ничего, чем и т.д.». Это не согласовалось бы ни со словами автора, ни со всем его образом мыслей. Ибо если отвлечься от первого, то

между возможным и невозможным, т.е. между мыслимым и

немыслимым, не существует никакого соотношения, как между чем-

нибудь и ничем; поэтому могущество так же мало подходит к

невозможному, как творение и произведение к несуществующему; поэтому не может быть никакого сравнения между возможным и

невозможным. К этому следует прибавить, что можно сравнивать

друг с другом и познавать отношение лишь того, о чем я имею ясное

и отчетливое понятие. Поэтому я оспариваю правильность

заключения, что, кто может произвести невозможное, может

произвести и возможное. Ибо, спрашиваю я, что это было бы за

заключение: кто может сделать четырехугольный круг, может

сделать и круг, все радиусы которого равны; или: кто может

заставить ничто испытать нечто, или: кто может пользоваться ничем

как материей, из которой он нечто изготовляет, тот будет также в

состоянии сделать нечто из чего-нибудь. Ибо между такими

понятиями, как сказано, нет ни согласия, ни подобия, ни сравнения и

никакого иного отношения. Каждый может это видеть, если он

только немного подумает об этом. Поэтому я считаю, что этот

способ понимания вещей совершенно противен образу мыслей

Декарта. Если же рассматривать внимательно вторую из обеих

упомянутых аксиом, то, по-видимому, под большим и труднейшим

Декарт подразумевает более совершенное, а под меньшим и

легчайшим — менее совершенное. Но и тогда вопрос остается еще

очень темным. Ибо и здесь остается упомянутая трудность, так как я

по-прежнему оспариваю, чтобы

2

05

тот, кто может сделать большее, мог также и с тем же усилием, как

надо допустить в доказываемой теореме, сделать меньшее.

Д

алее, когда он говорит «сотворение (или сохранение) субстанции

более значительно, чем то же относительно атрибутов», то под

атрибутами, конечно, он не может понимать того, что формально

содержится в субстанции и отличается от самой субстанции лишь в

мысли; ибо тогда создание субстанции и атрибутов — одно и то же.

По той же причине он не может также разуметь те свойства

субстанции, которые необходимо вытекают из ее сущности и ее

определения. Еще менее можно под ними понимать свойства и

атрибуты другой субстанции, хотя это, кажется, и есть его мнение.

Ибо если я, например, скажу, что я имею власть сохранить себя

самого, т.е. конечную мыслящую субстанцию, то я не могу поэтому

также сказать, что я имею власть дать себе совершенства

бесконечной субстанции, которая по всей своей сущности

совершенно отлична от меня. Ибо сила * или сущность, с помощью

которой я сохраняю свое бытие, совершенно отлична от силы или

сущности, которою безусловно бесконечная субстанция сохраняет

себя и от которой ее силы и свойства отличаются лишь в мысли.

Поэтому, если бы я допустил (предполагая, конечно, что я сохраняю

себя сам), что могу дать себе совершенства безусловно бесконечной

субстанции, то это было бы то же, как если бы я допустил, что могу

уничтожить все свое существо и снова создать бесконечную

субстанцию. Это было бы, очевидно, гораздо больше, чем просто

принять, что я могу сохранить себя как конечную субстанцию. Если

поэтому под атрибутами или свойствами ничего этого нельзя

разуметь, то остаются лишь качества, которые эминентно содержит

собственная субстанция (как, например, те или другие мысли в уме, относительно которых мне ясно, что они отсутствуют во мне), а не

те, которые эминентно содержит другая субстанция (как, например, то или иное движение в пространстве, ибо подобные совершенства

для меня как мыслящего существа не представляют со-

__________________

*

Надо заметить, что сила, которою субстанция поддерживает себя, есть

не что иное, как ее сущность, и отличается от нее лишь названием. Это

найдет применение преимущественно тогда, когда я буду говорить в

«Приложении» о могуществе бога,

2

06

вершенств, и отсутствие их не обозначает для меня недостатка). Но

тогда то, что хочет доказать Декарт, никоим образом не может быть

выведено из этой аксиомы; именно, что если я сохраняю себя, то я

имею также власть дать себе все совершенства, которые я ясно

познаю как принадлежащие к совершеннейшему существу, как это

очевидно из только что сказанного. Но, чтобы не оставить этого

недоказанным и избегнуть всякой путаницы, мне казалось

необходимым сначала доказать следующие леммы и затем

обосновать на них вышеуказанную седьмую теорему.

Лемма 11 1

Ч

ем совершеннее вещь по своей природе, тем большее и более

необходимое существование она заключает, и, наоборот, чем более

необходимое существование заключает вещь по своей природе, тем

она совершеннее.

Д

оказательство. В идее или понятии всякой вещи заключается ее

существование (по акс. 6). Допустим, что А есть вещь, имеющая

10 степеней совершенства. Я говорю, что ее понятие содержит более

существования, чем при допущении, что она содержит лишь

5 степеней совершенства. Ибо, так как ничего нельзя утверждать о

ничто (согл. сх. к т. 4), то отрицается столько же возможности

существования этой вещи, поскольку ее все больше приближают к

ничто, сколько мысленно отнимается у нее совершенства. Если

поэтому представить себе, что ее степени совершенства бесконечно

уменьшаются вплоть до нуля, то А уже не будет содержать никакого

существования, которое будет абсолютно невозможно. Если же, напротив, бесконечно увеличивать ее степени, то она окажется

содержащей высшее и, следовательно, необходимейшее

существование. Это — первая часть теоремы. Далее, так как

необходимость и совершенство никоим образом не могут быть

разделены (как очевидно из акс. 6 и всей первой части этого доказ.), то становится ясным и то, что подлежит доказательству на втором

месте.

П

римечание 1. О многом утверждают, что оно необходимо

существует лишь потому, что есть определенная причина для его

возникновения; я же говорю не об этом, а лишь о той

необходимости и возможности, которая следует из простого

рассмотрения природы или сущности вещи, не принимая во

внимание никакой причины.

2

07

П

римечание 2. Я говорю здесь не о красоте или других совершенствах, которые люди выставили по суеверию или невежеству. Но я под

совершенством понимаю только реальность или бытие. Так, например, я замечаю, что в субстанции содержится более

реальности, чем в ее модусах или акциденциях, и отсюда ясно

познаю, что она содержит также более необходимое и более

совершенное бытие, чем акциденции, как вполне очевидно из акс. 4 и

6.

К

оролларий. Отсюда следует, что то, что заключает в себе

необходимое существование, есть совершеннейшее существо, или

бог.

Лемма 2

П

рирода того, кто имеет силу поддерживать себя, содержит

необходимое существование.

Д

оказательство. Кто имеет силу поддерживать себя, имеет также