Я верю в ценность всех величайших порывов человечества. Искания тех, кто сознавал бытие Божье, и тех, кто, как Чернышевский, его не сознавал, прекрасны они все искали Вечность. Может быть духовность нерелигиозная. В «Бесах» Достоевского Кириллов считает себя атеистом, но в нем живет скрытая религиозность.

Всякая культура рождается из видения человеком мира высшего Бога. И если мы посмотрим на произведения культуры, то заметим, что они отражают веру.

Подсознательно верят все. Подсознательно каждый из нас ощущает, что есть глубочайший смысл бытия. Наше существование и существование мира имеет с этим смыслом прямую связь.

Разумно верующий человек тот, кто это ощущение выводит на уровень сознания.

Мы все дети Божьи. Только одни знают это и верят в это, а другие остаются как бы «сиротами». Но это сиротство мнимое. У нас есть Отец. Он всегда с нами. Поэтому мы все и называемся братьями и сестрами.

В душу каждого Бог заложил ощущение Вечности, ощущение Высшего Начала.

И поэтому, чтобы прийти к вере, надо прийти к самому себе. Мы живем как бы вдали от себя. Мы работаем, ходим, бегаем, трудимся, но мы совершенно не помним себя… А надо вернуться к себе, почувствовать внутри себя тишину, осознать важность своего духа.

«В молчании Бог произносит Свое слово», — говорил Мейстер Экхарт.

Где наше молчание? В нас постоянно все тарахтит. Поэтому для того, чтобы прийти к духовным ценностям, надо создавать островки тишины, островки духовной сосредоточенности.

Важно остановиться хотя бы на минуту. Для того чтобы осознать и углубить живущую в нас веру в Творца, надо вернуться к самим себе потерянным и найти то, что мы потеряли. Это первый шаг.

А потом уже надо идти дальше: горячей верой открыть сердца для восприятия благодати Духа Святого.

Мы можем добровольно принимать или отвергать Бога. Бог это свобода. Он Себя не навязывает нам и общается с нами на расстоянии двух свобод: Своей свободы и нашей свободы.

Если человек не имеет желания воспринять Дух Святой, то ничего не произойдет. Господь ищет веру, любовь и надежду в сердцах человеческих, и только тогда изливает на них благодать Свою, когда они с глубокой верой открываются перед Ним. Великое таинство совершается при этом.

В романе А. Беляева «Властелин мира» дан образ принудительной любви. Человек изобрел аппарат, которым можно вызвать любые чувства. Желая влюбить в себя девушку, он нацеливал на нее этот аппарат, и она бежала к нему как загипнотизированная. Но любви то не было, это была работа машины. Такой любви человек не захочет. И веры такой нам не надо. Все прекрасное должно быть свободным.

Вера это есть твое особенное внутреннее открытие, которое потом уже ты подтверждаешь и которым делишься с другими.

Однако мы можем только свидетельствовать о своей вере, а каждый человек может добровольно что–то принимать и что–то отвергать. Никакого навязывания! Потому что Бог это свобода. Дух это свобода. Духовность это свобода.

Человек может превратить веру в источник силы, действия, источник динамизма, а может превратить в некую тихую заводь. «Блажен, кто верует, — говорит герой Грибоедова, — тепло ему на свете». Значит, блаженство веры это находиться в такой теплоте, вроде как на печке лежать? Свойственно это людям? Да.

Люди часто делят себя на верующих и неверующих. Грубое, не совсем правильное деление. Богопознание это процесс. Человек смутно чувствует реальность Богато уже вера, какая–то начальная ступень веры. Человек, переходя от бессознательной веры к вере сознательной, приходит сначала к первому этапу: к пониманию тайны бытия, тайны жизни. В нем рождается нечто вроде молитвы. Об этом рассказал глубоко верующий человек:

«Многие из вас могли пережить такой момент своей жизни, когда вдруг все, что тебя окружает, ты воспринимаешь как нечто целое, обращенное к тебе, когда ты можешь обратиться к этому бытию на «ты». Ты это моя жизнь, Ты это мое дыхание, Ты это голубое небо, это все Ты. Это перестает быть множеством вещей, но вдруг становится знаком того, что над всем этим присутствует Нектоне нечто, а Некто.

И тогда все меняется. Картина жизни как бы обретает свои цвета до сих пор она была черно–белой. Вдруг мы понимаем, что мы не просто случайные существа, возникшие на маленьком, крошечном шарике, которые сегодня есть, а завтра умрут, сгниют, и все это бесполезно; вдруг оказывается, что вселенная это симфония, что жизнь человека имеет какое–то бесконечное продолжение, что во всем этом есть некий замысел и цель, и наши поиски и метания это не аномалия природы, а ее восхождение к самым вершинам бытия, приближающего нас туда, куда Господь зовет человека».

Смысл и сила веры заключаются в том, что она ведет человека по трудному пути, часто в неизвестность. Он должен полагаться на Спасителя так, как полагался некогда на Бога Авраам.

Вера означает полное доверие голосу Божьему. Апостол Павел говорит, что Авраам стал отцом всех верующих. Он поверил Богу, и это вменилось ему в праведность. Он не «поверил в Бога», а «поверил Богу». Он не только понимал, что есть Высшее Бытие, но ощутил, что Ему можно довериться, довериться по–настоящему, как Благому.

Кто–то может считать бытие враждебным обитанием и думать, что он заброшен в этот черный и пустой мир в наказание.

Но вера переворачивает наше зрение. Вдруг мы видим, что бытию можно довериться. Человек идет вверх, и ему протянута рука.

Нужно сохранять верность Богу среди испытаний, благодарить Его за чудесную помощь, но надо оставаться твердым даже тогда, когда эта помощь, казалась бы, медлит. Именно такой «безответной» верности ждет от нас Спаситель. В ней наша сила.

Мы должны научиться всецело доверять Богу, а не искать доказательств или чудес. Тогда вся жизнь откроется нам как чудо. И мы с вами увидим Его повсюду вокруг нас: в каждом листе дерева, в каждом цветке, в каждом живом существе, в тайне зарождения жизни, в дивных законах вселенной; в золотых песчинках добра, разбросанных среди камней грубой и жестокой жизни; в красоте, в любви, в познании. Во всем этом глазами веры открывается чудо, нескончаемый рой таких привычных для нас чудес. И тогда мы можем славить Господа в свободном служении Его воле.

А что такое вера? Апостол Павел сказал: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр 11.1), то есть это уверенность в том, что невидимое существует.

Духовные тайны выше ведения, их ни телесные чувства, ни ум не ощущают. Невидимый мир не постигается пятью чувствами. Но если он недоступен нашим чувствам, мы не можем сказать, что он не существует. Нужно иметь чистое и смиренное сердце, открытое к тайнам бытия, чтобы воспринимать духовные тайны.

Великие святые такое сердце имели, их познание о мире было более глубокое, чем наше.

Все погибнет со смертью нашей, — одна только чистая вера всегда будет сиять перед Богом, всегда будет истинным, единственным достоинством нашим.

Людей спасет только вера. Господь сотворил человека не на погибель, а на спасение, надо этому по–детски верить и трудиться. На земле труды, а после награда и утешение.

Природная человеческая жизнь это, можно сказать, жизнь идеологическая, потому что люди, живущие такой жизнью, выдвигают идеи, которые им кажутся плодотворными, улучшающими жизнь (идеология ведь от слова «идея»), но на самом деле эти идеи часто оказываются разрушительными.

Мы все помним лозунг, который был выдвинут в Манифесте коммунистической партии: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Лозунг был выдвинут как радостный, как будто такое единение улучшит жизнь людей. А Достоевский, писатель пророческого духа, знавший об этом лозунге, писал: «Не верьте этому единению». Крушение коммунизма, который просуществовал семьдесят лет, показало ложь этого единения. И ложь состоит в том, что Бога не пустили в жизнь, это было изгнание Бога. И вот в минувшие времена мы видели войны, кровь, ужасы, насилие. И все это делалось во имя хорошей жизни, во имя светлого будущего. Однако это было не светлое будущее, это был мрак, тьма.