— Смотри, милый, побежишь до Руссы в одних порточках!
Свидетели необычного спора засмеялись. А тем временем Леша прыгнул на берег и скрылся в кустах. Конечно, риск большой: пакет могли уничтожить водяные крысы или охотничьи собаки. В таком случае Пашка заберет отцовский костюм да еще баул прихватит. Немало неудач пережил Алеша. Но на сей раз ему повезло: пакет целехонек. За двое суток даже роса не размочила упаковку. Леша конфеты и печенье разложил по карманам, а спелые, сочные груши и яблоки бегом понес в кепке.
Двухпалубный пароход «Форель» еще ближе прижал «Мелководный» к берегу. Молодой рыбак в военной фуражке протянул Алеше руку и помог вскочить на низкую палубу.
— Угощайтесь, братцы!
Пассажиры быстро утихомирили Соленого. Напрасно тот кричал, ругался, доказывал, что здесь, на берегу, не растут груши и яблоки. Свидетели спора в один голос заявили:
— Уговор дороже денег!
Болельщики советовали победителю:
— Раздень его!
— И мешок забери!
Как только все пассажиры пересели на большой пароход, Алеша приказал Пашке вернуть деньги рыбаку и поинтересовался содержимым мешка. Соленый молча расстался с выигрышем, но мешок не хотел выпустить из рук:
— Не загуби матку! Голодает она. Лежит в больнице. Это еда для нее…
Пашка вытащил из мешка фанерный ящик с надписью: «Марии Федоровне Коньковой».
Агент рассчитывал прочитать адрес Георгия Жгловского. Он с трудом скрыл разочарование:
— А твоя фамилия?
— Павел Коньков. — Он полез в карман: — Хошь — документ покажу…
Леша вспомнил, что Пашку Конькова прозвали Соленым, и добродушно отмахнулся:
— Ну раз матери, так вези…
Пассажиры зашумели: им хотелось посмеяться над раздетым детиной. Однако Соленый на сей раз ловко вывернулся из пикового положения. Он извлек из кармана блестящую губную гармошку и поднял ее над головой:
— Германская! Из плена привез! — Он лихо провел двухрядным ребром по губам и вывел задорный запев плясовой: — Выходи, сапогом молоти!
Вышла загорелая рыбачка с платочком в руке. Образовался круг зрителей. Леша смотрел на пляску, а сам думал: «Неужели Ерш вместе с Коньковой в новгородской больнице?» Он решил в Новгороде выследить, куда Пашка понесет посылку.
— Привет тебе, Великий Новгород!
Леша поневоле залюбовался старинным городом: кремлевская стена, каменные башни, множество белоснежных храмов — все это напомнило яркую картинку из народной былины «Садко Богатый».
Здесь, на берегу Волхова, Леша впервые. Ему хочется взглянуть на памятник «Тысячелетие России». Но Пашка Соленый проголодался и, выйдя на бульвар, указал в сторону Великого торга:
— Сначала пошамаем…
«Он тут бывал», — смекнул Алеша и для отвода глаз спросил:
— А где совпартшкола, не знаешь?
Соленый уверенно повернулся налево:
— За Федоровским ручьем. На Московской. Самое большое здание. Я здесь солдатом служил. Шагай за мной, не заблудишься.
Минуя рыбные ларьки, они вышли на многолюдную площадь, где перед фасадом горсовета крутилась разноцветная карусель. От новых палаток пахло смолой. На прилавках товару мало, а зевак много. В Старой Руссе частная торговля развернулась быстрее.
Пашка купил кусок отварного мяса, пирог с черникой и, усаживаясь на скамейку, сказал спутнику:
— Раздобудь попить чего-нибудь…
Алеша зашел за прилавок с грибами, оглянулся назад: Пашка, не поднимая головы, резал мясо на две части. «Не уйдет», — решил агент и быстро зашагал в молочный ряд. Он купил две бутылки молока, поспешил назад…
Что такое? На скамейке лежали кусок мяса и половина пирога. А где же Пашка с мешком?
Оглядываясь по сторонам, Алеша почувствовал горячий уголек в сердце. Веселая музыка карусели, казалось, смеялась над тайным агентом. Он побежал в толкучку. Он найдет Соленого…
Солнце давно спряталось за башню Кукуй, а Леша все еще бродил по городу. Он навел справку в больнице, заглянул на вокзал, обошел все чайные, посетил даже Софийский собор, но не нашел Пашку Соленого.
«Возможно, его схватили?» — подумал Алеша и зашел в милицию. Потеряв всякую надежду, агент попросил начальника связать его с Воркуном. Но прямой провод с Руссой оказался в Десятинном монастыре, где временно расположилась губчека.
Леша попросил к телефону Сеню Селезнева. Приятель посоветовал другу вернуться домой ночным поездом.
В те годы Новгород соединялся со Старой Руссой узкоколейкой. Леша забрался на верхнюю полку вагона, вытянулся, голову положил на фанерный баул и задумался. Как же так случилось, что он выпустил из рук Соленого? Видимо, напрасно познакомился с Пашкой. Наблюдая со стороны, агент наверняка бы выследил убежище Анархиста.
Ночь прошла в бессоннице. Он ждал, что Иван Матвеевич вкатит ему выговор.
Однако Воркун начал с того, что похвалил стажера за находчивость:
— Понимаешь, дружище, адрес на посылке приведет нас к цели…
Иван Матвеевич подозвал Федю Лунатика и поручил ему через Капитоновну разузнать местонахождение Марии Федоровны Коньковой…
— Я так полагаю, — подытожил Воркун, — где Конькова, там и Ерш Анархист.
Бывший рецидивист многозначительно улыбнулся:
— Да ведь Конькова — это же Лосиха, торговка самогоном…
Пока наводили справку о Лосихе, Леша успел арестовать спекулянта, поймать вора и трех беспризорников.
Справка пришла неожиданная. Мария Федоровна Конькова, по прозвищу Лосиха, находилась в исправительном лагере под Боровичами. Выходило, что там же, в лагере, вместе с Лосихой, сидел и Ерш Анархист. Второй ответ пришел быстрее, но не менее странный: в лагере не числился Георгий Жгловский, прозванный Ершом Анархистом. Все же Воркун решил послать Алешу в лагерь…
— Поедешь «подсадной уткой»…
Молодой охотник зримо представил свою Машку в стайке чучелов и засмеялся. Иван Матвеевич понял реакцию стажера и осторожно осадил его:
— Если Ерш скрывается там под чужим именем, то ты, охотник, опять можешь попасть в ловушку.
— На меня нужно «состряпать» дело.
— Ты уже состряпал, — улыбнулся начальник, — хранил оружие. Так и скажи Ершу, если он признает: «Под-вел-де меня!»
В дверях кабинета Воркун задержал Алешу:
— Ты уверен, что Груня Орлова не повела тебя по ложному следу?
Вспомнилась прощальная сцена возле стога, ее чуткие губы. Нет, он верит ей. Ему даже обидно стало — покраснел до ушей.
И на сей раз начальник правильно понял стажера и доверительно похлопал его по плечу:
— Завтра твое «дело» будет рассматриваться в трибунале. Не исключена возможность, что Ершу покровительствует Рысь… Действуй с максимальной осторожностью…
ТРЕВОЖНАЯ РАДОСТЬ
Он вышел из каменного здания милиции, остановился. Со стороны Красного берега донесся протяжный гудок. На отцовских часах — девять часов. В это время фанерная фабрика никогда не гудит.
Леша вскинул глаза на пожарную каланчу. Под шатровым навесом дежурный ударил в звонкий колокол. И в тот же миг тихий дом из красного кирпича с большими дверями оживился.
«Неужели у дяди?» — мелькнуло в сознании, и Леша почувствовал, что теперь воркуновское задание вызвало в нем реальное опасение.
Вторично взревел тревожный гудок. За спиной хлопнула дверь. Алеша оглянулся, увидел плоский деревянный ящик «Для жалоб» и Воркуна с Пальмой. На ящик он обратил внимание, конечно, не случайно. Но понял это не сразу…
Побежал за Воркуном. Начальник рукой подал сигнал бородатому брандмейстеру в медной каске. Иван Матвеевич сел рядом с кучером, а Лешу подхватили пожарники и потеснились. Пальма помчалась впереди четверки здоровенных лошадей.
За Живым мостом ищейка безошибочно повернула на Красный берег. Она выбрала наикратчайший путь к пожару, где прерывисто надрывался гудок. Однако до фабрики еще далеко. Лешу трясет, в ушах звенит колокольчик.
Наконец показался высокий серый забор с колючей проволокой. Дым застилал фабричную трубу. Горела не то кочегарка, не то машинное отделение. Леша рассчитывал встретить дядю Сережу и не ошибся: мастер Смыслов помогал тушить пожар.
