Она сделала попытку помолиться о соседке. Потом приходит и говорит мне:

— Вчера она мне улыбнулась.

Когда мы не можем простить, мы можем поручить этого человека Богу. Отдать его в руки Божьи.

Так молился митрополит Антоний. Когда он хотел помочь человеку, делал усилия, но ничего не получалось, он говорил Богу: «Ты, Господи, создал этот мир. Все в Твоих руках, жизнь каждого человека. Возьми же эту душу, Твое создание, и сотвори с ней то, что Ты хочешь, что я хотел бы с ней сделать, но не могу, потому что Ты — Бог, а я — человек».

Надо предать все Господу. А как Он будет действовать, мы не знаем, это тайна. Но если мы просим, Он не может не откликнуться. Бог всегда хочет, чтобы человек стал живым, а не мертвым.

Покаяние означает поворот. Если мы видим, что человек раньше сделал какое–то нам зло, а сегодня он злодеяний никаких не совершает, то это означает, что он повернулся к Богу. Он уже не играет с грехом, не оглядывается назад, а идет вперед.

Иногда спрашивают: «Я обидел человека. Он меня простил, я принял прощение, но я себя не могу простить».

Надо просить у Бога, чтобы Он избавил от этого. Я себя не могу освободить от греха, а Бог может. Можно помолиться: «Господи, я себя простить не могу, а Ты можешь!»

Богу все возможно. Святой Шарль де Фуко говорил: «Господь — Владыка невозможного».

Казалось бы, возраст определяется временем, хронологией, но это не так. Иван Ильин в книге «Поющее сердце» говорит, что у кого сердце не поет, тот родился уже стариком. У кого сердце поет, тот всегда юн. Поющее сердце — это любящее сердце. Сердце, в котором нет любви — каменное сердце, мертвое, и петь оно не может. Поэтому можно быть всегда молодым, всегда цвести: будучи ребенком, в подростковом возрасте, в юности, в зрелом возрасте, в старости доживая последние дни своей земной жизни.

Иван Ильин пишет:

«Бывают дети без сердца и воображения, рассудительные не по летам и черствые от рождения: «тощий плод, до времени созрелый» (Лермонтов); они никогда не были молоды и приходят в жизнь стариками. И бывают люди больших лет, с глубоким сердцем и живым духом, подобно старому, благородному, огненному вину. У кого сердце поет, тот всегда юн, а у кого сердце никогда не пело, тот родился стариком. Истинная молодость есть свойство духа его сила, его творческая игра. И там, где дух веет и расцветает, где сердце поет — там старость есть только бестактность времени и обманчивая видимость.

К сожалению, люди мало знают об этом. У них не хватает духовной силы, чтобы самостоятельно определять свой возраст; и нет у них искусства оставаться духовно молодыми. Поэтому они покоряются состояниям своего тела, озабоченно считают про себя прожитые годы, сокрушенно смотрят на свои падающие волосы, стараются скрыть от других свой настоящий возраст, сердятся на неосторожные вопросы, замалчивают день своего рождения и в конце концов принимают свои жéлезы за главное в жизни… Как часто мы бываем несчастны от близорукости и наивности и не понимаем, что духовность есть ключ к истинному счастью…».

Современное общество основывается на схеме американского психолога Эриксона, который описывает ступени от рождения до зрелости человека. Мир хочет видеть человека, который полностью готов включиться в общественную жизнь и играть роль некоей общественной функции. Ребенок и старик в эту схему не вписываются.

Есть другая схема. Она была предложена немецким философом Ницше. Ступени развития человека он описал при помощи трех аллегорий.

Первая стадия — это стадия верблюда, когда человек накапливает в себе знания, основываясь на опыте предыдущих эпох, то есть похож на верблюда, который тащит на себе огромный груз.

Второе состояние — это превращение человека во льва. Он уже не смиряется ни перед чем, раздирает все накопленное, уподобляясь льву.

Последняя стадия — это дитя, которое, как он говорит, есть вечно творческое начало, само собой катящееся колесо.

В любом возрасте пребывать и трудно и радостно. Возраста младенчество, детство, отрочество, юность, молодость, зрелость, старость органично перетекают один в другой, творя путь нашей жизни.

Детство. Это период обучения, период, когда человек доверят старшим, старшие для него — безусловный авторитет. Сначала это родители, потом их роль начинает меняться, но, так или иначе, ребенок, безусловно, доверяет какому–то старшему и учится сознательно или неосознанно тем простым и вместе с тем глубоким вещам, которые впоследствии во многом определяют личность человека. Часто, оглядываясь назад, человек понимает, что какие–то нормы, которые были приняты в семье, надолго определили его жизнь.

Детство в нормальном случае — период очень светлый, потому что ребенок еще не имеет тяжелого опыта и может мечтать и жить в каких–то мечтаниях, не проверенных еще опытом.

Где–то он ушибается, но воспоминания о детстве потому так светлы, что человек в детстве свободно мечтает, живет и играет. Разница между жизнью и сказкой, мечтой довольно зыбкá. Именно поэтому человек может потом всю жизнь вспоминать детство как сказочную пору, когда он еще не набил себе шишек.

Когда Господь Иисус Христос обращается к Своим ученикам, Он говорит такие удивительные слова: «Если не обратитесь и не станете как дети, то не войдете в Царство Небесное» (Мф 18.3).

Ученики спрашивают: «Кто больше в Царстве Небесном?» Господь берет к Себе ребенка и отвечает: «Кто умалится как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном» (Мф 18.1,4).

Детство с момента рождения являет собой опыт, я бы сказал, непосредственности. Главное, что отличает ребенка от взрослого человека — это его способность удивляться и принимать этот мир верою, полным упованием и открытостью.

Самое удивительное, что поражает в детстве, это способность к творчеству. Когда мы смотрим, как дети общаются друг с другом через игру, то понимаем, что они в игре постигают правила общения. Мы видим, как серьезно все это. Если взрослый человек играет с неполной отдачей, то ребенок всегда полностью отдается игре, он очень ею увлечен.

Ребенок всегда должен присутствовать в нас конечно, не в смысле отсутствия знаний, умений и так далее, но в смысле этой открытости, благодарности и радости по отношению к жизни.

Воспоминания детства залегают, видимо, очень глубоко, потому что сейчас, будучи уже взрослым, чувствуешь, что это что–то очень важное, оно лежит где–то глубоко, но туда я пока пробиться не могу еще идет процесс познания себя. Видимо, воспоминания детства вскрываются по–новому, когда наступает уже полная зрелость.

«У меня в жизни был очень ценный опыт Божественного присутствия, — рассказывал мой знакомый. Моему старшему сыну тогда было полгода. Однажды я пришел домой в плохом настроении. Я сел и даже заплакал. В какой–то момент я взглянул на моего ребенка и вздрогнул: он смотрел на меня какими–то мудрыми, всепонимающими глазами. У меня было ощущение, что через ребенка Господь смотрит на меня».

Отрочество. Это выход человека в большой мир из мира домашнего. И это период всегда противоречивый, часто — болезненный, потому что есть голова с набитыми шишками. Ее хочется всюду просунуть, все увидеть, все испытать. Но опыта пока нет.

Переход в отрочество связан для человека с пониманием, что рядом находятся другие люди, и он должен каким–то образом полагать сам себе границы, чтобы не вытеснять этих других людей с их запросами и нуждами.

Отрок в нормальном случае это ребенок, который приучается к послушанию в социальном смысле. Он обретает навыки общения с другими людьми. Обычно отрочество совпадает с процессом социализации или вхождения человека в общество, когда ребенок начинает посещать детский сад или школу. Он учится постигать культурные ценности через письмо, чтение книг, просмотр каких–то телепередач.

Думаю, что человек в этом возрасте претерпевает какой–то внутренний духовный кризис. В состоянии отрочества в жизнь человека входит неким драматичным и не совсем понятным смыслом осознание присутствия смерти в нашей жизни. Ребенок живет чувством бессмертия, он не задается вопросом о смерти. Для отрока же это часто является болезненным вопросом. Это случается, когда в семье умирает, например, бабушка, или кто–то из родителей — мама или папа. Для ребенка это становится кризисом самосознания. Он начинает задавать какие–то простые, но в то же самое время очень глубокие вопросы. Что будет с моим «я»? Где бабушка, когда ее тело лежит неподвижно? Это состояние уже более или менее осознанных вопросов очень важно, оно должно развиваться в человеке.