Поэтому настоящее человеколюбие невозможно без веры в человеческое бессмертие и вечность. Если любовь не бессмертна и не вечна, разве она необходима, разве нужно лелеять ее, мучиться ею и из-за нее? А мы, тогда мы всего лишь бренные насекомые, только вот на чьем трупе? А наша планета – это похотливый клещ, только вот на чьем организме?

Все это и даже большее этого сводится к одному неопровержимому и всеубедительному свидетельству:  единственный смысл человеческого существа – в его бессмертии и вечности, единственная истинная радость – в его вере в Победителя смерти, в воскресшего Богочеловека Христа. История сербского народа – это одно из самых драматичных свидетельств этой веры и этой радости. Поэтому святосаввский и аввакумовский девиз нашей истории «серб Христов радуется смерти!» внушительнее всего звучит во всепобедном пасхальном приветствии: «Христос воскресе!» и во всерадостном пасхальном отзыве: «Воистину воскресе!»

Чем больше я размышляю о загадочности и занимательности этого мира,  тем все чаще меня преследует мысль: действительность этого мира фантастичнее всего самого фантастичного и загадочнее всего самого загадочного. Никакая самая одаренная человеческая фантазия, да еще возведенная в квадриллионную степень, не смогла бы придумать мира более фантастического и загадочного, чем тот, в котором мы, люди, живем.

Представьте себе, что этого мира не существует. И некое сверхкосмическое Существо по своей всесильной воле и необъяснимому желанию поручило вам создать мир по своему замыслу. При этом вам предоставляется полная свобода и замысла, и действий. Высшее Существо снабдило бы вас материалом, который был бы вам необходим для сотворения мира. Согласились бы вы стать архитектором такого мира? Что бы вы положили в основание, что бы взяли за материал, что поставили бы целью? Какие бы вы изобрели существа, в какие бы среды и атмосферы вы их поместили? Дали бы вы некоторым существам возможность мыслить и чувствовать или же вместо мысли и чувств дали бы им нечто иное? Неужели бы вы некий род существ наделили печалью, болью, слезами, любовью? Сколько бы, например, вы дали органов чувств существу, которое бы походило на человека? Не ошиблись ли бы вы, если бы дали ему меньшее число чувств, чем имеет человек, и подавно не ошиблись бы, если бы дали их ему гораздо больше? А что бы было, если бы вы вложили ему в грудь вместо одного сердца десять? И когда вы в деталях создадите и подробно разработаете план этого мира, будете ли вы уверены в том, что ничего главного не упустили? О, вы уверены, уверены и вы, и я, что вы должны были хоть что-то да упустить, из-за чего ваш мир и разрушился бы еще прежде, чем был бы готов!

Будем конкретны, прежде всего вы бы положили основание своему миру. Но на чем бы вы основали его? Посмотрите, наша планета лежит на воздухе, как на фундаменте. А воздух покоится на безвоздушном пространстве. А безвоздушное пространство – на неких невидимых частицах, которые наука называет атомами. А атомы – на электронах. А электроны – на праэлектронах. А праэлектроны – на фотонах. А фотоны – на нематериальном эфире. А нематериальный эфир – на чем-то еще более нематериальном и невидимом. И так до бесконечности. Ибо человеческая логика и через науку, и через философию, и через искусство жадно спешит из меньшей загадки в большую, погружается из одной невидимости в другую, до тех пор пока не утонет в, кто знает, в какой невидимости.  Не надо из-за этого осуждать человеческую логику. Оно по самой своей природе не в состоянии помыслить предел тому, что невидимо, то есть тому, что бесконечно. И наша логика, и наша планета, и наша вселенная – все это окружено некими бесчисленными невидимостями и некими безмерными беспредельностями. Все наше знание о мире и человеке, все наши пророчества о них собираются в одно знание и одно пророчество. Это знание и это пророчество гласит: этот видимый мир стоит и существует на невидимостях, которым нет ни счета, ни предела.

Ах, да! Вам оказывается божественная честь быть творцом и архитектором нового мира. Если ли у вас для этого достаточно воображения, достаточно ума, достаточно сердца, достаточно сил? Вот одна деталь: в молнии надо сочетать огонь с водою. Это парадокс, не так ли? Но никуда не деться, на таких парадоксах почивает этот мир. Они здесь всюду, вокруг нас, несмотря на то, что мы, люди, мы, бедные млекопитающие, почти что совсем ничего не понимаем во всем этом. Наше млекопитающее величество имеет право сердиться на то, что нас не спрашивали, когда создавали этот мир, не так ли? Но вот вам предоставляется удобный случай получить сатисфакцию [лат.satisfactio – удовлетворение. – ред golden-ship..ru], извольте, создайте новый мир по своему замыслу и плану!

Если же вашим человеческим силенкам тяжеловато сотворить вселенную, тогда спуститесь из мира большого космоса в наш малый, земной мир. Может быть, вы сможете стать архитектором столь малого мира. Ведь наш земной мир по отношению ко вселенной как целому не только мал, но и бесконечно мал, до невидимости мал. Великий современный астроном, профессор Кембриджского университета Джеймс Джинс утверждает, что наша планета относительно вселенной столь же мала, как «миллионная частица одной песчинки по отношению ко всему количеству песка на всех морских побережьях этого мира».

Но всмотритесь пристальней в этот наш столь малый земной мир. Здесь все для нас весьма таинственно и весьма загадочно. Во всем таится нечто необычное и чувствуется течение чего-то невидимого. И человек не может уйти от вопроса: что же самое главное в этом мире? И если он серьезно, мученически серьезно размышлял об этом, то должен ответить, что в этом видимом мире самое важное то, что невидимо, неощутимо, ненаблюдаемо. Радиация – страшнейшая сила, но сила невидимая. Гравитационная сила удерживает и сохраняет в чудесном порядке бесчисленные солнечные системы, но и она невидима. И бедный homo sapiens со скорбью или со скрежетом зубов признает, что основанием всего видимого является нечто невидимое. Всякая видимая вещь своим внутренним нервом связана с чем-либо невидимым. О, скажите, как совершить переход из видимого в невидимое? И как из невидимого в видимое? Как невидимые фотоны, праэлектроны и электроны сгущаются и создают этот видимый, материальный мир? А то, что видимо в мире, бесконечно меньше того, что невидимо в мире и вокруг мира. «Новейшие открытия астрономов показывают, что небесные тела (планеты, кометы, звезды), которые покоятся в нематериальном эфире, есть, так сказать, малые, едва  приметные материальные островки в космосе. Материя, как показали опыты немецкого астронома Рима, представляет собою исключительное явление во вселенной. Отношение целой материальной массы всех небесных тел ко всему нематериальному пространству равно отношению двенадцати булавок ко всему пространству немецкой империи. Материя, таким образом, - это исключение в космическом пространстве, равно как и в атоме».

Итак, невидимое – это сердце видимого, ядро видимого. Видимое – это не что иное, как оболочка невидимого. Бесчисленные формы, в которое облечено невидимое, одето и переодето. Видимо солнце, но невидима та сила, которая его разогревает. Видимы бесчисленные созвездия, но невидима сила, которая ими премудро движет и ведет их через бескрайние пространства, так чтобы они не сталкивались. Видим магнит, но сила его невидима. Видима земля, но притяжение ее невидимо. Видим соловей, но невидима та животворная сила, что поддерживает его в бытии. Видимы многие существа на земле, но невидима сила, которая оживотворила их и поддерживает в границах жизни. Видима трава, видимы растения, видимы цветы, но невидима сила, которая из одной и той же почвы производит разнообразные травы, цветы, плоды.

Так выглядит мир около человека. А что сказать о самом человеке? О, в нем только разыгрываются интереснейшие и драматичнейшие соревнования между невидимым и видимым. В нем невидимое с видимым обнялись самым страстным объятием, объятием, которому нет ни конца, ни края, ни в этом мире, ни в другом. Посмотрите, человек жертвует своим видимым телом из-за каких-то, убеждений своей совести. А ведь совесть – это нечто невидимое. Если же не так, то покажите мне ее, чтобы я увидел ее своими глазами. Человек идет на смерть за некую мысль, за некую идею. А ведь мысль – это нечто невидимое, идея – нечто невидимое. Если же не так, то покажите, чтобы я увидел ее своими глазами. Мать своим видимым телом защищает свое дитя в опасности и жертвует своим видимым телом. Ради чего? Ради любви. Но ведь любовь – это нечто невидимое. Если же не так, то покажите мне любовь вашу, чтобы я увидел е своими глазами. Что такое мысль, что такое ощущение, что такое совесть, покажите мне их, чтобы я увидел их своими глазами в их самостоятельной и вещественно очевидной реальности. Но вы их не можете мне показать, ибо они по своей природе невидимы.