По распоряжению прокуратуры и поверенного страховых обществ для настоящего процесса была изготовлена гипсовая модель Кокоревской мельницы. Эта модель с согласия сторон была помещена на столе вещественных доказательств.
На судебном следствии подсудимые на обычные вопросы председателя о их виновности ответили отрицательно.
В качестве экспертов вызваны в суд: механики — Крель, Флавицкий, Дьяков; химики — Бутлеров, Глен, Ильин, Лисенко; водопроводчики — Иванов, Тарасов; купцы — Чукашев, Золотарев и бухгалтеры — Зибер, Трахтенберг, из коих оставлены в зале заседаний для присутствования на судебном следствии Бутлеров, Флавицкий, Крель, Дьяков, Зибер и Трахтенберг.
Из вызванных по настоящему делу 123 свидетелей 12 человек не явились.
4 декабря в 12.30 ночи судебное следствие было объявлено законченным, и 5 декабря утром слово было предоставлено обвинителю.
Обвинительная речь товарища прокурора В. И. Жуковского
Господа присяжные заседатели! Продовольствие армии всегда представлялось вопросом государственной важности и прежде. С введением всеобщей воинской повинности состав армии постоянно меняется; отслужившие короткий срок рабочие силы возвращаются в народ, и войско снова пополняется из среды же народа. Войсковое продовольствие становится вопросом о продовольствии народном, ибо народ отбывает в войске свои лучшие, полные свежих сил молодые годы, а потому надо беречь эти свежие силы, надо возвращать их еще более окрепшими в народ, потому что Бог знает, над кем более тяготеет бремя трудовой жизни, над воинской или над мирной рабочей народной силой? Необходимо при этом иметь в виду общий всей органической природе закон о началах жизни, который свидетельствует, что условия питания человеческого организма, как наиболее совершенного в природе, весьма щекотливы. Неудовлетворительность в питании, не проявляя никаких осязательных, видимых признаков истощения или разрушения, дает в результате преждевременную смерть организма. А потому плохое, неудовлетворительное содержание армии при всеобщей воинской повинности неминуемо отзывалось бы преждевременною убылью в массе рабочих сил всего народонаселения. Весьма понятны стремления правительства установить наиболее прочный порядок воинского продовольствия; весьма естественно и сочувствие общества к лучшим мероприятиям в этом направлении.
Но наряду со стремлениями правительства, наряду со стремлениями общества в практическое разрешение вопроса привходит еще третий элемент, элемент промышленно-торговый, в лице поставщика-подрядчика. Без участия этого третьего элемента, как бы ни были прекрасны стремления правительства, они не осуществимы на деле, потому что правительство не может принимать на себя сложную торговую операцию по заготовке хлеба для армии. Хотя торговля, как это всем нам известно из учебников политической экономии, содействует общему благу в такой же степени, как наука, как народное образование, как производительный рабочий труд и все лучшие в общественном смысле стремления граждан, но история воинского продовольствия, по крайней мере, у нас представляет весьма резкий пример совершенно противоположного. Путем долгого опыта правительство убедилось в том, что стремления поставщика-подрядчика в основаниях своих весьма редко сообразовались с точкой зрения общественного интереса. Правительство всегда смотрело на существовавшую прежде систему поставки с подряда как на неизбежное зло, как на такое зло, которое поражало порчею самый механизм правительственного контроля в низших его органах. Ни внезапные ревизии, ни начеты, ни уголовные преследования, ни публикуемые в министерских приказах запреты не в силах были воздерживать заподозренного поставщика-подрядчика от тяготения к казенному хлебному делу. С караванами затхлой муки он прокладывал себе путь к казенным подрядам с такою стойкостью, какою далеко не отличался народ, шествовавший во время оно в землю обетованную. Если народ тот на пути своем нередко колебался, впадал в малодушие по неведению тех благ, которых он мог ожидать от земли обетованной, то блага от казенного подряда представлялись слишком реальными поставщику-подрядчику, чтобы он мог колебаться; обетованная земля представлялась в виде миллиона всевозможных облигаций, а дарами этой земли ему нередко удавалось смущать и смотрителя провиантских магазинов.
Путем таких нескончаемых, ни к чему не приводивших препираний с прежде существовавшей системой поставки с подряда в правительственной сфере было выработано предположение об устройстве в наиболее важном пункте образцовой паровой мельницы для изготовления войскам хлеба под непосредственным наблюдением интендантства. Прочность в обеспечении войскового продовольствия обусловливалась долгосрочным контрактом. Поставщик-подрядчик становился представителем вновь возникавшего учреждения коммерческого военного агентства. В звании военного агента он принимал на себя попечение о пополнении хлебных магазинов по требованию интендантства. Хищнический способ протереть в казну куль плохой муки, опираясь на снисходительность приемщика, становился уже неудобным, потому что, хотя бы дурной хлеб и сдан был в войска по неосмотрительности приемщика, военный агент не освобождался от обязанности заменить этот дурной хлеб лучшим. Хищнический способ становился уже и недостойным звания коммерческого военного агента, который призывался в течение 9 лет солидарно с правительством заботиться о снабжении войска лучшим провиантом.
Предположение правительства об устройстве паровой мельницы впервые осуществлено было Фейгиным. Почему осуществлено это было Фейгиным, человеком, стоявшим накануне своего разорения,— объяснить не умею положительно, однако ж известно то, что мельница была устроена со всевозможными усовершенствованиями на европейский образец, с возможной роскошью в техническом отношении. Тогда еще в фундаменте этой на европейский образец устроенной мельницы вложил свой собственный, весьма солидный камень известный хлебный торговец Овсянников. Он внес за Фейгина 500 тысяч рублей залога и поддерживал Фейгина кредитом в хлебном товаре на весьма значительную сумму. Овсянникову тогда прегражден был доступ к подрядам по распоряжению министерства. Он попал в тот список лиц, который, как вы слышали из свидетельских показаний окружного интендантства, был весьма обширен. Только в 1867 году был снят с Овсянникова этот тяжкий запрет, и в 1867 году положено уже было основание делу по устройству паровой мельницы; в июне месяце был заключен контракт Фейгина с казною.
В 1871 году мельница была окончательно устроена. Осуществив блестящим образом ожидания правительства, Фейгин не мог, однако, осуществить своих собственных. Уже в 1869 году мельница была заложена в 300 тысяч рублей; в 1872 году она была перезаложена Кокореву в сумме 700 тысяч рублей. Кокорев входил в дело, по-видимому, для того, чтобы передать его с рук на руки Овсянникову. В мае месяце в весьма короткий промежуток времени последовал целый ряд условий между Фейгиным и Овсянниковым. В марте 1872 года, как я сказал, мельница была заложена в 700 тысяч рублей; 11 мая состоялось условие между Кокоревым и Овсянниковым, который внес за Фейгина в Волжско-Камский банк 750 тысяч рублей по векселям; 17 мая Фейгин передал мельницу в аренду Кокореву и Овсянникову; 19 мая Кокорев выдал полную доверенность Овсянникову на распоряжение по подряду; 20 мая Кокорев передал Овсянникову все свое участие в деле; 20 мая Овсянников обязался в случае продажи мельницы с торгов за сумму, меньшую той, в которой она была заложена, доплатить Кокореву разницу, с тем, однако ж, чтобы разница эта была не свыше 400 тысяч рублей. Никто тогда не сомневался в том, что Фейгин долга по закладной не заплатит; и всего менее сомневался в том сам Фейгин, который, удалившись с мельницы, обратился к начертанию устава Измайловского общества. Так назвал Фейгин упущенный им из рук ключ к казенному подряду, не отчаиваясь, по-видимому, хотя в далеком будущем возвратиться к обладанию подрядом. В мае 1873 года состоялись торги на продажу мельницы. В торгах этих принимало участие всего 7 лиц. Из планет торгового мира был один только Овсянников, и, как подобает планете, явился на торги со своим неизменным спутником Левтеевым, принимавшим в торгах этих участие, конечно, не для самого же себя. Мельница осталась за Овсянниковым в 108 тысяч рублей. Таким образом, Овсянников получил полное право на мельницу. Но затем последовал неожиданный оборот дела. Овсянников не пожелал уплатить Кокореву 400 тысяч рублей разницы, как засвидетельствовал это здесь г. Кокорев, причем мы не слышали со стороны Овсянникова опровержений. Кокорев не пожелал последовать скромному примеру Фейгина, заявил суду о своих правах залогодержателя, и мельница по решению судебной палаты присуждена Кокореву. В декабре месяце 1874 года Кокорев прислал на мельницу поверенного своего Мамонтова, а Мамонтов приставил к мельнице приказчика Кузнецова. Смутные надежды Фейгина, казалось, были гораздо ближе к осуществлению, чем точные расчеты Овсянникова. К тому же времени Овсянников получил отказ в подряде Малкиеля, к тому же времени он получил отказ от морского министерства по ходатайству о предоставлении ему долгосрочного контракта на подряд в морское ведомство. Овсянников, казалось, был выбит с позиции, но 2 февраля 1875 года и сама мельница сгорела.