а затем стал убивать всех, кто осмеливался ему возражать, красть девственниц и даже замужних женщин и
99
насиловать их...» .
История Роберта Дьявола не оставила равнодушными многих средневековых авторов. Ему был посвящен роман, написанный по-французски в конце XII- начале XIII в. В начале XIV в. он был упомянут Ж.Бодена см.: Houdard S. Op. cit. P. 57-103. Возможно, на Бодена оказал некоторое влияние "Защитник дам" Мартина Ле Франка, который был издан в Париже в 1488 и 1530 гг., но никаких явных свидетельств тому нет.
в «Хрониках Нормандии» как один из известных нормандских рыцарей, а Жан Гоби - вслед за Этьеном де Бурбоном - включил рассказ о нем в сборник своих exempla. Тогда же была создана рифмованная история о Роберте (Dit), которая легла в основу пьесы-миракля - "Le Miracle de Nostre Dame de Robert le dyable". Она была издана в 1496 г. в Лионе и переиздавалась по крайней мере 11 раз до 1580 г.100
Миракль о Роберте Дьяволе входил также в широко известный сборник "Miracles de Notre Dame par personnages" (XIV в.), который начинался другой - очень близкой к нему - историей о ребенке, отданном Дьяволу235. На основании этого сюжета в середине XV в. была создана
99 Bourbon E. de. Tractatus de diversis materiis predicabilibus (цитирую no: Precher d'exemples. Récits de prédicateurs du Moyen Age / Presentes par J.-Cl. Schmitt. P., 1985. P. 83-92). В настоящее время под руководством Жака Берлиоза (Jacques Berlioz) готовится полное издание сочинения Этьена де Бурбона.
100 О популярности истории Роберта Дьявола в средние века и о сказочных мотивах, легших в ее основу см.: Berlioz J. Les versions medievales de l'histoire de Robert le Diable. Presence du conte et sens des récits // Le Conte. Tradition orale et identite culturelle. Actes des rencontres de Lyon (novembre 1986). St.-Chamond, 1988. P. 149-163. Замечу, что в статье, специально посвященной связям между историями Роберта Дьявола и Жиля де Ре, Жак Берлиоз останавливается только на формальном сходстве двух героев (высокое социальное положение, разбой, которому оба предавались). Для него Жиль — историческое лицо, а Роберт — только литературный персонаж. Видимо, поэтому он не обращает внимание на форму передачи информации о том и о другом (Berlioz J. Deux figures de l'exces: Robert le Diable et Gilles de Rais // Cahiers Gilles de Rais. 1992. №1. P. 53-58).
мистерия (Муstere d'un jeune enfant donne au diable), в прологе к которой говорилось: «Здесь начинается мистерия или миракль о славной Деве Марии, рассказывающая о маленьком ребенке, посвященном его матерью дьяволу еще до его рождения (que sa mere donna au dyable quant il fut engendre)»102.
Что же касается мотива убийства беременных женщин (бытовавшего, как представляется, отдельно от мотива убийства новорожденных детей), то он получил весьма интересное развитие именно в бретонской литературе.Речь идет о легендарном короле Коморе, якобы правившем в Бретани в VI в.236 Его история представлена в источниках в двух, по-видимому связанных друг с другом, версиях.
