для того, чтобы идти дальше. Это мы пытались доказать.

Д

алее, из последнего, что мы сказали, именно — что идея должна

совершенно согласоваться со своей формальной сущностью, в свою

очередь явствует, что наш дух, для того чтобы вполне представить

себе образ природы, должен производить все идеи от той, которая

представляет начало и источник всей природы, чтобы и сама она

была источником прочих идей.

З

десь, может быть, кто-нибудь удивится, что мы, сказав, что хороший

метод — это тот, который показывает, как направить разум

сообразно норме истинной идеи, подтверждаем это рассуждением, что как будто свидетель-

__________________

*

Иметь связь (commercium) с другими вещами — значит создаваться

другим или создавать другое.

3

32

ствует, что это неизвестно само по себе. Может даже возникнуть

вопрос, хорошо ли мы рассуждали? Если мы хорошо рассуждаем, то

должны начать от данной идеи, а так как то, что мы начинаем от

данной идеи, нуждается в доказательстве, то мы должны были бы

снова подтвердить наше рассуждение, затем снова это второе, и так

до бесконечности. На это я, однако, отвечаю, что если бы кто-нибудь

некоей судьбой подвигался так в исследовании природы, а именно —

приобретая в должном порядке идеи сообразно норме данной

истинной идеи, то он никогда не усомнился бы в своей истине, потому что истина *, как мы показали, сама себя проявляет, и всё

само собой притекало бы к нему. Но так как это никогда не случается

или редко, то я вынужден был установить, что то, что мы не можем

приобрести судьбою, мы все же приобретаем по обдуманному плану, и вместе с тем, чтобы выяснилось, что для доказательства истины и

хорошего рассуждения мы не нуждаемся ни в каких орудиях, кроме

истины или хорошего рассуждения: ибо хорошее рассуждение я

доказывал — и пытаюсь доказывать — хорошим рассуждением.

Добавим, что таким образом люди привыкли бы к углубленным в

себе размышлениям. Основание же того, почему при исследовании

природы редко случается, что ее исследуют в должном порядке, заключается в предрассудках, причины которых мы позднее

разъясним в нашей Философии; затем и в том, что для этого

необходимо тщательное и точное различение, что весьма трудно.

Наконец, вследствие полной шаткости человеческих дел, которую

мы уже показали. Есть еще и другие причины, которых мы не

рассматриваем.

Е

сли кто-нибудь спросит, почему я сам раньше всего в этом порядке

не показал истины природы, раз истина сама себя проявляет, то я

отвечаю ему и предостерегаю его, что он не должен отбрасывать как

ложное парадоксы, которые ему, может быть, представятся; но пусть

он не пренебрежет сначала рассмотрением порядка, в котором мы их

доказываем, и тогда он придет к уверенности, что мы достигли

истины, ради чего я и предпослал это.

Е

сли бы, далее, какой-либо скептик все еще оставался в сомнении

относительно самой первой истины, а также всего того, что мы

выведем сообразно с нормой первой

__________________

*

Так же как и здесь, мы не сомневаемся в нашей истине.

3

33

истины, то, конечно, или он будет говорить противно своему

сознанию, или мы признаем, что есть люди, глубоко пораженные

духовной слепотой от рождения или вследствие предрассудков, т.е.

некоторой внешней случайности. Действительно, они не сознают

самих себя; если они что-нибудь утверждают или в чем-нибудь

сомневаются, то не знают, что сомневаются или утверждают;, то, что

они ничего не знают, говорят они, им также неизвестно; но и это они

не говорят безотносительно: они боятся признать, что существуют, поскольку они ничего не знают; так что они должны, наконец, умолкнуть, чтобы не предположить чего-либо, что отзывалось бы

истиной. С ними, наконец, не может быть речи о науках; ибо что

касается жизненного и общественного обихода, то здесь

необходимость вынуждает их допускать свое существование и

искать своей пользы и клятвенно утверждать и отрицать многое.

Действительно, если им нужно что-нибудь доказать, то они не знают, достаточны ли доводы или недостаточны. Если они отрицают, соглашаются или возражают, то не знают, что отрицают, с чем

соглашаются или что возражают; так что их нужно считать как бы

автоматами, совершенно лишенными ума.

В

озвратимся теперь к нашему предмету. Мы находили до сих пор, во-

первых, цель, к которой стремимся направить все наши помышления.

Мы узнали, во-вторых, каков наилучший способ восприятия, при

помощи которого мы можем прийти к нашему усовершенствованию.

Мы узнали, в-третьих, каков первый путь, на который должен

вступить дух, чтобы начало было хорошим: он должен сообразно с

нормой некоторой данной истинной идеи продолжать исследовать по

определенным законам. Чтобы это совершилось правильно, метод

должен дать следующее:

В

о-первых, отличить истинную идею от всех прочих восприятий и

ограждать от них дух.

В

о-вторых, сообщить правила, по которым неизвестные вещи

воспринимались бы сообразно с указанной нормой.

В

-третьих (и последних), установить порядок, чтобы мы не

утомлялись над бесполезным. Узнав этот метод, мы увидели, в-

четвертых, что совершеннейшим этот метод будет тогда, когда мы

будем обладать идеей совершеннейшего существа. Поэтому вначале

надо будет наиболее

3

34

заботиться о том, чтобы как можно скорее прийти к познанию такого

существа.

И

так, начнем с первой части метода, которая заключается, как мы

сказали, в том, чтобы различать и отделять истинную идею от

прочих восприятий и удерживать дух от смешения ложных, фиктивных и сомнительных идей с истинными. Я намерен здесь

подробно разъяснить это, чтобы удержать читателей в размышлении

над столь необходимым предметом, а также потому, что многие даже

в истинном сомневаются по той причине, что не обратили внимания

на различение между истинным восприятием и всеми другими. Это

уподобляет их людям, которые, бодрствуя, не сомневались в том, что

они бодрствуют; но, признав себя однажды во сне, как это часто

бывает, несомненно бодрствующими, убедившись затем, что это

ложно, усомнились и в своем бодрствовании: происходит же это

потому, что они никогда не различали между сном и

бодрствованием. Вместе с тем я предупреждаю, что не буду здесь

разъяснять сущность каждого восприятия и его ближайшую

причину, потому что это относится к Философии, а сообщу только

то, чего требует метод, т.е. где встречается восприятие фиктивное, ложное и сомнительное и как мы от каждого из них можем

освободиться. Итак, первым пусть будет исследование о фиктивной

(вымышленной) идее (idea ficta).

Т

ак как всякое восприятие есть восприятие либо вещи, рассматриваемой как существующая, либо одной только сущности, а

фикция чаще бывает относительно вещей, рассматриваемых как

существующие, то я прежде всего скажу об этом случае, т.е. таком, где фиктивно одно только существование, а вещь, воспринимаемую

фиктивно, при этом понимают или предполагают, что понимают.

Например, я создаю фикцию (fingo), что Петр, которого я знаю, идет

домой, что он меня посещает, и т.п. * Я спрашиваю при этом, к чему

относится такая идея. Я вижу, что она относится только к

возможному, а не к необходимому и не к невозможному.

Невозможной я называю такую вещь, природа которой противоречит

тому, чтобы она существовала; необходимой — вещь, природа