Поняв свою ошибку, Пашка на миг оцепенел. Со всех сторон полетели возгласы удивления:
— Глядь, без штыков!
— И охраны не видать!
— Может, то не комиссия?!
Толпа на берегу расступилась, комиссия взошла на мост, но впереди людская пробка по-прежнему распирала перила. Они зловеще потрескивали. Члены комиссии остановились. Калугин шагнул и обратился к прихожанам:
— Граждане! Мы идем не изымать церковные ценности, а лишь составить опись соборного имущества…
— Не допустим! Не дозволим! — загнусавила Лосиха и подтолкнула Пашку: — Гони безбожников!
— Бей нехристей! — Соленый выскочил из толпы на мост.
Ему навстречу рванулась Люба в черном платке:
— На кого руку поднимаешь?! На доктора, который лечит нас? На учителя, который учит наших детей? На лектора, который отстоял чудотворную икону? На кого?! На старого мастера?!
— А ты кто такая?! — завопила толсторожая Лосиха и, не дожидаясь ответа, закричала:
— Христиане, постоим за пресвятую!
— Бей антихристов! — Пашка потянулся за Калугиным, но его руку перехватил Воркун.
— Кто бросал невинных с моста?! — спросил он громовым басом. — У кого руки в крови? Где убийца?
— Сейчас укажу! — Пашка нырнул в толпу.
Случилось так, что первый прилив гнева фанатики выхлестнули на людей, не причастных к изъятию церковных ценностей, а вторая вспышка ярости не затронула мирян: их вниманием завладел сигнал к бедствию.
В это время со стороны Успенской улицы донесся тревожно-назойливый звон колокола и конский топот. Городская пожарная команда мчалась прямо на мост. Толпа отхлынула на берег, открывая путь на Соборную сторону. Пожарники в блестящих касках рассыпались возле храма. Они накрыли два трупа рогожами и прошли в собор. А следом за ними последовала комиссия.
Алеша вернулся на свой пост. Наступила решающая минута. Лысый староста спиной повернулся к святыне и, раскинув руки, обратился к членам комиссии:
— Предупреждаю! Кто из вас прикоснется к Владычице, даже взглянет на нее недобрым глазом — у того отсохнет рука или он ослепнет!
Об этом Алеша слышал от матери: ходило поверье, что у вора, который вскрыл кружку возле иконы, отсохли руки.
Наэлектризованная толпа уставилась на Калугина. Он, держа шапку в руке, почтительно поклонился старосте и спокойно заявил:
— Повторяю, мы пришли не изымать ценности, а помочь вам составить опись имущества. Вас, Петр Гаврилович, тоже выбрали в комиссию. Пожалуйста, голубчик, принесите инвентарную книгу…
Спокойный, деловой тон Калугина обескуражил старосту. Он покорно опустил руки.
«Обошлось», — подумал Алеша и вздрогнул. Его сильно схватил за локоть Сеня Селезнев. Бледный, встревоженный, он потянул приятеля к выходу. Видимо, случилось нечто страшное. И Леша не ошибся.
— Рысь, — Сеня глазами показал на колокольню, — утек…
— Как утек?
— А так… — Сеня стрельнул взглядом по толпе, — нырнул и затерялся-исчез…
Мелькнула мысль о Пальме. Под ногами чавкала жижа, растоптанная тысячами ног — уж какие тут следы…
— Может, Зубков знает место явки?..
Друзья прибежали в чека. Дежурный открыл железную дверь с круглым глазком. На столике белел чистый лист бумаги, а на полу распластался Зубков, у него из уха торчал кончик карандаша…
— Мозг проткнул!
ОХОТА ЗА РЫСЬЮ
— Так могло случиться с каждым из нас, — заступился Леша за приятеля.
— Не выгораживай! У нас, чекистов, так не принято, — строго проговорил Пронин и перевел взгляд на Селезнева: — Чего доброго он подумает, что и в самом деле не виноват. И потом, я вызвал не для этого…
Уполномоченный окинул взглядом всех оперативников, стоявших вокруг письменного стола.
— Арест церковников и «черных ангелов» отложить. Они не уйдут от нас. Главная задача — поймать Рысь, пока он под руками. — Пронин остановил взгляд на Сене: — Селезнев, тебе в деревню. Постарайся опередить. Он может заглянуть к матери. Иди!
Алеша заметил, что Люба грустными глазами проводила провинившегося чекиста.
— Добротина, — продолжал Пронин, — на станцию. Быстро!
Алеша нетерпеливо вскинул руку.
— Чего, школьник?
— Разрешите заглянуть в дом Вейца?
— Думаешь, что он забежит попрощаться с женой?
— Нет, начальник, он не забежит, но я хорошо знаю его жену. По ее поведению, по некоторым вещам можно определить, продумано бегство или нет. Если продумано, то Рысь и все его соратники разбегутся поодиночке в разных направлениях. Если не продумано, то его ближайшие помощники зайдут к Вейцу, чтобы через него связаться с Рысью. Ведь они не знают, что регент и Рысь — одно лицо.
— Резонно! — одобрил Пронин и кивнул на дверь: — Дуй!
Почти каждый месяц Алеша помогал Елизавете Ивановне убирать библиотеку Вейца. Хозяйка нисколько не удивилась и на этот раз, когда заядлый читатель явился в рабочем костюме и попросил мокрую тряпку.
— Я видел Абрама Карловича. Он сказал: «Задержусь. К обеду не ждать»…
Стройная бледнолицая женщина в светлом капоте вскинула тонкие пальцы на плоскую грудь.
— Знаю. А вечером — ужин с гостями. — Она сняла с катушки передник. — Так что я сегодня вам, Алешенька, не помощница…
— Один справлюсь… Да, чуть не забыл! Абрам Карлович просил: кто придет к нему, провести в библиотеку. Он дал мне инструкцию: как и что. Не затруднит?
— Очень затруднит, — улыбнулась она, направляясь к плите.
Алеша прошел в библиотеку, придвинул стремянку к высокому стеллажу и, закинув влажную тряпку на плечо, поднялся по лесенке. Дело привычное, но глаза заняты другим. Он бросил взгляд на рабочий стол коллекционера.
Знакомая книжка «Так говорил Заратустра» лежала на прежнем месте, рядом с красным карандашом. Признак хороший. Хозяин, видимо, не сомневался, что мятеж закончится победой, что он вернется домой и закатит пир. Если бы готовился к бегству, то заранее уложил бы вещи в чемодан и подготовил бы жену к долгой разлуке.
Впрочем, Рысь не простак. Он мог схитрить: если жена не в курсе дела, так зачем же готовить ее к долгой разлуке. Она затоскует — один вид ее насторожит чекистов. Нет, наоборот, надо все оставить так, как было раньше. Пусть жена искренне ждет его, а вместе с нею пусть ждут хозяина и чекисты.
Скорее всего, что план отступления продуман тщательно и для себя, и для ближайших помощников. Пустой гроб в соборе — это наверняка Рысья придумка. К сожалению, Зубков не знал убийцу Рогова и вынужден был покончить с собой…
Коридорный звонок оборвал ход мысли чекиста. На кухне раздались женские голоса. Затем заскрипела дверь, и в библиотеку быстро вошла мадам Шур. На ней фетровая шляпа с узкими полями, легкое драповое пальто чуть ниже колена и высокие зашнурованные сапожки. Она подняла встревоженные глаза.
— Давно видели Вейца? И где? — спросила мадам Шур.
— Он шел на Соборную сторону. Это было после завтрака, около девяти часов. — Леша влажной тряпкой обтер пустую полку. — Абрам Карлович попросил меня убрать тут и наказал: «Если зайдет Вероника Витальевна, то пусть обязательно дождется меня. И никуда из дома!»
Раздеваясь, мадам Шур дрожащими руками сняла шляпу и спросила:
— Алеша, ты был на мосту?
— Был, — с досадой проговорил он. — Сбросили, да не тех…
Она удивленно задрала подбородок:
— Это говорит комсомолец, агент уголовного розыска?
— Поднимайте выше, Вероника Витальевна, второй день уже в чека!
— В чека?! — изумилась мадам Шур, роняя шарф. — Шутите?
— Наш с вами шеф не любит шуток…
— Как наш? — насторожилась она. — Ты о ком?
— Все о нем. — Он указал книгой на дверь спальни. — Сейчас укажет: куда и как…
— Он здесь?
— Придет. Эта квартира вне подозрения. — Леша поставил книгу на чистую полку и деловито заметил: — Пройдите в спальню, опустите шторы…
— Почему в спальне, обычно в столовой?
— Окна спальни выходят в сад, наверно, поэтому, — ответил Алеша, думая: «Не знает о бегстве, значит, не первый помощник».
