Очевидно, что такие библейские выражения, как И сказал Г-сподь, не имеют в виду показать сходство между речью человека и речью Б-га. Подразумевается какой-то другой вид аналогии, который должен позволить нам вступать в отношения с Б-гом и понимать Писание с позиций человека. Сказано принципиально следующее: Б-г сообщает нечто; некоторое количество информации было передано с одного уровня на другой.
Я сознательно избрал эти своеобразные выражения, а не более почтительные или более поэтические. Метафора, например, используется обычно для передачи какого-то эмоционально окрашенного или поэтического отношения. Не приходится искать в ней точности, и каждый человек может понять ее немного по-своему. А мы сейчас будем иметь дело скорее с рабочей моделью. Эта модель — нечто, относящееся к нашему уровню бытия, — может позволить нам понять, что происходит на более высоком, превышающем наше разумение уровне.
В качестве отступления можно сказать, что к этой проблеме можно подойти с нескольких сторон. Один из подходов предлагает рационалистическая философская школа. С этой точки зрения Писание заимствует образы из человеческого опыта только как метафоры. Такие выражения, как рука Г-спода, дыхание Твоих ноздрей, нога Его стоит на Масличной горе и т. д., выражают что-то очень общее, слишком широкое, чтобы вызвать эмоциональный отклик, и вовсе не обязательно служат точным описанием чего бы то ни было в человеческом смысле. Как аккуратно говорит Рамбам: Выражения, такие как Б-г сошел, Он пошел и Б-г сказал, надо понимать как средства передачи откровения.
Каббала согласна, что Б-гу нельзя приписывать форму или тело, и в некотором смысле она даже дальше от конкретности, чем философия. Но Каббала рассматривает эти выражения Писания как модели. Поэтому в каббалистической интерпретации есть важное различие между значениями, например, выражений Он стоит и Он обитает. В этом различии Каббала видит не только эмоциональное своеобразие того или иного отрывка, но также и очень важное духовное, интеллектуальное содержание. Так или иначе, очевидно, что мы не можем перенести образ говорящего Б-га на человеческий уровень, даже если и можно найти подобие как рабочую модель. Необходимо переключение в другую плоскость, в другое измерение реальности.
Б-жественная речь является пророку путем, характерным именно для него. Вовсе не обязательно, что он слышит именно эти звуки или буквы. Сообщение, пророчество принимает ту форму, которую легче всего может воспринять этот пророк. Поэтому оно может открыться зрительно как видение, фигура, сцена или как звучащая и ясно понимаемая речь, или интеллектуально, через символы или буквы, или через перенос идеи, в том числе через посредство кого-то или чего-то. Каким бы ни было средство передачи, пророческое сообщение приспосабливается к личности пророка.
В любом случае это сила, которую нельзя описать в словах или образах, хотя именно в этом виде она открывается в пророчестве. А когда эта сила проявляет себя в физическом мире, возникают материальные объекты, а не слова: небо или гора, человек или микроскопическая частица — суть другие средства выражения Б-жественной речи.
Следовательно, проявление зависит от уровня, на котором произносится Б-жественное слово, и от средств, через которые оно выражает себя. Так, комбинация букв, которую мы читаем как шор (бык), может быть истолкована несколькими способами. Это может быть одно из четырех животных Б-жественной Колесницы (как она описана у пророка Иехезкеля). А может быть и пасущееся на травке животное. С точки зрения речи и то и другое — бык. Б-жественно-ангельское создание и травоядное копытное — одно и то же; оно просто переведено в другую среду. Бык в обоих случаях принимает характерные свойства реальности, в которой он проявляется. В физическом мире он приобретает ограничения, свойственные животному; в мире небесном — проявляется как святое, ангельское, духовное создание.
Между тем и другим остается связь. Связь, однако, настолько скрытая, что только тот, кто видит глубинную реальность, как пророк, может сказать, что у одного из ангелов лик быка. Речь не идет о платоновских идеях, об идее бычности в качестве фундаментальной сущности или абсолютной реальности в абстрактном мире. Комбинация букв шор не более связана с быком на травке, чем ангельское существо, возникающее из слова шор. Одно и то же получило возможность проявиться в нескольких формах. Возьмем пример из геометрии. Что будет, если простую фигуру, как, например, круг, спроецировать на плоскость под разными углами? В какой-то из проекций это будет круг, в остальных — другие фигуры. И совершенно невозможно утверждать, что какая-то из проекций лучше или правильнее других.
Эта мысль Бааль ѓа-Тания означает, что на всех уровнях бытия Б-жественное слово остается тем же самым, в виде ли слов Торы или в виде сотворенного мира. Отношения между разными проявлениями имеют очень глубокий характер; но все они говорят о чем-то одном. Б-г говорит в Торе; Б-г говорит в мире. Разница между ними объясняется так: пророчество приходит из другого мира, из мира Эманации, открывающегося в мире Сотворения. Это означает, что пророк, прозревающий нечто, и обычный человек, которому дано похожее видение, могут видеть одно и то же — но на разных уровнях. Различие носит двоякий характер. Первое различие — в ясности: пророк все видит более обобщенно. Чем выше и определеннее пророческое видение, тем меньше отражаются в нем запутанные взаимодействия этого мира. Ангельское существо с ликом быка, явленное в видении Колесницы, намного проще, хотя и намного выше, чем жующее травку на пастбище создание. Этот последний бык представляет собой проекцию многих миров, один над другим, а ангел — вещь сама по себе, он, так сказать, проще, он менее обременен сложностями — и потому яснее. Как сказано, когда Б-жественное слово приходит с более высокого уровня, оно понятнее для изучающего Тору.
Объяснение второго различия между восприятием пророка и восприятием обычного человека приведено во вступлении к Тикуней Зогар. Если бы наш мир был статичен, он бы выражал Б-жественную речь ровно и гладко. Но, поскольку наш мир динамичен и — особенно в результате вмешательства человека — весьма нестабилен и негармоничен, Б-жественное слово не проявляется так, как это должно было быть. В качестве иллюстрации представьте себе, что упорядоченными в текст буквами дали поиграть компании детей. Дети начинают, случайно или из озорства, двигать буквы так, что первоначальный текст не может уже быть расшифрован. Рай можно уподобить этому первоначальному тексту. Рай — это место или сущность, где пропорции и порядок совершенны, не нарушены и не загрязнены человеком. Даже не столько грехи людей разрушают текст, сколько неправильное пользование свободой, данной человеку, свободным выбором. Будучи свободны выбирать и не умея прочесть букв Творения, мы сдвигаем их с места и нарушаем порядок в мире. Задача мицвот (заповедей) Торы как раз и состоит в том, чтобы восстановить порядок и гармонию, расставить все по своим местам. Хасидизм часто проводит эту мысль в форме притчи или сказки, как в сказках рабби Нахмана из Брацлава. Коротко говоря, мир не функционирует, как нужно, потому что все не так, как надо, а мицва позволяет нам поставить каждую вещь на ее место. Что бы ты ни делал, ты должен делать это в соответствии с определенным планом или порядком. И следование Торе, как следование плану, позволяет водворить порядок в мире. Тора служит как бы картой — не существующей, а идеальной реальности. Реальности, к которой стремится мир. И формы этого улучшенного мира таковы, что допускают максимальную свободу действий и максимальную возможность для Торы проявить себя.
Итак, все имеет душу, и душа вещи — это Б-жественная речь, которая, прямо или отзвуком, называет эту вещь. Б-жественная речь говорит: солнце, камень, дерево — и при внимательном изучении можно понять связь между явленными формами солнца, камня, дерева и этой оживляющей душой.
С одной стороны, все есть выражение Б-жественного. Не существует ничего, кроме Его речи. С другой стороны, стол — это стол, стул — это стул, я — это я. И этот второй взгляд на мир, согласующийся со здравым смыслом, сильно зависит от смотрящего и от угла зрения. Он может не сказать почти ничего об объекте, зато очень много сообщает о субъекте и его средствах восприятия.
